Правая рука смерти
Шрифт:
– Да зачем вам?
– Я хочу знать, кто меня оболгал!
– Это не ложь, – грустно сказал Ройзен. – А факты.
– Да откуда вы знаете?! – вскипела она.
– Уж поверьте, – он тяжело вздохнул. – Так что мы будем делать?
– Я не могу вас лечить, пока не разберусь во всей этой истории!
– Хорошо, разбирайтесь.
– Это дело чести.
– Согласен.
– До завтрашнего утра я все вспомню. Можете вычесть этот день из моей зарплаты.
– Разумно.
– Да я сама готова вам заплатить за ночь, проведенную в тишине и покое. Будем считать, что сегодня я ваша гостья.
– Как вам угодно.
– Но
– Мы снова встретимся, – подхватил Ройзен. – Завтра в восемь. Не рано?
– Если я сегодня проспала, это еще не значит, что я разгильдяйка! Как какая-нибудь Леночка!
– Леночка – это кто? – с интересом спросил Марк Захарович.
– Моя медсестра! Все они… Леночки.
– Очень интересно.
– Я не такая.
– Это я уже понял. Вы ответственны. Пунктуальны. Никогда никуда не опаздываете.
– Я же сказала, что это была случайность! Исключение из правил!
– Так же как и совершенная вами роковая врачебная ошибка. Согласен.
– Я никаких врачебных ошибок не совершала!
– Обед у нас в два. Устраивает?
– Меня все устраивает!
– Не надо так нервничать.
– Я не нервничаю! Просто я не привыкла опаздывать! Я хочу доказать, что насчет меня вы ошибаетесь!
– Тогда поспешите. Вам надо привести в порядок мысли, подготовиться. Я думаю, вам, как гостье, принесут обед в комнату. Не возражаете? Чтобы вы, не дай бог, не опоздали. Я не хочу лишний раз вас беспокоить. Вам надо хорошо отдохнуть.
– Я больше никуда не опоздаю! – возмутилась она. – Сколько можно говорить, что это случайность?!
– Я все понял. Не надо кричать.
– Я кричу?!
– Тамара Валентиновна, успокойтесь.
Она была так возмущена, что не слышала своего голоса. Тамаре Валентиновне казалось, что она еле шепчет, а об этом вопиющем случае надо кричать во весь голос. На весь свет! Ее обвинили в том, что она убила человека! Ее, образец честности и непорочности! Неподкупности! Сколько в ее жизни было соблазнов? И на семинары заманивали за границу! За огромные деньги предлагали выписывать дорогие и бесполезные лекарства! Да она бы сейчас как сыр в масле каталась! Отказалась. Потому что врачебная этика превыше всего. Клятва Гиппократа, которую она давала, это святое. Не навреди! И сравнить ее вдруг с какой-то Леночкой?! Да есть ли предел возмущению?!
Консультация № 5
Когда она вышла, Софья Львовна, волнуясь, сказала:
– А ведь в кабинет вошла спокойная, уверенная в себе женщина. И завелась из-за пустяка.
– Вы просто не знаете ее историю. Она вынуждена много работать, чтобы покрыть долги сына. Тот взял ипотеку и потерял работу. Тамара Валентиновна растила его одна, без мужа. Налицо безумная материнская любовь. Я бы даже сказал, бесконтрольная.
– Налицо завышенная самооценка.
– Вот! – поднял вверх указательный палец доктор Ройзен. – Все люди ошибаются. Это и есть пунктик Тамары Валентиновны. Она не признает тот факт, что нет людей без слабостей. Третирует свою медсестру, своих коллег, которые и направили ее сюда. Потому что с Тамарой Валентиновной невыносимо работать. А врач она действительно хороший. И людям нужна, она может еще многим помочь. С ней хотят работать, но только если она перестанет писать жалобы на своих коллег. Постоянно им выговаривать, ставить себя в пример. Они мне жаловались, что словно по минному полю ходят. Попросили меня привести
– Она и в самом деле виновата в смерти человека?
– Да, это чистая правда.
– Почему же она этого не признает?
– Закрылась, как щитом. Не хочет вспоминать. Нам предстоит вытащить эту историю из ее памяти. Аккуратно, бережно. Отодвинуть щит.
– А если она завтра уедет? Насильно будем удерживать? Запрем на ключ, как и Брагина с Самсоновым?
– Она никуда отсюда не уедет, – покачал головой доктор Ройзен. – Во всяком случае, пока не вспомнит, где именно согрешила. Все зависит от нас, Софья Львовна. Мы можем удерживать ее здесь, сколь нам будет угодно, причем не силой. Хотите попробовать?
– Ставить эксперименты над человеком с больной психикой… – покачала головой она.
– Научные эксперименты.
– Все равно это цинично.
– Ну, вы не уподобляйтесь Тамаре Валентиновне, – усмехнулся доктор Ройзен. – Вы-то не такая. Разве вам не приходилось идти на подлость ради любимого мужчины?
– Вы и обо мне собирали информацию? – вспыхнула Софья Львовна.
– Я просто знаю, что вы не без слабостей, – он вздохнул. – Поэтому приглашаю вас на ужин.
– Что?!
– На ужин при свечах. Ведь вы теперь моя «жена», – усмехнулся он.
– Но вы женаты!
– А разве ваш предыдущий любовник был свободен? Неужели вам это мешало?
– Ну, знаете! – она встала.
– Не упрямьтесь. Ведь вы уже все решили. Ваше амплуа – любовница. Я уверен, что вы прекрасная любовница. Умелая, чувственная.
– Что вы себе позволяете?!
– Я вас прошу, – сказал он глухо. – Ужин при свечах. Отличное вино, изысканная кухня. У меня есть настоящий повар, француз, я же не могу позволить, чтобы нас постоянно травила своей стряпней Татьяна Кабанова. Тебя и меня. – Он интимно понизил голос. – Мы будем есть трюфели и фуа-гра, из Франции нам привезут свежих устриц, из Швейцарии изысканные сыры.
– Я не знала, что у вас такие огромные гонорары. Предполагала, что большие, но трюфеля и устрицы?
– Огромные, Сонечка, огромные. Я сказочно богат. Я разбогател на своих экспериментах. И если ты станешь моей верной помощницей, я разделю это богатство с тобой. С огромным удовольствием. Так ты придешь на ужин?
– Хорошо.
– Я так и думал, – сказал он с удовлетворением.
И ей отчего-то стало не по себе.
«Всего лишь ужин, – думала она с бьющимся сердцем. – Ужин, где я поставлю его на место. Да, я все решила, но… Не так сразу. Он должен меня добиваться. А то получится, как с предыдущими моими мужчинами. А я так не хочу».
«А чего ты хочешь? – шептал ей внутренний голос. – Замуж за него? Но ведь он женат! Хотя тебя это никогда не останавливало…»
– С кем вы там разговариваете, Софья Львовна? – заботливо спросил доктор Ройзен. Почему-то опять на «вы». Или «ты» ей почудилось?
– Я? Разговариваю?
– Вы шевелите губами. Ай-яй-яй! Уж не шизофрения ли начинается? – пошутил он.
– Я двадцать лет проработала в психиатричке и, что такое шизофрения, знаю прекрасно, – лукаво сказала она.
– То есть ваша гайка на болте сидит надежно?