Позолота вся сотрется 2
Шрифт:
Черное марево перед глазами решило уйти, растаять. Медленно, но верно, предметы приобретали четкость как под увеличительным стеклом. И первое, что я различила, это было склоненное надо мной лицо моего деда. Оно выражало тревогу. Выцветшие глаза, казалось напитались живительной влаги. Они стали черными и яркими. В остальном лицо мистера Шэнли, мало изменилось. Все те же морщины, все тот же плотно сжатый, сердитый рот. Этот рот беззвучно раскрывался, а я не слышала слов.
Мягкая и наверное такая же черная, как и марево перед моими
– Что?
– спросила я, и оказалось, что звуки только этого и ждали.
Стоило мне заговорить, как они звонкой водой хлынули мне в уши.
– У нас кажется все получилось! Удивительно, Николь, но мы оказывается правильно вытянули счастливую карту!
Дед убрал свои руки и прислонил меня к мягкой спинке дивана. Я с трудом удержала равновесие, диван показался мне зыбким, качающимся островом, а мистер Шэнли вскочил с него, и бодрым шагом прошел к своему инвалидному креслу. Он по молодецки, одним махом запрыгнул на свое обычное место.
Желтая морщинистая рука нежно погладила потертую, коричневую кожу подлокотника.
– Я считаю, что мы пока не с кем, не будем делиться нашей тайной. Да, Николь?
– голос деда звучал вкрадчиво.
Я потянулась к тумбочке, которая крепко стояла на гнутых как рога у барана, ножках. Взяла с ее светло-ореховой поверхности графин с водой. Узкое горлышко никак не хотело расставаться с плотно сидящей, сверкающей розовыми гранями, пробкой. Я с усилием пыталась ее вытянуть, но упрямая пробка, словно решила сыграть со мной в игру, " кто, кого перетянет."
Раздался громкий щелчок и кресло зажужжало встревоженной пчелой. Секунда и рука деда осторожно освободила из моего плена и графин с прозрачной водой, и упрямую розовую пробку. Его резкие, уверенные движения совсем не были похожи на недавние - слабые и немощные.
Пробка сверкнула гранями в солнечных лучах и звонко хлопнулась о светлую поверхность тумбочки. Дед поискал глазами второй, чистый стакан и не найдя его, просто протянул мне графин.
– Пей, Николь. Сейчас тот случай, когда совсем не важна форма, а важно содержание.
Я припала губами к узкому горлышку графина. Вода забулькала, весело побежала по моей шее, частично попадая в рот. С каждым глотком мне становилось лучше.
Дед пристально наблюдал за мной. Его взгляд был предельно серьезным. В черных глазах под нависшими, тяжелыми веками мелькали эмоции. Сожаление, нежность, вина и сострадание. Или все это мне мерещилось?
– Прости меня Николь, прости, что не смог устоять перед твоим щедрым предложением. Я рисковал тобой, но меня это не остановило. Возможно ты напрасно доверилась мне. И невозможно исправить старого негодяя и пройдоху, - он грустно усмехнулся.
– Ты жалеешь?
Я молча пожала плечами. Ведь дело сделано. Прислушалась к себе.
– Странно, но я как будто не чувствую в себе никаких изменений...
Захотелось проверить, остались ли, мои нити при мне. Я вытянула руки напрягла их и... И ничего... Даже жалкой, золотой паутинки не появилось из-под моих ногтей.
Я вдохнула. Трудно сказать, что означал сейчас мой вздох. С одной стороны я была рада, что мне больше не придется убивать. А с другой, я чувствовала, что немного лукавила. Всегда жалко терять то, что принадлежало тебе по праву.
Мистер Шенли вскинул свои руки, раздался треск словно проснулась молния. Золотые канаты вырвались на свободу и заплясали по комнате. Секунда и они послушно втянулись под длинные, холеные ногти, морщинистых рук.
Дед откинул голову на спинку кресла, устало закрыл глаза.
– Действительно, получилось, - сейчас его голос звучал глухо, в нем я не услышала радости.
– Только не говори мне, что ты не рад! Давай договоримся, что не будем друг другу врать!
– разолилась внезапно я.
– Не будем, - заговорил дед, монотонным, безразличным голосом.
– Я рад, что опять силен. Безмерно рад, что возможно могу исправить свою жизнь. Знаешь второго шанса у меня уже не будет. Мне не хотелось бы испытывать такой же стыд и безнадежность стоя у самого края.
Он хотел сказать еще что-то, но в дверь настойчиво постучали.
– Мистер Шэнли, я вынужден прервать вашу беседу!
– голос Филиппа по ту сторону двери звучал встревоженно.
– Ни слова о нашей тайне!
– шепнул мне дед и приложил палец к узким губам.
– Даже ему?
– я кивнула на дверь.
– Даже ему, - согласно прошептал дед, и улыбнулся.
Глава десятая. Все те же и Арчи.
Филипп зашел в комнату степенно, с плавной и уверенной грацией человека, который полность держит ситуацию под конролем. Но все же его выдавали глаза. Они гневно, яростно блестели и от этого были еще ярче.
Мужчина шагнул было по направлению к кровати, но замер и неторопливо, медленно развернулся в сторону стоящего в противоположном углу, инвалидного кресла.
Я громко хмыкнула. Выдержка не подвела Филиппа и на этот раз. Ни один мускул не дрогнул на его лице при виде того, как мой умирающий дед спокойно сидит в своем кресле, как король на троне.
– Мистер Шэнли, вам стало лучше?
– голос Филиппа, все же, вскрыл ненароком его чувства.
"Не все с ним, так плохо!" - удолетворенно подумала я, когда услышала в немного хрипловатом голосе мужчины, нотки искреннего беспокойства и заботы.
– Как видишь, друг мой, как видишь!
– дед развел руками и улыбнулся хитрой улыбкой.