Позывной "Хоттабыч" 2
Шрифт:
Я даже головой помотал, чтобы отогнать подальше этот «глюк». Вот что значит весь вечер подозревать человека во всех смертных грехах! Поневоле всякая фигня мерещиться будет! Наваждение отступило, и Вильям Карлович вновь превратился в того самого добродушного престарелого доцента, с которым я познакомился в училище. И который меня тогда здорово выручил.
— Проходите, гости дорогие! — провозгласил старичок, когда мы добрались по небольшой лестнице до его дверей. — Мы вас заждались уже!
— Вильям Карлович! — Я тоже улыбнулся (ну как я мог на него так плохо думать?), пожал его протянутые
— Да-да, я знаю! — Мелко закивал седенькой головешкой старичок, пропуская мимо себя оснаба и закрывая за ним дверь. — Но уж так не терпится отблагодарить вас, Гасан Хоттабович! Ведь вы мне, можно сказать, второе дыхание открыли! Вернули веру в себя! Выходит, и старый Вильям еще на что-то годиться!
— Вы меня перехвалили, Вильям Карлович…
— Позвольте, совсем нет! — Шильдкнехт принял у нас с оснабом головные, уборы и водрузил их на полку в прихожей. — Сколько я для вас ни сделаю — всего будет мало! Я сегодня, только за один день… Ох, нет, старая я калоша! Я ведь теперь и чужие тайны хранить должен! Своих, так сказать, пациентов! Поэтому прошу простить… Кстати, Гасан Хоттабович, не желаете перед ужином попробовать «процедуру»?
— Это вы о зубах, Вильям Карлович? — с надеждой спросил я. Уж очень меня в последнее время напрягали эти самые чертовы зубы! Десна совсем распухли, и терпеть собственные «квакушки» стало совсем не выносимо!
— Совершенно верно, мой друг! — обрадовал меня Шильдкнехт. — Так вы не против?
— Просто мечтаю об этом! — честно признался я. — Вот уже последних лет тридцать.
— Тогда пройдемте в мой кабинет! — пригласил меня доцент. — К тому же это не долго и не больно! Сила-с…
— А мне можно посмотреть? — напросился Петров.
— Конечно, не вижу в этом никаких препятствий! — расшаркался немец. — Но это совсем неинтересная и незрелищная «операция». Но если вам угодно…
Мы прошли в маленький кабинет доцента-историка. Даже невооруженным взглядом было видно, что кабинет был в срочном порядке переоборудован из обычного, в этакую «смотровую», как у медиков.
— У меня тут несколько тесновато… — смущенно произнес новоявленный практикующий Силовик-Тератоморф. — Но это долго времени не займет… — Он быстрым движением сдвинул в сторону деревянный каркас ширмы, за которой, видимо, должны раздеваться особы женского пола. — Теперь точно поместимся!
Усадив меня на табурет, поставленный рядом со столом, за который с донельзя «глупым» видом и уселся наш кудесник, Вильям Карлович произнес:
— Выньте из рта ваши протезы, Гасан Хоттабович. Они вам больше не понадобятся!
Его бы слова, да Богу в уши! Как же я мечтаю от них избавиться!
Оснаб, не ставший заходить в маленькое помещение кабинета, застыл у раскрытой двери, привалившись к косяку. Его тоже интересовало происходящее в кабинете действо, с сугубо профессиональной стороны.
Я вынул протезы и, зажав их в ладони, приготовился ждать чуда. И оно случилось, но настолько незаметно и буднично, что на первых секундах я его даже не заметил, поскольку все происходящее было абсолютно безболезненно! Да я даже рот не открывал! Раз: престарый Силовик-окудник положил свою сухую прохладную ладошку, пахнущую отчего-то валерьянкой, на мой сморщенный рот. Я даже не увидел «потока» Силы, видимо, тактильным контактом Силовик компенсировал свой невеликий Дар. Мои голые десна вдруг сильно зазудели, а во рту неожиданно стало «тесно». Вильям Карлович одернул руку, а я провел языком по деснам…
— Черт возьми! — не сдержал я изумленного возгласа и полез в рот пальцами.
Они были… Представляете! Все мои потерянные десятилетия назад зубы были на своих законных местах! Я подскочил с места и кинулся к большому зеркалу, подвешенному к стене. Причем, судя по выгоревшим пятнам на обоях и темным местам, здесь когда-то стоял шкаф, который лишь недавно убрали, а на его место поместили большое зеркало. Видимо, для таких вот ошеломленных эффектом проявления Силы чудиков, как я. Я разглядывал свои новые зубы в зеркало, открыв рот. Неверяще щупал их пальцами, пытаясь раскачивать. Но они сидели как влитые! Это были настоящие «живые» зубы! Мои! Причем попутно Вильям Карлович каким-то образом умудрился «залечить» и ранку на нижней челюсти, там, где намечалось два резца. Это его «преобразование живых тканей» — Тератоморфизм — убойная штука. Если пораскинуть мозгами, можно такие штуки отчебучивать… А ведь прав оказался оснаб, ну не мог такой уникальный Дар просто так «затеряться»! Без веских на то причин! Здесь явно потягивает чем-то нехорошим! Нужно держать ухо востро! Хотя, возможно у нас с командиром обычная профессиональная трансформация и паранойя — во всех видеть потенциального врага.
— Вильям Карлович, вы просто кудесник! — Прогнав из головы черные мысли, я натянул на лицо добродушную улыбку. Да мне и стараться-то сильно не надо было — я так был на седьмом небе от счастья! Кто пользовался вставными зубными протезами меня прекрасно поймет!
— Ой, да ладно! — Смущенно отмахнулся от меня доцент. — Пойдемте лучше к столу! Иначе моя супруга — Изольда Робертовна, нас всех «отчитает» по первое число!
Изольда Робертовна оказалась милейшей старушкой, под стать своему мужу — сохранившей даже фигуру к своим солидным годам.
— Какие же вы, мальчишки, гадкие! — весело смеясь, произнесла она, когда мы появились в гостиной, где был накрыт стол. — Пока в свои «игрушки» не наиграетесь, о женщинах даже и не вспомните!
— Изольда Робертовна, — я подошел к супруге Шильдкнехта и взял её ладонь, уже растерявшую свое былое изящество, в свои руки, — вы уж нас простите, старых дураков! — Я слегка наклонился, поднес её ладонь к своему лицу и легко приложился к тыльной её стороне губами. — Разрешите представиться, Гасан Хоттабович Абдурахманов!
— А у вас хорошие манеры, Гасан Хоттабович! — польщенно произнесла старушка. — Мне Вильям Карлович о вас много рассказывал… Да что там, прямо все уши прожужжал! На самом деле мы все, вся наша семья вам очень благодарны!
— Не стоит благодарностей! — Я ответно расшаркался. — Позвольте представить вам и моего родственника, правда дальнего — Петров, Петр Петрович! Прошу любить и жаловать!
Оснаб почтительно наклонил голову.
— Так, что же мы стоим? — Засуетилась Изольда Робертовна. — Прошу к столу!