Прах к праху
Шрифт:
– Да, насчет вечера среды.
Фарадей и Оливия обменялись взглядами. Он сказал:
– Я уже говорил вам. Я поехал на вечеринку в Клэпем.
– Да. Расскажите мне об этой вечеринке поподробнее. – Линли оперся на подлокотник кресла напротив Оливии. Хейверс выбрала табуретку у верстака. Зашелестела страницами в поисках чистой страницы.
– А что именно?
– В честь кого ее устроили?
– Да никого. Просто компания ребят собралась, чтобы выпустить пар.
– Кто эти ребята?
– Вам нужны имена? – Фарадей потер затылок, словно он затек. –
– Адрес в Клэпеме? – поинтересовался Линли.
– Это на Орландо-роуд, – сказал Фарадей. Среди потрепанных справочников на верстаке он нашел старую записную книжку. Полистав, зачитал адрес и добавил: – Там живет парень по имени Дэвид Прайор. Вам нужен номер его телефона?
– Пожалуйста.
Фарадей продиктовал его, Хейверс записала. Он сунул книжку между справочников и вернулся к Оливии, усевшись, наконец, в кресло рядом с ней.
– На вечеринке были женщины? – спросил Линли.
– Это был мальчишник. Женщинам он пришелся бы не по вкусу. Ну, вы понимаете. Это была вечеринка определенного рода.
– Какого рода?
Фарадей в нерешительности глянул на Оливию.
– Мы смотрели фильмы. Просто несколько парней собрались вместе, пили, шумели, веселились. Без всякого повода.
– И женщин не было? Ни одной?
– Да. Им бы не захотелось смотреть те фильмы,
– Порнографические?
– Я бы их так не назвал, они в некотором роде художественные. – Оливия смотрела на него не от-рьшаясь. Он ухмыльнулся и сказал: – Ливи, ты же знаешь, это ничего не значит. «Няня-шалунья». «Папочкина девочка». «Будда из Бангкока».
– Именно эти фильмы вы и смотрели? – уточнила Хейверс, держа наготове карандаш.
Видя, что она намеревается записать названия Фарадей охотно продиктовал и остальные, хотя при этом его запавшие щеки немного покраснели. В заключение он сказал:
– Мы взяли их в Сохо, в пункте проката на Бервик-стрит.
– И женщин с вами не было, – повторил Линли. – Вы в этом уверены? На протяжении всего вечера?
– Конечно, уверен. А почему вы все время спрашиваете?
– Когда вы вернулись домой?
– Домой? – Фарадей вопросительно посмотрел на Оливию. – Я уже говорил вам. Было поздно. Не знаю. Где-то после четырех.
– А вы были здесь одна? – обратился Линли к Оливии. – Вы не выходили. И не слышали, как вернулся мистер Фарадей?
– Совершенно верно, инспектор. Поэтому, если вы не возражаете, не могли бы мы теперь сесть за ужин?
Линли встал и подошел к окну, где, приоткрыв жалюзи, долго смотрел на остров Браунинга, раскинувшийся за заводью. Не отрывая взгляда от пейзажа, он повторил:
– На вечеринке женщин не было.
– А в чем дело? – спросил Фарадей. – Я ведь уже вам сказал.
– Мисс Уайтлоу не поехала?
– Мне кажется, я все еще считаюсь женщиной, инспектор, – заметила Оливия.
– Тогда куда же вы с мистером Фарадеем отправились в среду вечером в половине одиннадцатого? И что еще важнее, откуда вы вернулись вдвоем около пяти часов утра? Если, конечно, вы не были на… на мальчишнике, как вы изволили выразиться.
Некоторое время оба молчали. Один из псов – дворняжка на трех лапах – поднялся, подковылял к Оливии и положил свою изувеченную голову ей на колено. Оливия уронила на голову пса ладонь, так и оставшуюся неподвижной.
Фарадей не смотрел ни на полицейских, ни на Оливию. Поднял валявшиеся ходунки, провел рукой по алюминиевой раме и только после этого взглянул на Оливию. Видимо, выбор, прояснить ли ситуацию либо продолжать лгать дальше, он предоставлял ей.
Она вполголоса произнесла:
– Бидуэлл, шпион паршивый… – тихонько произнесла она и кивнула Фарадею. – Я забыла сигареты у кровати. Принесешь?
– Сейчас.
Казалось, он был счастлив хоть на какое-то время покинуть комнату. Вернулся он с «Мальборо», зажигалкой и жестянкой из-под томатов, на которой уцелела лишь половина этикетки. Банку он поставил между коленей Оливии и дал ей закурить. Оливия разговаривала с ними, не вынимая сигарету изо рта, и пепел то и дело осыпался на ее черный трикотажный джемпер.
– Крис прогуливал меня, – сказала она. – Он поехал на вечеринку, а когда она закончилась, заехал за мной.
– Прогуливал, – повторил Линли. – С десяти вечера до пяти утра следующего дня?
– Совершенно верно. Прогуливал. С десяти вечера до пяти утра. Возможно, даже до половины шестого, о чем Бидуэлл с удовольствием вам сообщил бы, будь он достаточно трезв, чтобы правильно различить время на часах.
– Вы тоже были на вечеринке? Она издала фыркающий смешок.
– Пока мужчины потели, глядя порнуху, женщины в уголке устроили конкурс на лучший шоколадный торт? Нет, я была не на вечеринке.
– Тогда скажите, пожалуйста, где вы были?
– Не в Кенте, если мы снова туда возвращаемся.
– Кто-нибудь может подтвердить, где вы были?
Затянувшись, она уставилась на него сквозь завесу дыма. Дым скрывал ее лицо так же плотно, как накануне, возможно, даже еще плотнее, так как она не вынимала сигарету изо рта.
– Мисс Уайтлоу, – сказал Линли. Он устал. Проголодался. Было уже поздно. И они достаточно долго ходили вокруг да около. – Возможно, всем нам будет удобнее поговорить в другом месте. – Хейверс захлопнула блокнот.
– Ливи, – произнес Фарадей.
– Хорошо. – Она затушила сигарету и взяла пачку, та выскользнула у нее из пальцев и упала на пол, – Оставь, – сказала Оливия Фарадею, собравшемуся поднять пачку. – Я была со своей матерью, – сказала она Линли.
Линли не знал, что последует, но такого он не ожидал.
– С вашей матерью, – повторил он.
– Да. Вы, без сомнения, с ней встречались. Мириам Уайтлоу, женщина немногословная, но язык подвешен. Номер восемнадцать по Стэффордшир-террас. Затхлая викторианская развалина. В смысле, дом, а не моя мать. Я поехала повидаться с ней в половине одиннадцатого в среду вечером, когда Крис отправился на свою вечеринку. А на следующее утро по дороге домой он меня оттуда забрал.