Правь, Британия!
Шрифт:
Он поклонился, повернулся и, тяжело ступая, направился к воротам.
В музыкальной комнате было тихо. Может, Мад тоже заснула? Обычно она оставляла дверь открытой для того, чтобы Фолли могла беспрепятственно входить и выходить. Эмма решила подождать, пока мистер Уиллис удалится на достаточное расстояние, чтобы его нельзя было окликнуть, а затем приготовить чай, разбудить бабушку и между делом объявить, что визитер по собственному желанию удалился, передав хозяйке слова благодарности.
Мад не спала. Когда Эмма принесла чай, она увидела бабушку сидящей на диване, причем
— Родная, — спросила Мад, — никак не могу найти. В какой это пьесе герой говорит: «Я духов вызывать могу из бездны» [23] ?
Эмма вздохнула и поставила поднос.
— Ты имеешь в виду Оуэна Глендаура?
— Да, да. Не могла вспомнить имя. Отличная роль для Таффи. Пусть почитает, когда проснется. Это одна из пьес про Генриха?
23
В. Шекспир, «Генрих ГУ», пер. Е. Бируковой.
— «Генрих IV», часть первая, — ответила Эмма; какая все-таки Мад невежественная.
— А… — Мад перелистывала страницы, — подожди минутку, вот оно… «Когда рождался я, чело небес пылающие знаки бороздили и факелы; в час моего рожденья земля до основанья содрогалась, как жалкий трус…» [24] — Она прекрасно копировала голос Таффи. — Эм, подойди, посмотри, может, он проснулся, он уже как минимум часа два пролежал.
— Ах да, он уже проснулся. Более того, он ушел.
24
там же
— Ушел? — Мад разочарованно посмотрела на внучку.
— Не хотел тебя беспокоить. Благодарил за обед. Мад с треском захлопнула том Шекспира.
— Очень плохо. Я так хотела устроить приятные литературные чтения перед операцией «дерьмовозка». А как Таффи, он пришел в себя?
— Абсолютно. И даже не извинился.
— А почему он должен извиняться? Он не мог с собой совладать.
Сложив руки на груди, Эмма стояла перед бабушкой.
— Мне кажется, что пора сообщить тебе, что операция «дерьмовозка», какая б она ни была, не состоится. Для тебя, во всяком случае. Утром я звонила Бевилу Саммерсу, и он приедет навестить тебя. Вот-вот должен прибыть.
Мад застыла, прекратив наливать чай.
— Бевил меня не остановит.
— О нет, остановит.
Внезапно они поменялись ролями. Эмма отдавала распоряжения. Она будет обращаться с бабушкой так же, как с Колином, когда тот проявляет признаки непослушания. Мад молчала. Она продолжала наливать чай, но возник беззвучный зловещий свист на ее губах. Эмма налила чай себе, тоже не говоря ни слова.
Вдруг Мад пожала плечами.
— Что ж, — вздохнула она, — возможно, ты права. Я могу только помешать, и, в конце концов, я не прочь поговорить с Бевилом. Дело в том, что вчера я, похоже, перенапряглась, таская мешки с шишками. Появилась какая-то странная боль
— О, Мад… — Эмма мгновенно встревожилась. — Где? Как болит?
— Здесь, — нахмурилась Мад, — в низу живота. — Она показала, и, когда Эмма дотронулась до этого места, Мад поморщилась.
— Что же ты раньше об этом не сказала? — воскликнула Эмма.
— Не хотела подымать переполох.
— Может, сказать Дотти?
— Нет, не надо. Чем она может помочь? Вот что. Будь умницей, после чая пойди к мальчишкам и займи их чем-нибудь. Я спокойно полежу здесь и дождусь приезда Бевила. Не волнуйся, боль несильная, так, немного странная, ноющая.
Эмма глотала чай, время от времени поглядывая на бабушку. Воображение рисовало ей мрачные картины. Врачебное обследование, рентген, больница, срочная операция… Ноющие боли — угрожающий признак, особенно у пожилых людей. Жил-был здоровый человек, вроде ни на что не жаловался, и вот — уже поздно, ничего не сделать…
Мад подложила под голову подушку и потянулась за «Генрихом IV». Эмма отнесла поднос на кухню. До приезда доктора не стоит рассказывать об этом Дотти. Доктор объяснит, что делать. Как только мальчишки поели, Эмма отвела их в библиотеку и предусмотрительно закрыла дверь, чтобы телевизор не мешал Мад. Она включила телевизор и устроилась в бабушкином кресле. Началась передача о Бостонском чаепитии. Для Бена она оказалась чем-то вроде проверки на усидчивость — он предпочел вскарабкаться на подоконник и раскачивать ставни.
— Тише, — тоном усталого выпускника перед сдачей диплома сказал, зевая, Колин. — Мне никак не сосредоточиться.
Бен прекратил свое занятие, но через некоторое время вновь застучал ставнями.
— Чего ему надо? — спросила Эмма, нервы которой были напряжены.
— По-моему, он что-то хочет сказать про Мадам, — ответил Колин, не сводя глаз с экрана.
Эмма вскочила на ноги, схватила Бена с подоконника и утащила, как ни странно, без протестов в холл. К ее удивлению, он устремился на крыльцо и принялся сражаться со щеколдой.
— Гопа… — сказал он, — гопа, жовно, — и показал во двор.
— Хватит, Бен, — крикнула Эмма. — Мадам отдыхает в музыкальной комнате.
Бен затряс головой и затопал ногами, и в этот момент Эмма увидела фары машины доктора Саммерса, въехавшей по подъездной аллее и остановившейся у ворот. Бен, должно быть, услышал приближающийся автомобиль и пытался об этом сообщить.
Она подождала на крыльце, пока доктор появится из тумана и моросящего дождя.
— Прости, не мог приехать раньше, — сказал он, когда она открыла дверь. — Чертовски трудный день. Здравствуй, мавр.
— О, я так рада, что вы приехали. На этот раз это действительно срочно, хотя, когда я звонила, я еще не знала об этом. Она жалуется на боль в паху. Мне это очень не нравится. Бен, не трогай дверь на улицу! — Бен продолжал указывать рукой на сад, складывая губы, чтобы опять произнести какое-то ругательство. — Не обращайте на него внимания, он любит покрасоваться. — Она открыла дверь в музыкальную комнату. Над диваном по-прежнему горел свет, но среди подушек спала только свернувшаяся клубком Фолли.