Практикующий. Сделка с вороном

Воронцова Валерия Михайловна

– Ты придаешь моим словам б о льшую сложность, чем в них заложено. Внутренний стержень – сочетание всех твоих возможностей и особенностей. Я придерживаюсь мнения, что это самый сложный механизм в сущности человека. – Потрепав пса по ушам, Влад вышел через калитку. – Эфемерный, индивидуальный, особенный во всем и отвечающий за самое главное. Личность. Если он находится в шатком состоянии, претерпевает какие-либо изменения, кренится между разумом и чувствами, никто посторонний не сможет его стабилизировать. Я знаю, как найти свое

равновесие, но не твое. Этот ответ известен только тебе.

– Ну, конечно, я придаю сложность, – пробурчала я, шагая следом за ведьмаком. – Очень просто сейчас все объяснил, и младенцу понятно.

– Как только перестанешь ворчать и язвить, поймешь, что я прав, – так же спокойно рассудил темный.

– Ты что-то не договариваешь, я точно знаю, – зашла я с другого бока. – Если не можешь сказать конкретно, как насчет небольшой подсказки?

– Сегодняшняя ночь, в любом случае, должна тебе помочь, – чуть улыбнулся Яблонев.

– Да-да, «костер силы», – кисло покивала я, так и не добившись никаких пояснений.

– Слушай огонь, – туманно изрек практикующий.

– От создателей «смотри в воду», «разговаривай с землей» и «трогай воздух», – проворчала я.

Влад расхохотался, разворачивая мое приближающееся раздражение на сто восемьдесят градусов. Не сумев сдержать смешок, я присоединилась к его смеху, хотя мне точно было не до шуток.

О том, что ребята уже ждут нас, Яблонев сказал еще до того, как мы вышли из парка, и, конечно же, не ошибся.

– Наконец-то, мы уже собирались уезжать без вас, – широко и по-доброму улыбнулся Березин, открывая багажник.

– Конечно-конечно, – подыграл Влад, загружая наши сумки в ауди. – Ты, наверное, даже речь для остальных заготовить успел.

– Ага. Звучала бы она так: «не судьба», – фыркнул Леша, занимая водительское место, и мы с Иркой захихикали.

– Представляю я себе лицо Захаровой в этот момент, – хмыкнула я, устраиваясь на заднем за водительским. – Хотя, подождите-ка, нет, не представляю.

Придвинувшись вплотную к окну, я посмотрела, как Влад закрывает дверь. Что-то смутное, скорее тень мысли, чем она сама, промелькнула в голове, оставив шлейф растерянности и раздражающее покалывание в висках.

– Что такое? – насторожился Яблонев.

– Не знаю, что-то вроде дежавю, наверное, – пожала я плечами. – У вас такое бывает? Кстати, как мир практикующих объясняет это явление?

– Элементарно, – протянул Березин, перестраиваясь в другой ряд.

– Поезд приближается, застрянем на переезде, – предупредил Влад, по-птичьи склонив голову на бок и продолжая глядеть на меня.

Только не это. Такая поза означала лишь одно – режим сосредоточенности и пронизывающего насквозь внимания. Конкретно для меня это значило какой-либо неудобный, глубоко копающий, вопрос, или такой же вывод, что еще хуже.

– Знаю, – согласился Леша. – Успеем проскочить.

– Так что там с дежавю? – напомнила Ругалова, хрустнув яблоком. Когда она вообще успела его достать?

Цепкий вороний взгляд Влада временно меня оставил,

предупреждающе сверкнув напоследок. Да, ему ясно, что я ляпнула первое пришедшее на ум, и да, мы еще поговорим об этом, но без свидетелей. А говорят еще, что такое взаимопонимание вырабатывается годами.

– Это мысленный скачок в будущее, – начал Яблонев. – Чаще всего он происходит во сне, когда человек находится в покое и его сознательное, отвечающее за рационализм, недоверие и приверженность логике не активно, в отличие от бессознательного. Можно особенно ярко увидеть какой-либо момент, ощутить его сразу несколькими органами чувств, подробно запомнить и, вместе с тем, забыть сразу же после пробуждения.

– Ровно до того момента, пока он не произойдет в реальности, – вступил Березин. – Как правило, такие вещи у простых людей случаются интуитивно, хотя есть те, кто верит в программирование сна, засыпает с конкретным вопросом и получает во сне ответ.

– Но это же бесполезно, верно? – живо высунулось наружу мое любопытство. – Какой смысл видеть будущее во сне, если наяву увиденное вспомнить нельзя, пока оно не настало?

– Поэтому я и сказал, что это случается интуитивно и неосознанно у обычных людей, оказавшихся на жизненном распутье. Другие пытаются обмануть систему, запомнить сон, но это бесполезно.

– Почему? – спросила Ирка.

– Будущее – слишком чистое озеро, чтобы в него ныряли все подряд, оно тщательно защищает свои берега, – как всегда привел образный пример Яблонев. – Есть те, кому можно помочить в нем ручки, и гораздо меньше тех, кому позволено окунуться с головой.

– Ты, конечно же, о практи… Ой!

Ирка взвизгнула, я подлетела на сиденье, едва не встретившись головой с потолком, и завалилась на Влада, как мешок с картошкой. Разумеется, это не могло быть единственной неприятностью. Выступившие на глазах слезы, металлический привкус во рту и резкая боль в щеке и языке… О, боги, я умудрилась прикусить и то, и другое сразу!

– Говорил же, что проскочим! Шлагбаум сразу за нами опустили, – довольно заявил Леша, сбрасывая скорость.

Издав какой-то совершенно идиотский и плаксивый звук, призванный выразить, куда может проскочить Березин в следующий раз, я беспомощно посмотрела на склонившегося Влада. Как и когда его руки оказались обвиты вокруг меня, я не помнила, да это и не важно. Куда больше беспокоил заклубившийся в его серых глазах туман. Короткой искрой по нашей связи проскочило что-то холодное и тяжелое, и лицо парня неуловимо поменялось, выпуская наружу настоящего темного.

– У тебя кровь, – уронил ведьмак, дотронувшись большим пальцем до моей нижней губы.

Машину тряхнуло, как если бы мы налетели на камень.

– Влад, пригаси, я не хочу ловить колесами все ямы! – подтверждая догадку, громко попросил Леша.

– Тогда веди нормально, – резче, чем требовалось, велел Влад, вскинув голову на целителя.

– Успокойся, я понимаю, что…

– Не понимаешь, – оборвал ведьмак. – Поймешь, если испытаешь на себе. Желаю тебе, чтобы этого никогда не произошло.