Прах и тень

Фэй Линдси

Детектив вкратце изложил печальные обстоятельства, ставшие поводом для его визита к доктору Эгеру. Когда мой друг замолчал, Мур, всем своим видом выражая заинтересованность:

— Я, конечно, внимательно следил за преступлениями Потрошителя. Из сообщений прессы узнал, что именно он нанес вам раны, которые я зашивал той памятной ночью. Но я вас правильно понял — вам требуется, скорее, помощь психолога?

— Именно так, — подтвердил Холмс. — Я детектив-консультант, доктор Эгер. Занимаюсь исследованиями в различных отраслях знания. Мне нередко приходится собирать и истолковывать более или менее веские доказательства. Но они, я полагаю, малоприменимы к Потрошителю. Это особый тип преступника, с каким мне не доводилось иметь

дело раньше. Моя практика основана на том факте, что, сколь уникальным ни казалось бы конкретное правонарушение, знаток истории криминалистики без труда впишет его в давно известную схему. Шаблон в расследуемом нами деле применим настолько редко, что мне потребовалось немало времени, чтобы классифицировать преступника. Однако после событий тридцатого числа я стал лучше понимать этого субъекта. Двойное убийство сорвало с него маску. Теперь понятно: главное удовольствие он получает не когда убивает, а когда разрезает свои жертвы на части.

Разговор начинал вызывать у меня отвращение, но доктора Эгера он сильно заинтересовал.

— Убийца ищет тех, кто причинил ему зло, и совершает эти чудовищные преступления из чистой мести? — спросил я.

Сыщик покачал головой:

— Не думаю, что он знаком с ними. Моя рабочая гипотеза состоит в том, что он убивает случайно встреченных женщин. Похоже, мы идем по следу законченного безумца, хотя внешне он выглядит, как заурядный человек.

Объятый страхом, я уставился на Шерлока:

— Вполне допускаю, что этот изверг — сумасшедший, но то, что предполагаете вы, совершенно исключено. За этими смертями, несомненно, скрыт еще какой-то мотив. Безумцу не удастся жить незамеченным среди нормальных людей.

— Вы так думаете? — спросил мой друг, при этом одна бровь взлетела вверх.

— Дело даже не в этом, — упорствовал я, ощущая раздражение. — Просто эксцентричные люди здоровы, подобно вам и мне, но как вы назовете человека, который режет на куски бедных женщин без всякой причины и не думает о последствиях? Можно ли всерьез вообразить, что такая жестокость не вызывает ни у кого тревоги?

— Не спрашивайте меня. Именно это я и собираюсь выяснить у доктора Эгера, — сказал Холмс, переводя взгляд на психолога, стоящего у камина. — Считаете ли вы, как профессионал, возможным, чтобы сумасшедший безупречно играл роль нормального человека?

Мур подошел к книжной полке и извлек небольшой томик:

— Начинаю вас понимать, мистер Холмс. Вы говорите о Лондонском монстре.

Детектив быстро нашел нужную выписку в своей тетради:

— Я имею в виду не только Лондонского монстра, хотя он в свое время наделал шуму. Впервые появился в нашем городе сто лет назад, в апреле тысяча семьсот восемьдесят восьмого года. В течение двух последующих лет на улицах было зарезано около пятидесяти женщин. Убийцу так и не нашли — возьмите это на заметку, Уотсон. Перенесемся на континент. Инсбрук, тысяча восемьсот двадцать восьмой год: убийца подходил вплотную к женщинам и наносил им раны простым перочинным ножом. Дело до сих пор не закрыто. Бремен, тысяча восемьсот восьмидесятый год: некий парикмахер при свете дня ранил ножом в грудь не менее тридцати пяти женщин, пока его наконец не арестовали. Все это примеры того, что я бы назвал патологической эротоманией.

— Ваша цепочка рассуждений внушает ужас, — заметил доктор Эгер.

— О какой логической последовательности вы говорите, Холмс? — спросил я со страхом.

