Позолота вся сотрется 2

Ворожея Тина

Он повернулся и немного криво улыбнулся мне.

– Николь, девочка моя, жду тебя в кабинете. Чан, дружище, проводишь ее ко мне!

Кресло немного наклонилось набок , от стремительного разворота в сторону высокой, открытой двери.

Через минуту раздался грохот отодвигаемого стула. Это вскочила со своего места Лорес и громко, театрально рыдая удалилась в противоположенную дверь.

Я пожала плечами и откусила булочку с маслом. На сердце было тревожно, но вместе с тем я ощущала удивительное волнение, словно стояла на пороге чего-то совершенно неизведанного.

Глава

четвертая. Зачем мне все это?!

Кабинет мистера Ду Шэнли находился внизу, почти сразу за дверьми в столовую и это было мне очень понятно. Наверное не легко такому властному мужчине, как мой дед, быть прикованным к инвалидному креслу. Впрочем он даже в кресле не производил впечатление беспомощного старца, от моего деда исходила мощная и темная сила. Вон даже жену имеет на много лет моложе себя. Надо признать, что эта Лорес настоящая красавица, а судя по недавней сцене за столом, она еще наверное и очень темпераментная. Интересно, а как они…

Я почувствовала, что краснею от таких мыслей и споткнувшись едва не врезалась в спину идущего впереди меня мистера Чана, потому, что он резко остановился перед необыкновенно широкой дверью. Он обернулся ко мне и взглянул, как мне показалось сочувственно. Его крепкая рука взялась за круглую, медную ручку на мрачной, темно-коричневой поверхности.

– Мы пришли, леди Николь! Прошу! – голос моего сопровождающего звучал монотонно и бесчувственно, как работающий механизм.

Я немного замешкалась на пороге, именно сейчас ясно осознав, что разговор с мистером Ду Шенли откроет мне тайны, которые возможно я не хочу знать. Но деваться было некуда, я сама захотела найти своего деда.

Вздохнув, я шагнула в светлую, просторную комнату и вздрогнула от звука закрывшейся за моей спиной двери. Почему-то подумалось о мышеловке и глупой мышке. Но я поспешно отогнала эту нелепую мысль, пытаясь уверить себя в том, что мышкой не являюсь. Я кошка, крылатая кошка и сама могу охотиться, если захочу. Я так страстно желала в этот момент почувствовать в себе свою вторую сущность, так яростно надеялась, что она меня еще не покинула.

Мистер Ду Шэнли, сидел в своем кресле возле огромного окна. Он казалось бы, любовался на высокие, коричнево-оранжевые стволы сосен, которые подобно солдатам на параде выстроились стройными рядами на темно-зеленом фоне далекой горы. Я еще раз подивилась такому разнообразию видов из окон этого странного дома.

– Проходи, девочка моя. Садись где тебе удобней, - в его голосе мне почудилась, тщательно скрываемая радость.

Так охотник, пытается скрыть эмоции, чтобы ненароком не спугнуть свою добычу. Я невольно попятилась назад. Это движение не ускользнуло от внимания моего деда, словно он имел глаза даже на затылке.

Резко повернул ко мне лицо, черные глаза пристально рассматривали меня. Его мысли старались проникнуть в мою голову. Я с трудом удерживала оборону, повторяя про себя, вот уже в десятый раз, коротенькую, похожую на детский стишок фразу, которой когда-то научила меня Фло. « Ставни каменные сомкну, думы в соли утоплю.»

Наше противостояние продолжалось недолго. Мистер Ду Шенли , устало откинулся на кожаную, немного потертую спинку кресла и довольно улыбнулся. Его улыбка сейчас напоминала мне оскал разочарованного хищника, перед которым действительно захлопнулись внезапно, те самые каменные ставни из заклинания моей бабушки.

– Знаешь, такую защиту я уже встречал когда-то…. Сейчас смутно вспомнил рыжеволосую, дебелую красотку из портового кабака в каком-то маленьком, южном городишке. Как же ее звали? – голос моего деда стал протяжно-вопросительным. – Что-то цветочное, яркое, как и она сама…

Мне стало почему-то очень обидно. Много лет назад, в грязной, маленькой комнатке при портовом кабаке переспали двое молодых людей. Рыжая, опальная наследница рода Соррель и азиат с « Утренней Звезды». Они расстались, что бы потом никогда не встретиться, а в результате на свет появился мой отец. Он мелькнул короткой вспышкой, что-бы оставить единственный след от своего прихода в этот мир – меня, свою дочь, которая словно в насмешку унаследовала азиатские черты и способности своего деда, а он даже имени не помнит той, кому обязан таким щедрым подарком.

Я холодно окинула взглядом старика сидящего в инвалидном кресле. Свет льющийся из окна, безжалостно подчеркнул, что он действительно серьезно болен и возможно ему не так уже много осталось сидеть в этом самоходном кресле и играть чужими жизнями. Почему-то, я ясно понимала, что этот человек, который по большому недоразумению является моим дедом, очень любит эту игру и я скорее всего лишь очередная пешка в его планах.

– Флоренс, ее звали Флоренс! И она родила тебе сына, поэтому будь добр, д-е-е-е-душка, не вспоминать о ней, как о портовой шлюхе! К тому-же, она таковой и не являлась! Моя бабушка, была не дебелой красоткой, как ты выразился, а представительницей древнего, магического рода!

Я подошла почти вплотную к креслу и бесстрашно, дерзко посмотрела сверху вниз в его раскосые немного выцветшие глаза.

Мистер Ду Шэнли, довольно закивал головой, широко улыбнулся, обнажив желтоватые, но крепкие зубы. Большие ладони с холеными ногтями, которые были больше похожи на тщательно ухоженные когти, поднялись, что бы громко захлопать.

– Браво! Браво, девочка моя! Я вижу, что с тобой лучше говорить на чистоту, без церемоний. К тому же у меня не так много осталось времени, что бы ввести тебя в курс дела, - его голос задумчиво и глухо заскрипел. – Присядь в это кресло напротив меня, боюсь, что разговор может затянуться.

Я оглянулась назад и заметила стоящее совсем рядом, удобное и мягкое кресло. Видимо мой дед все продумал и приготовился к разговору со мной тщательным образом. Даже большая чашка с зеленым чаем и вазочка с засахаренными фруктами предусмотрительно стояли на маленьком, круглом столике, возле него.

Под пристальным, задумчивым взглядом черных глаз, вздохнув, я покорно опустилась в мягкие недра кресла, обитого темно-синим шелком с изящным серебристо-серым орнаментом.

Мой дед не спешил начинать беседу. Он смотрел на меня, словно пытался принять единственно верное решение.