Практические советы

Если в силу неблагоприятного стечения жизненных обстоятельств Вас угораздило стать стукачом и начинающим агентом органов внутренних дел или каких-либо иных спецслужб, то в ситуации подобного рода Вам не остаётся ничего иного, как задуматься на тему о том, каким образом Вам следует вести себя дальше в столь новом для себя качестве — с тем, чтобы окончательно не сломаться и в конце концов суметь выбраться из создавшегося бедственного положения. Курирующий Вас оперативный работник на данную тему проведёт с Вами целый ряд бесед (в общих своим чертах соответствующих содержанию 1-й и 2-й страниц раздела "Агентами не рождаются — агентами становятся"), которые будут содержать в себе немало ценных практических замечаний и советов по поводу того, как Вам стоит строить свою агентурную деятельность с таким расчётом, чтобы суметь достичь в ней значительных успехов. Но в любом случае подобные замечания и советы окажутся далеко неполными и не объясняющими всей сути организации ведения агентурной деятельности. Как говорится, всё это будет представлять собой лицевую сторону медали, у которой как известно есть ещё и сторона оборотная. Так вот в данном разделе речь пойдёт как раз о таких организационных моментах ведения оперативной работы, которые считаются

В качестве небольшого вступления, способствующего лучшему пониманию основополагающих моментов, на которых представителями правоохранительных органов обеспечивается организация агентурной деятельности, автор данного материала хотел бы отметить тот факт, что оперативная работа их оперативных подразделений состоит из четырёх основных составляющих:

Раскрытие уже совершенных преступлений (установление предположительных виновников их совершения)

Раскрытие готовящихся, но ещё не совершённых преступлений

Осуществление так называемых "профилактических" мероприятий по выявлению и определению кругов потенциально опасных лиц — склонных или (при определённых условиях) способных к допущению в своём поведении таких действий, которые считаются серьёзно нарушающими существующие законы (в целях обеспечения заблаговременной изоляции таких лиц от основной части общества — по каким-либо формальным или специально подстроенным поводам либо путём фактического или физического их устранения различными изощрёнными способами)

Вербовка осведомителей и агентуры, а также организация и направление их текущей агентурной деятельности

При этом необходимо отметить, что последнее в рассматриваемом ряду — в отличии от трёх первых — является для оперативных работников не целью, а инструментом для её достижения. А так как осведомители и агенты, в отличии от грибов в лесу, не растут сами, то операм приходится их искусственно выращивать и в добавок ко всему нести ответственность за действия подобных своих подопечных перед вышестоящим начальством. Иначе говоря, вольным или невольным образом оперативники оказываются вынужденными вести определённую воспитательную работу среди своих "добровольных" помощников. Но так как оперативные работники становятся воспитателями не по призванию и не в силу вменения им подобных обязанностей, а поневоле — так сказать из соображений вынужденной производственной необходимости — то свой воспитательный процесс они принимаются осуществлять в ущербной манере и весьма однобоким образом. Подобная однобокость заключается в проявлении оперативниками изначального стремления внушить своим свежеиспечённым агентам мысль о том, что человеческая природа по своей сути является порочной.

Со слов конкретных оперативных работников в первую очередь её порочность заключается в том, что в непростых и запутанных для себя ситуациях все люди начинают проявлять склонность к доносительству и закладыванию друг друга перед кем-то более начальственным или сильным, а также к придумыванию для подобного своего поведения различных оправдательных предлогов, которые по своей сути являются лживыми или мало соответствующими действительности. По этой самой причине всякий человек, который даёт добровольное согласие на его привлечение к занятию подобной деятельностью, оказывается честнее всех прочих — ведь он соглашается её выполнять вполне осознанным образом и без выдумывания для себя каких-либо сомнительных оправданий. А помимо этого, давая своё согласие на сотрудничество не с кем попало, а с оперативно уполномоченными представителями своего государства, он получает со стороны последнего гарантированные привилегии и дополнительную защищённость (тем самым демонстрирую факт своего умения выгодно себя продать кому-то в нём заинтересованному). Иначе говоря, путём использования столь изощренной и извращённой логики выражения своих мыслей конкретные оперативники стремятся внушить своим свежеиспечённым стукачам и агентам мысль о том, что их поведение является безупречным и заслуживающим всяческих похвал — снять с них первоначально испытываемый комплекс вины (вызванный самим фактом дачи согласия на вступление в негласное сотрудничество) и укрепить их в вере в то, что самим фактом принятия решения об осуществлении столь ответственного шага они делают серьёзную заявку на своё вступление в полосу жизненного преуспевания и успеха.