— Если мне удастся обнаружить звено, связующее жертв — вот вам прекрасный пример: общее знание некой тайны, — моя гипотеза благополучно развалится. Но я спрашиваю себя: «Cui bono?», [18] пока эти слова не начинают жечь мозг. Единственный ответ: «Ни в чьих». Теперь уже совершенно ясно: человек, совершивший столько не имеющих никаких мотивов убийств, — сумасшедший. И чтобы продолжать беспрепятственно убивать…

18

В чьих интересах? (лат.)

— …преступник не должен выглядеть безумцем, — закончил фразу Мур.

— Итак, я задаю вам вопрос, доктор Эгер: возможно ли это?

— Весьма трудно ответить с абсолютной уверенностью. В конце концов, является ли умственное расстройство болезнью души, вырождением рода или дефектом мозга? Ваша версия предполагает радикально новую форму сумасшествия — мономанию, скрывающуюся под личиной рационального ума, который поддерживает и маскирует эту патологию. Такая идея больше подходит к классическому определению зла в чистом виде, чем к маньяку, наносящему внезапный удар ножом. Вы говорите о полном моральном вырождении, сопровождаемом приятной внешностью и трезвым умом.

— Именно так, — подтвердил сыщик.

— Боюсь, это вполне возможно, — ответил доктор.

— Что ж, ничего не поделаешь, — сказал мой друг. — Благодарю за помощь. Прошу меня извинить: у меня еще уйма работы. Плата за оказанные вами услуги — на столе.

Мур попытался вернуть банкноты:

— Мистер Холмс, будучи вашим соседом, я не вправе требовать от вас оплату экстренной помощи.

— Тогда считайте это гонораром за консультацию, — улыбнулся детектив. — Пойдемте, Уотсон. Не будем больше отнимать время у доктора Эгера.

— И вам спасибо, Холмс, — стоя в дверях, сказал учтивый молодой человек. — Если вновь возникнет необходимость во мне, ни минуты не сомневайтесь. Сегодня меня посетили три пациента: двое с бессонницей и один с плохо скрытым пристрастием к наркотикам. Ваш визит скрасил мне день. [19]

Помахав на прощание Эгеру, мы быстро одолели короткий путь до нашего дома.

— Выглядите обеспокоенным, доктор Уотсон, — заметил Холмс.

— Трудно поверить, что такие создания существуют вне беллетристики, призванной напугать читателя, — сознался я, нашаривая ключ в кармане.

19

С радостью отмечаю, что доктор Уотсон описал его в «Приключениях ноги дьявола» (1897) как «доктора Мура Эгера с Харли-стрит», чья врачебная практика в дальнейшем была весьма успешной (прим. автора).

— Да, все это плохо укладывается в голове. Мне потребовалось несколько недель, чтобы только допустить возможность подобного кошмара.

— А вы уверены, что наш подопечный принадлежит к этому типу злодеев? — не отставал я, пока мы поднимались по лестнице.

— У меня нет в этом ни малейших сомнений.

— Не представляю, каковы будут ваши следующие шаги. Вы описали настоящего монстра.

— Он не чудовище, не дикий зверь, а нечто несравненно более опасное. Боюсь, когда в человеке извращенность соединена с ощущением собственной правоты, результат получается просто убийственный. У меня возникли опасения, что разыскать такого злодея почти невозможно. Но я сделаю это, Уотсон. Клянусь вам, я его поймаю.

Холмс кивнул мне, пожелал спокойной ночи и, не тратя лишних слов, скрылся за дверьми своей комнаты.

Глава 16

Проблема Уайтчепела

Спустившись из спальни на следующее утро, я обнаружил, что Холмс уже позавтракал. Убрав все подушки с канапе, он свалил их кучей рядом, запасся сигаретами и растянулся на полу с важностью окутанного завесой фимиама языческого божка. На мое приветствие он не ответил. Между восемью и девятью часами я расправился с яйцом и несколькими ломтиками бекона, проглядывая между делом «Таймс» и «Пэлл Мэлл».