Практикум
Шрифт:
Куракин открыл глаза, с удивлением посмотрел на меня. Сделал громкий ик, набрал воздух и… я едва успел отскочить в сторону, чтобы не оказаться в рвотной массе.
— Ты чего? — слабым голосом спросил Саша, но потом обвел взглядом комнату.
— Нас опоили, — ответил я. — Терлецкую похитили.
— Кто? — туго соображал Куракин.
— Этот Борис, больше некому. Вставай, я попытаюсь поднять остальных.
— Сначала Сергея, — еще приходил в себя Куракин, оглядываясь, как бы слезть, чтобы не испачкаться. Заметив мой вопросительный взгляд, он объяснил. — Аганин
Я мысленно согласился с этим доводом. Наша сила была главным оберегом. Почему маги не почти не болели немощными недугами? Потому что сила нас защищала. Но стоило исчерпаться или оказаться близкому к этому, как ты мог банально простыть. Потому в первую очередь магическая энергия и помогла Куракину очиститься от отравы. Я же послужил лишь легким катализатором.
Однако если первый блин получился на заглядение, то второй вышел комом. Как ни пытался я вливать в Аганина свою силу, он не реагировал. Никак.
— Нет времени, — поднялся я на ноги. — Пойдем вдвоем.
Во взгляде Куракина шла немая борьба. Я это заметил сразу. Он явно хотел убраться отсюда подальше, и вместе с тем сомневался. Не знаю, каков был бы его ответ, если бы похитили Зыбунину. Однако после долгих колебаний высокородный все же согласно кивнул.
— Как мы ее найдем?
— По следам, — соврал я, направившись к дому Бориса.
А сам прислушивался к боли в груди, впервые за долгое время надеясь, что она вернется. Потому что от этого зависела жизнь Терлецкой. То есть одного из членов моей группы. Этот комментарий я добавил, будто пытаясь оправдать излишнюю заинтересованность в Светке.
Приблизившись к домику, из которого «местный» принес нам продукты и отравленный чай, я на мгновение смутился, не зная, как себя вести. Вломиться внутрь? Или просто постучать? Куракин развеял мою нерешительность легко и незамысловато. Небрежным взмахом руки он выломал дверь и нас чуть не вывернуло от мерзкого запаха.
— Пойдем? — спросил я, уткнув нос в сгиб локтя.
— Ага, — пытался не дышать высокородный.
Первое, что бросилось в глаза — развороченный холодильник с открытой дверцей. Судя по пустым полкам, Борис отдал нам последнее. Включая отравленный чай. Какой щедрый мерзавец. Но еще более любопытная находка ждала в дальней комнате. При виде мертвого изуродованного тела, живот скрутило, и я чуть не повторил то, что недавно сделал Куракин. Чудом сдержался.
Во-первых, мужчину явно пытались расчленить и одновременно содрать кожу. Я даже не сразу сообразил, где у бедняги руки и ноги. Во-вторых, вокруг него виднелся обожженный пол, горсть земли и ведро воды. В-третьих, здесь чувствовалась сила. Уже знакомая. Там самая, обнаруженная нами у реки.
— Уж не тот ли это Сергей, который должен был поехать за патронами? — заметил Куракин чужим голосом и стараясь не смотреть на останки.
— Четыре стихии, — старался я сохранять присутствие духа и мыслить логически. Выходило не сказать, чтобы здорово. — Точнее три, без воздуха. Он пытался провести какой-то ритуал, но у него не получилось.
— Здесь нет ветра, — согласился Саша. — Видимо, он испугался
— Чудо-юдо рыба-кит, он под деревом сидит, — еле дыша, вспомнил я.
— Думаешь, он вернулся туда? — спросил Куракин.
— Место, которое его породило. Его место силы. Далековато, но там все точно получится, что бы он не задумал.
Других идей не было. Боль в груди не возвращалась. Поэтому мы, не сговариваясь, выскочили наружу и побежали к лесной тропе. Вот где сказалось превосходство атлетического клуба над мушкетным. Куракин сдох через четверть часа, хотя двигались мы в среднем темпе.
— Сюда, — на ходу бросил я, сходя с тропы. — Так быстрее.
— Ты уверен? — задыхаясь, спросил Саша.
— Более чем.
Все потому, что в груди едва заметно закололо. Я сейчас походил на магнит, стрелка которого лениво повернулась к северу. Учитывая холодное сердце Терлецкой, сравнение более, чем уместное. Хотя вместе с тем двигаться стало труднее. Вместо утоптанной тропинки мы бежали по пересеченной местности. С оврагами, кустарниками, высокой травой и прочими прелестями дикого леса. Зато боль, медленно нарастающая с каждой минутой, придавала мне дополнительных сил и уверенности, чего нельзя было сказать о Куракине.
Двигался высокородный давно уже на морально-волевых. И будь с ним, к примеру, Аганин или Тинеев, так Саша точно запросил бы передышку. А так терпел, пыхтел, бежал позади. Самое время главе рода показывать свой характер.
Когда вдали серебряной лентой блеснула река, я сбавил ход. Во-первых, надо отдышаться, иначе мы станем легкой добычей. Во-вторых, подождать Куракина. Приблизившись, тот оперся на дерево и отхаркнул густую слюну. Да, понимаю, так же чувствовал себя в первый месяц занятий в клубе. Я даже представил, что чувствует Саша. Стальный привкус во рту.
— Уже рядом, — сказал я.
Сердце знакомо заныло, как и всегда. Ага, Терлецкая недалеко. И наличие боли означало одно — она жива. Еще не все потеряно.
— Пойдем, — скомандовал я.
Зрелище, открывшееся у самой кромки леса, был удивительным. По своей красоте и одновременно ужасу. Подогнув колени, привязанная по рукам к расщепленному дереву, в месте силы висела Терлецкая. Обнаженная, совсем. Юдо, без лишней стеснительности, стянуло с нее абсолютно всю одежду, которую разбросало вокруг.
Я на мгновение невольно залюбовался Светкой. Даже теперь, в таком состоянии, она выглядела более, чем соблазнительно. Нет, видеть голых женщин приходилось. В гугле не забанен. Но Терлецкая действительно приближалась к идеалу. Гладкое красивое тело, длинные ноги, плавный изгиб бедер и большая, ничуть не портящая ее, грудь. И что самое важное — шрам у сердца, очень уж сильной похожий на мой.
Тем разительнее был контраст с юдо. «Борис», вернее существо, представившееся этим именем, оказалось словно вылеплено из различных людей. Мужское, поджарое туловище с толстыми, бабьими ногами и большой обвислой задницей. С маленькими, заплывшими жиром ручками и теми самыми крохотными пальцами. Жертва хирурга-недоучки.