Позвоночник – бог здоровья
Шрифт:
Это что касается моей жизненной философии вообще и того, в частности, что с моих ладоней, с ладоней врача, давно не державшего в руках ни топора, ни лопаты, годами не сходят окаменевшие мозоли. Такова работа – по- иному нельзя. Зато, поверьте, каждое очередное спасение, освобождение пациента от страданий, каждая вырванная собственными руками победа над недугом вносят в душу светлое ликование, успокоение, вселяют мир, согласие с самим собой.
Все это вместе с простым и сердечным «спасибо!» благодарного пациента – для меня самая высшая награда за труд, цель которого, как я уже сказал, только одна: помоги страждущему.
Осознание того, что в твоих руках большое, нужное, благородное дело возвращения людей к жизни, хорошо знакомо и дорого каждому врачу, каждому целителю. Лично меня это вообще-то профессиональное чувство внутренне возвышает, наполняет будничную повседневность, скажу без преувеличения, высоким смыслом.
Работаю я без выходных дней. Усталость, конечно же, накапливается, наслаивается, обволакивает. Но ни в коем случае нельзя взорваться или пасть духом, хорошо понимаю, что мои руки должны источать силу, переливать энергию, излучать надежду на исцеление. Потому- то время от времени я беру положенный «тайм-аут». Впрочем, порой и не знаешь толком, чем занять себя в свободное время.
Нельзя без большого отвращения смотреть на то, из чего составлен человек, как-то: на кровь, кости, жилы и подобные части. Тем не менее в наблюдениях даже над теми из них, которые неприятны для чувства, создавшая их природа доставляет все-таки невыразимые наслаждения людям, способным к познанию причин, и философам по природе. Поэтому изучение живой природы не является низким делом и надо подходить к нему без всякого отвращения, так как во всех них содержится нечто природное и прекрасное.
Человек рождается не для того, чтобы умереть, а для реализации своих возможностей как человека, для наиболее адекватного выражения сути бытия человека.
Аристотель
(Литературному редактору, готовившему это издание, довелось наблюдать, как проводит блаженные дни отдыха вдали от столицы доктор Богданов. Итак: ранняя пробежка до завтрака, бассейн или море после него, где безупречный пловец Владимир Алексеевич привлекает внимание мощью и изяществом. После обеда – газеты, книги, затем спортзал. Тут ему подвластен любой спортивный снаряд. На это уходит час- полтора. Вновь небольшой отдых, затем теннисный корт. Как правило, партнеры благодарят его за интересную игру.
Меня удивляли легкость и естественность Богданова в отношениях с людьми, говорящими на других языках. Его приветливость и благорасположенность магнетически передаются собеседникам, и спустя день- другой после знакомства они видят в нем давнего друга и приятеля. Непосредственность общения доктора с детьми вызывает добрую улыбку. В бассейне, например, он затевает веселые игры с ребятишками, а те буквально виснут у него на шее.
За обеденным столом Богданов весьма умерен. Я задавался вопросом, как и чем компенсирует Владимир Алексеевич достаточно высокие, повторяющиеся изо дня в день физические нагрузки. Ответа так и не нашел. Баланс, однако, очевиден: нет ничего лишнего, как нет и бросающейся в глаза худобы. Крепок, подтянут, мускулист. Вес стабилен.)
Злым, раздраженным я бываю очень редко. Сникаю ли, падаю ли духом от постоянных встреч с людским горем? Скажу так: от переживаний и страдания уйти невозможно. Утешает одно – уверенность, что ты готов и способен вступить в схватку с недугом, одолеть его. Предчувствие радости и сама радость от полученного положительного результата – высшая награда, лучшая компенсация за напряженный труд и потраченные силы. Логика одна: если вокруг тебя много страждущих и ты в силах помочь им – помоги. В этом, может быть, и состоит смысл и направленность твоей жизни.
Есть ли у меня отрицательные результаты? Практически нет. Главное мое беспокойство: выдержит ли подопечный, осилит ли предписанные ему установки, выполнит ли все рекомендации. Я не берусь лечить всех, кто обращается ко мне за помощью. Работаю только с пациентами, готовыми ради выздоровления на полное послушание, способными на жесткую самодисциплину, когда люди говорят «да» и поднимают обе руки за сотрудничество со мной, понимая, что все их беды – от элементарного незнания. Практический результат – почти 100 процентов излечения больных.
Еще и еще раз напоминаю, что моя методика отталкивается от потенциала человеческого организма, его многообразных функций и возможностей. Она идет от самой природы с учетом повседневной деятельности и рода занятий человека, например, художника, парикмахера или зубного врача, ведь все они совершают во время работы специфические профессиональные движения.
Моя, вернее, наша задача – научить человека выполнять непроизвольные, строго координированные движения в оптимальном режиме. Он должен знать, как правильно лечь в постель, встать с нее, где поставить заведенный будильник, чтобы утром без усилий и потерь выключить его.
Я не преувеличиваю. Привезли как- то ко мне чуть ли не парализованную женщину – отказались служить ноги. Спрашиваю, как это произошло. Вроде бы пустяк – резко, всем телом отозвалась на трезвон будильника, буквально вскочила с постели. А в результате – мышечный спазм, мгновенно одеревенели ноги.
Мы не задумываемся над тем, как ходим, бегаем, прыгаем, как читаем книгу, сидим в кресле у телевизора, за рабочим столом и во время еды, как реагируем на резкие раздражители. А из этих и многих других, незначительных, на наш взгляд, действий формируется изо дня в день бытовой двигательный уклад нашей жизни. И если в нем преобладают негативные начала—неправильные позы, плохая осанка, – то неприятностей, и главной из них – остеохондроза, не избежать.
Люди, постигающие во время лечения эти нехитрые истины, потом искренне благодарят за них, как за какие-то подлинные открытия, хотя в основе всего—элементарное знание строения и особенностей нашего двигательного аппарата.
Я не считаю свои методики целительства окончательно завершенными и отшлифованными. Они, естественно, требуют дальнейшего совершенствования, а может быть, и иных, новых, более эффективных разработок. Консерватизм хорош и полезен до определенных отметок. В ходе практики возникают новые догадки, предположения. Я осторожно проверяю их в процессе работы, с тем чтобы одно принять, другое отвергнуть.