В тоже самое время со слов оперативников порочность человеческой природы отнюдь не ограничивается присутствием в ней ярко выраженного стремления к доносительству на всех лиц, воспринимаемых в качестве противников или конкурентов. Помимо подобного врождённого или "первородного" греха человеческим натурам присущи множества других пороков, которые могут колебаться в количестве и отличаться в подборе, но всегда присутствуют в каждом из нас. Рассуждая подобным образом, оперативные работники стремятся внушить своим стукачам и агентам мысль о том, что всякий человек по большому счёту есть сволочь и гад. Посвящая своих подопечных в столь тревожные "истины", оперативники в тоже самое время принимаются их успокаивать словами о том, что человеческая порочность при всей своей неприглядности является неотделимой от самого человека и служит наглядным подтверждением слов о несовершенном устройстве существующего мира.

В общем и целом человеческую порочность как таковую следует рассматривать как вынужденную неизбежность и поэтому относиться к любым откровенным её проявлениям с определённой долей снисходительности — не видя этом такого уж большого греха. Самый большой грех — с точки зрения оперативных работников — заключается не в фактах приверженности тех или иных лиц к конкретным порокам, а в проявлении стремления к их скрытию от внимания окружающих людей. Поэтому любой человек, не уличённый правоохранительными органами в серьёзных пристрастиях к чему-либо публично осуждаемому и порочному, исходя из такой логики воспринимается их представителями, как лицо, представляющее собой гораздо большую потенциальную опасность, чем откровенный злодей или завзятый мошенник. И в этом нет ничего удивительного — поведение откровенного злодея или завзятого мошенника является достаточно легко предсказуемым, а раз так, то любые их действия оказывается возможным останавливать и предупреждать заранее определёнными мерами противодействующего характера и таким образом во всякий нужный или подходящий момент обеспечивать для себя создание беспроигрышных ситуаций. Совсем другое дело в ситуациях с лицами, до сих пор не обнаружившими своих склонностей и пристрастий к чему-либо явному и вполне очевидному. Наблюдая за такими, очень трудно предсказать, что от них следует ожидать в каждый последующий момент времени. А это уже гораздо опасней. Однако это ещё не всё — подобные лица представляют собой двойную опасность по причине того, что умеют хорошо маскироваться и легко скрывать испытываемые ими чувства, а значит вполне способны вводить в заблуждение наблюдающих за ними оперативников и их агентов.

В силу наличия этой самой причины оперативные работники принимаются всячески внушать своим агентам мысль о том, что те всегда должны быть с ними предельно искренними в любых своих проявлениях (никогда не скрывать своих желаний и чувств). Это нужно оперативникам для того, чтобы располагать возможность для быстрого перенаправления любых проявлений своих подопечных в наиболее подходящие и нужные русла. Иначе говоря, для того, чтобы давать своим конкретным агентам такие задания, которые по своему характеру и сложности в принципе были бы им вполне по силам и по ходу выполнения которых у них не возникало бы больших желаний вступить на путь ослушания или предательства. Со своей стороны оперативные работники указывают подобным своим подопечным, что после каждого успешного выполнения поставленного задания им будут даваться определенные возможности и время для получения необходимой физиологической разрядки — в виде скоротечного удовлетворения присущих им порочных потребностей и желаний (после которых их будут ожидать новые задания). В то же самое время испытываемым агентам даётся понять, что если они станут вести себя не вполне искренним образом, то у наблюдающих за ними оперативников не будет полноценных возможностей для правильного определения их потенциальных способностей и поставления перед ними подходящих им заданий. А если перед конкретным агентом (исходя из неправильного определения особенностей его характера и специфики присущих ему побудительных моментов) будут ставиться не вполне подходящие для них задания, то это во многом будет обрекать их на неудачу. А так как любой случай неудачи не является тем поводом, который следует вознаграждать предоставлением возможности для получения разрядки (а наоборот основанием для назначения ему наказаний в виде дачи дополнительных заданий, выполнение которых было бы связано с испытанием весьма неприятных или мучительных ощущений и за которые не предусмотрена возможность получения каких-либо поощрений), то каждому агенту таким образом даётся понять, что в его же интересах всегда быть предельно искренним со своим оперативником.

