Прачка
Шрифт:
– А вправду в Тучерезе есть белый червь, что вернёт всё?
– Прежде была там пещера, тринадцатый контур, где для мыловарни разводили червей. Да, говорят, лиловый червь их всех поел. Нынче и мыловарня стоит и мыло не варится.
– Так значит нельзя всё воротить назад?
– Не знаю я. Не хочу скрывать тебе ничего. Если хочется дам тебе Чучелко, идите в Тучерез смотреть. Хочешь?
– Хочу... А у меня Его Священство пять золотых выманил, - нажаловалась девочка.
– Так то - его работа такая - на благие дела монету собирать. Он школу для деток при Храме построить хочет. Всё с детьми, да с детьми возится. На совершеннолетие самолично
– А зачем тогда он деньги всем раздаёт перед Храмом?
– Вот этого не знаю. Думаю, бедность смягчить - святейшая обязанность имущего перед страждущим, сытого перед голодным, одетого перед голым...
– Протараторила царица готовую фразу, а потом задумалась.
– А может подкупает из черни сторонников...
– И тёмная тень легла на её лицо.
– И много раздаёт?
– Целый мешок, - отозвалась девочка, и изобразила руками в воздухе шар, размером поболе себя.
Царица снова уставилась куда-то вдаль и замолчала в размышлении. Девочка посидела-посидела ещё на коленях, да и вспомнила своё:
– Можно я у входа с тремя старухами сяду? Я слово дала.
– Да-да... Экса увидеть?
– Вернулась к беседе царица, погладила девочку по щекам, посветлела, смягчилась, - Ладно. Разрешаю. Знают меня люди по неслыханной щедрости. Дам тебе в полное распоряжение Чучелко. Он поможет.
Наученная нехорошим опытом, девочка тут-же переспросила:
– Чем мне отплатить неслыханной щедрости?
– Если найдёшь белого червя, отдай доителям. И будем в расчёте.
– Хорошо, - пообещала девочка.
С разрешения царицы побежала она на парадную сторону Дворца. Там на дорожке, вытоптанной через круглый газон просителями, бьют поклоны три старухи. Послала девочку прачка к ним, видать не зря. Только кинуть в милость нечего. Подошла девочка к старухам, а те нищенские кружки подымают, да каждая на свой лад скрипучим звенящим голосом поёт без остановки:
Пода-айте на пропитание старенькой старушке.
Отсы-ыпьте красивых монеток в свинцовую кружку.
И с ка-аждой монеткой стократно вернётся богатство,
Здоровье, удача и сила служения царству.
А кинут им в кружку, отвечают: "Дай вам Бог здоровья!" - и снова скрипят своё.
И такие же старухи жалкие, такие оборванные и нищие, что прямо сердце кровью обливается. Вздохнула девочка своей неловкости, что не сохранила для них по золотому, да подумала про злого сержанта, который пообещал монет "не унести", коли сядет рядом со старухами. Посмотрела она направо, налево, да и уселась поближе ко Дворцу, протянула руку и затянула свою песенку:
Пода-айте на пропитание маленькой девочке.
Отсы-ыпьте красивых монеток, копейчек, мелочи...
А дальше хором со старухами:
И с ка-аждой монеткой стократно вернётся богатство,
Здоровье, удача и сила служения царству.
Стали бросать в подол и ей. Да мелкую-мелкую всё, что останется после старух. Подумала, девочка, что на три золотых сидеть тут целый год понадобится. И сложила другую песенку:
– Пода-айте на пропитание девочке-сиротке.
Из гру-уды золотой хотя бы три монетки.
Так перестали кидать вовсе. Дадут богато старухам, а новой девочке золота жаль. Подумала она, не сесть ли прежде старух. Поклонилась бабусям, говорит:
– Разрешите мне немножко посидеть подле вас ближе ко входу?
А те знай поклоны бьют, да свою песенку поют. Пожала девочка плечами, да и устроилась, где задумано. И сразу выяснилось, что про груду золотую высоким детским голосом просителям-дарителям нравится больше. Хмурые улыбаются, мрачные проясняются, скупые кряхтят, машной трясут, золотом друг перед другом звенят.
Набралось у девочки в подоле монет столько, что и не встать. Прижало золото подол к земле, не пускает! Что делать? А тут ещё колокол с башни ударил, ворота закрылись - перерыв. Вспомнила она про злого сержанта. Зовёт:
– Сержа-ант! Дяденька сержа-ант!..
А он тут как тут. Котелок с головы снял, говорит:
– Пересыпай!
Девочка ладонями набрала золото и высыпала в котелок. Раз, другой, третий... пятый и, когда осталось пять монет, зажала в ладошку, встала, и задорно продекламировала:
– Сейчас будем вызывать нищего с тачкой!
– И торжественно подошла к старухам. А те на неё без внимания. Словно девочка не девочка а пустое место. Протянула она одной старухе золотой, но в кружку не кинула. Как Его Святейшество у Храма встала, в глаза бабушке заглянула, ждёт в руку дать. А та кружку опустила, к себе прибрала и лбом в землю - тык! А другая старуха уже свою кружку тянет. Девочка ей. И та кружку опустила, да в землю лбом. Девочка к третьей - да всё то же - не хотят старухи монету в ладонь взять, только в кружку. Девочка от досады даже ногой топ! Слышит, а сержант у неё за спиной хихикает, да так, что аж перегнуло его со смеху.
– Ты чего? Надо мной смеёшься?
– Ага...
– Простодушно утёр выступившие от смеха слёзы сержант.
– Пружинный механизм - чудо техники! На вооружении только кружка, но служат исправно и долговечно.
Девочка получше рассмотрела лохмотья старух, те и вправду оказались механическими куклами с голосами музыкальных барабанов.
– А нищий - настоящий?
– Экс-то? Настоящий! Только странный он нынче, вроде тебя. Да вон его тачка гремит, сейчас сама увидишь.
И вправду, с правого дворцового крыла откуда-то из-за кустов, вышел рослый, но сгорбленный человек в лохмотьях и старой широкополой шляпе с обвисшими краями. Впереди себя он катил гремящую на разные лады тачку с крышкой. Приблизившись к поющим старухам, он остановился и прислушался к работе механизмов. Девочка с сержантом тоже замерли. Нищий распрямился, не глядя вокруг, извлёк длинную белую трость, укрепил на конец медную головку и по очереди завёл каждую из старух.