Правая рука Дьявола

Сэйнткроу Лилит

— Я советую тебе быть осторожной. — Его глаза сверкнули. — Я больше не твой знакомый, я твой падший – не обязан подчиняться, только защищать. Тебе лучше вести себя тихо, чтобы я не показывал свой характер.

Я закрыла глаза и откинула голову назад, почувствовала, как работали мои челюсти, пока я пыталась закусить всплывающие слова. Когда я была абсолютно уверена, что держу свой собственный нрав под контролем, я одарила его свирепым взглядом, опуская подбородок обратно и сощуривая глаза.

— Я предлагаю тебе немного ослабить свое самодержавие, Джафримель. Я не люблю, когда мне приказывают

и держат в неведении. За кого ты меня принимаешь? За какую-то идиотку, которую ты можешь просто…

Я едва заметила, как он двинулся. Следующая вещь, которую я поняла, что я была пригвождена к кафельной стене, его пальцы впились в мою перевязь, а мои ноги болтаются в полу метрах над землей. Он держал меня за кожаный ремень одной рукой так небрежно, как мама кошка держит своего котенка; его рука полностью вытянута, губы растянулись в оскале, а глаза горели, как ад. Я била ногами, боролась, впивалась пальцами в его руку. Он просто встряхнул меня, моя голова подпрыгнула. Он сделал это осторожно – моя голова не ударилась о плиты.

Затем он вздохнул, флуоресцентный свет бегал по его иссиня черным волосам. Я даже не могла схватить рукоять меча, я была слишком занята, думая о своих пальцах левой руки, впивающихся в его руку и бесполезно пытающихся заставить его отпустить меня.

— Я был бесконечно терпелив с тобой, — мягко сказал он, каждое слово четкое и ясное, — но мы больше не можем себе этого позволить. Если ты не будешь делать то, что я говорю без вопросов, я свяжу тебя, отдам МакКенли и продолжу один. — Он даже не переместил свой вес, когда я снова ударила ногой, каким-то образом он, не двигаясь, избежал удара, его глаза не отрывались от моих. — В этой игре есть что-то, чего я не понимаю, и пока не пойму окончательно, я не допущу дальнейшего неповиновения. Принц ищет способ убить тебя этим поручением, вопреки своей клятве, и кто-то уже почти дважды достигнул цели в его желании. Я пробираюсь через игру. Делай, как я прошу, и позже, в свободное время, ты сможешь заставить меня покаяться. Но на следующие семь лет, хедайра, ты под моей охраной. Облегчи это для нас обоих и просто подчиняйся.

— Прекрати! — Мой голос отразился от плит, разлетелся и отдался эхом, ремень от перевязи врезался в мою плоть. — Черт побери, Джафримель, прекрати, ты пугаешь меня!

Он еще раз встряхнул меня, может просто, чтобы показать, как он может со мной обращаться, если захочет, и отпустил. Я тяжело упала, шок сотрясал меня от пяток и до шеи. Я потерла грудь, где врезались его суставы, терла и терла. Будь я человеком, у меня остался бы синяк. «Это-то все и меняет». Мой взгляд инстинктивно метнулся к лестнице, ведущей на поверхность. Если я…

Он поймал мой подбородок, деликатно повернул, его пальцы были нежными, но твердыми, как железо. Я заметила, как МакКенли стоял, скрестив руки, его глаза излучали равнодушие, которое я ненавидела.

— Даже не думай об этом. — Голос Джафримеля был странно официальным. — Это для твоего же блага, моя любопытная. Ты будешь делать то, что я говорю.

Я дернула подбородок из его руки.

— Ты не должен был этого делать. — Мой пульс бился неистово в горле. Я звучала задыхающейся даже для себя. Я облокотилась назад, кафельная стена встретила меня с глухим стуком.

Он не двигался с места. Оскал исчез с его лица, словно его никогда не было. Моя голова наполнилась шумом; знак на моем плече горел, жар спускался по моей груди, проникал в кости.

На какое-то время он замер, его лицо ничего не выражало. Он двинулся, словно хотел прикоснуться ко мне, но я отшатнулась от него, кончик моих ножен царапнул кафельную стену, как тупой коготь. Моя правая рука сжала рукоять, и я уставилась на него, как на незнакомца; во рту внезапно пересохло, а шум в голове усилился.

Джафримель остановился. Его взгляд опустился, оценивая мою позу и побелевшую на рукояти руку.

— Я осторожен с тобой, — мягко сказал он, все еще используя этот странный интимный тон, из-за которого он звучал намного ужаснее человека. — Я так осторожен. Ты хоть представляешь, что случится, поймай тебя демон, которому наплевать на тебя?

Я сухо сглотнула. Это была одна из тех вещей, которых я боялась – что он использует свою силу и скорость, что бы заставить меня делать то, что он хочет. Но еще хуже видеть, как он это делает. Моя грудь болела. Мою щеку обожгла острая боль, когда изумруд испустил единственную искру; мои кольца искрились и кружились с энергией.

— Ты не должен был этого делать, — тупо ответила я.

— Я буду делать то, что необходимо, что бы защитить тебя. Разве я это не доказал?

— Ты не должен был этого делать. — Я не могла думать ни о чем другом. Глаза наполнялись слезами, горячее, расплывающееся пятно воды. Я сглотнула их, сжала челюсти.

Он вздохнул, качая головой, флуоресцентный свет скользил по его иссиня черным волосам и длинным расплывающимся линиям его пальто. Его аура закрылась вокруг меня – прикосновение, которое я пыталась оттолкнуть, но не могла.

— Этот спор не имеет смысла.

— Как ты мог? — прошептала я, снова потирая грудь. Он не ранил меня, не физически, пока нет. Но я все еще терла пятно, где его суставы давили на кожу. — Как ты мог сделать это со мной?

— Я делаю то, что должен. — Он схватил мою руку и оттащил от стены. — Пошли. Нам нужно поймать транспорт.

«О, боги. Анубис, помоги мне».

— Куда мы направляемся? — Я еле выдавила слова через онемевшие, трясущиеся губы. Я определенно не боролась с ним, но сопротивлялась довольно сильно, усложняя ему работу. Он метнул в меня один совершенно необычный зеленый взгляд, но ответил МакКенли.

— Другой свободный город, — усмехнувшись, сказал он. Я не любила эту усмешку – слишком широкая, слишком белая и слишком удовлетворенная текущими событиями. МакКенли выглядел довольным, увидев, что меня поставили на место. — Сараджево ДМЗ.

«Сараджево? Но почему? Они не пускают людей».

Я могла бы впиться каблуками и заставить его тащить меня, но от этой мысли мне стало плохо. Я не чувствовала ничего, за исключением, может, недоверия, такого сильного, что оно поглотило меня целиком. Недоверие разрушала единственная фраза, поющая в моей голове. «Как ты мог, Джафримель? Как ты мог?» А под этим, еще более простая фраза, повторяющаяся снова и снова.

«Я тебе верила».

Глава 31