Более того, любые задания, даваемые конкретным агентам, являются составными частями более сложных оперативных игр, срыв отдельного из которых может привести к провалу разработанной операции и свести на нет усилия большого количества задействованных в ней оперативников и агентов. Поэтому с точки зрения представителей спецслужб любое проявление неискренности со стороны агента является не просто безответственным поступком, а чем-то сродни предательству. А раз так, то в случаях выяснения для себя того факта, что проявления неискренность со стороны того или иного агента носят не стихийный, а вполне осознанный и неслучайный характер, курирующий его оперативник станет гонять его, не давая сна и отдыха и задействовать его исключительно во вспомогательных ролях и в качестве исполнителя наиболее непрестижных и грязных дел.

В общем и целом работу оперативников по воспитанию и подготовке своих агентов во многом можно уподобить опытам академика Павлова, которые тот ставил в 20-х годах прошлого века в целях изучения физиологии поведения животных и возможностей привития им определённых инстинктов (или иначе говоря, не осознаваемых условных рефлексов). Правда в рассматриваемом нами случае имеются два небольших отличия. Во-первых она ведётся не в научных, а в сугубо практических целях (или иначе говоря не является чем-то единичный, а носит массовый и повсеместный характер), а во вторых в роли подопытных собачек в ней выступают живые люди — в виде больших количеств регулярно привлекаемых агентов. Но суть подобной работы остаётся прежней — выявление у вовлечённых в неё лиц существующих наборов их порочных наклонностей с последующим развитием отдельных из них до уровня животных пристрастий и возбуждением по отношению к другим подсознательно испытываемых страхов. С точки зрение спецслужб подобное дело является весьма полезным и прибыльным для них занятием. Во-первых такая польза заключается в том, что периодическое поощрение конкретных агентов к проявлению вседозволенности способствует привитию им комплекса сверхчеловека, которому может легко сходить с рук многое из того, что является непозволительным и сурово наказуемым для обычных людей и который по этой самой причине должен оказаться вполне способным на осуществление многого из того, что считается невозможным с обывательской точки зрения (или иначе говоря, превратиться в везде успевающего и сверхработоспособного). Во вторых бесконечным подчёркиванием факта того, что подобные допущения вседозволенности со стороны агентов являются не безграничными и целиком и полностью зависящими от воли постоянно контролирующих их оперативных работников (которые могут не только поощрять, но и наказывать), последние одновременно с комплексом сверхчеловека одновременно прививают им (по отношению к себе) комплекс проявления рабской покорности и беспрекословного исполнения любых отдаваемых им указаний. И наконец в третьих (и в самых главных) посредством привития конкретным агентам стойких пристрастий и подсознательных страхов к конкретным проявлениям и моментам окружающей действительности представители различных спецслужб обретают для себя определённую уверенность в том, что первые в процессе выполнения ставящихся перед ними заданий станут вести запрограммированным образом и не смогут выходить за рамки чего-то им предварительно заданного. В общем и целом фактическим результатом ведения такой работы становится серийное выращивание из вовлекаемых в неё агентов безжалостных монстров и моральных уродов, любыми действиями которых можно достаточно легко управлять путём вызывания у них заранее определенных и стойких поведенческих реакций (посредством банального манипулирования).