Правая рука смерти

Андреева Наталья Вячеславовна

– Еще хуже! И фамилия нелепая. Как можно жить с такой фамилией?

– Взял бы, да и сменил.

– Не могу. Это мамина память. Ее тоже звали Серафимой. Она была ангелом, – нежно сказал Быль.

И в этот момент зазвонил телефон. Оба вздрогнули. Магдалена тоже вздрогнула и пролила кофе.

– Говори, – одними губами велел Быль. – Только помни…

Профессор Ройзен взял с журнального столика принадлежащий ему смартфон и ответил на звонок.

– Да, Алла. У меня все в порядке, – медленно выговорил он. – Откуда звонили? Хорошо, можешь дать им мой номер. Ах, было два звонка! Я поговорю с обоими. Нет, я не занят. – Он бросил взгляд на человека, сидящего напротив. – То есть занят, но не очень. Временем располагаю. Для разговора с… полицией. Когда буду в клинике? Может быть, через неделю. Нет, рабочий график составлять пока не надо. Обходитесь без меня.

– Все верно, – кивнул

Быль, когда Марк Захарович дал отбой. – Продолжим. Тебе сдавать.

– Могу я позвонить жене?

– А зачем?

– Чтобы убедиться, что у них все в порядке.

– В порядке, можешь не сомневаться. Мои люди за этим следят. Твой сын словно в ватном коконе живет, его оберегают, по пятам ходят, так что не беспокойся. Мальчик вполне счастлив. И девочка у него хорошая. Возможно, они даже поженятся.

– Замолчи!

– А что ты имеешь против Аси? Славная девочка. А что касается долгов… Господи, у кого их нет? И кто от этого застрахован?

Вновь зазвонил телефон.

– Помни, одно неверное слово, и… – Быль сделал угрожающий жест рукой. – Вот он, мой телефон, – он похлопал себя по карману пиджака из мягкой замши. – Под рукой. Одно твое неверное слово – и я звоню своим людям. Тем, что находятся рядом с твоим сыном.

Ройзен кивнул и, стараясь казаться спокойным, сказал в трубку:

– Да. Профессор Ройзен вас слушает. Полиция… Понимаю. – Он увидел, как рядом замерла Магдалена. Быль выразительно похлопал по карману, где лежал мобильный телефон. – Как вы сказали? Анатолий Борисович Брагин? Конечно, знаком. Что с ним такое? Параноидальная шизофрения, – медленно, через силу, выговорил Марк Захарович. – Где, говорите, нашли? На шоссе? Ночью? Значит, обострение. Подумал, что его пытками хотят заставить подписать документы. Да, подтверждаю. И вам всего хорошего.

– Вот зачем мне нужен ты, – сказал Быль, когда смартфон занял свое место на журнальном столике. – Я ставлю им диагноз, а ты его подтверждаешь. Мне нужно твое профессорское звание, для достоверности. Твои регалии. Твой титул. Потому что тебе из-за них верят, хотя в психиатрии ты, признаться, не понимаешь ни черта!

– Господи, кому ты дал богатство? – прошептал доктор Ройзен.

– Дал? Э, нет! Я сам его взял! И ты прекрасно знаешь, как это было. Да, я теперь могу себе позволить вершить правосудие. Я долго к этому шел, целых тридцать лет! А теперь… Теперь что ж? Враг номер один занял свое место там, где ему и полагается. Я вполне доволен. Телефон звонит. Возьми трубку, Марк. Сделай над собой усилие. Ну?

– Да. Профессор Ройзен слушает. Кого привезли? Да, знаю такого. Консультировал, но, признаться, неудачно. Да, параноидальный бред. Совершенно верно, коллега. Не хочу ли я на него взглянуть? Нет, я в ближайшее время занят. Никак не могу подъехать. Да, на симпозиум. За границу, именно. Что говорите? Электрошок хотите применить? Как вы сказали? Комбинированная терапия? – взгляд на Быля, который даже привстал от возбуждения. – Да, возможно. Применять крайние меры, да. Случай безнадежный. Одним лишь медикаментозным лечением тут не обойдешься. А что вы так радуетесь, коллега? Что я, профессор Ройзен, с вами согласен? Согласен, потому что меня к этому принуждают обстоятельства, – не удержался он. – Я хотел сказать, мое отсутствие. Да делайте что хотите! Нет, я не возражаю. Брагин больше не мой пациент. – Марк Захарович какое-то время слушал комплименты в свой адрес. Потом увидел знак Быля и сказал в трубку: – Извините, коллега, я сейчас не располагаю временем, но мы это обязательно обсудим. Да, хорошо, что есть Интернет. Буду рад. Всего хорошего. – Он дал отбой и протянул смартфон стоящей рядом Магдалене. – Я только что вынес приговор невинному человеку, – сказал Ройзен с отчаянием.

– Так уж и невинному, – усмехнулся Быль. – Все нормально, Лена, можешь идти. И телефончик забери. Ну что, Марк, продолжим? Моя очередь сдавать, – он потянулся к карточной колоде и медленно стал ее тасовать. – Знаю, знаю. Ты хочешь меня убить. Все верно. Но, клянусь, я не причиню тебе зла. Ни тебе, ни твоей семье. Ты совершил профессиональную ошибку, и ты ее исправил. Заметь, я его не убил. Мое правосудие самое правильное. Как в аптеке. Если человек убил ребенка, надо убить его ребенка. Если изнасиловал женщину, его самого надо изнасиловать. Надо делать с людьми ровно то, что они совершили по отношению к другим людям. И тогда все будет правильно. Это и есть абсолютная гармония.

– Но с Татьяной ты собираешься поступить иначе.

– Тут уж ничего не попишешь, – Быль стал сдавать карты. – Разве я виноват, что у нее нет мозгов? Свести ее с ума невозможно за отсутствием такового. Ты сам мне об этом сказал. И был абсолютно прав.

– А

как же тогда твое правосудие? Это перекос!

– Но отпустить я ее не могу, сам понимаешь. Она больше всех виновата. Стерва! – Быль скрипнул зубами. – Как вспомню… Ходи давай!

– Я сделал все, что ты хотел. Могу я уйти к себе?

– Не хочешь, значит, со мной общаться? Злишься на меня. – Быль со злостью швырнул на стол карты. – Всю жизнь я мечтал о друге. Искал его. И вот подумал, что нашел. Я ведь пробовал по-разному, и с равными себе, и с теми, кто на меня работал, кто клялся мне в своей преданности. Я понял, что с рабами дружить нельзя. Нельзя дружить с теми, кто зарабатывает для тебя деньги. Это все равно что дожидаться ножа в спину. Все эти люди – потенциальные предатели. Раб понимает лишь силу и миску на коврике у двери, но как только сажаешь его с собой за один стол, он наглеет. И первое, в чем проявляется его дружба, – он начинает у тебя воровать. Нет, Марк, дружить можно только с равными. Когда я стал ходить к тебе на сеансы, я вдруг подумал, что нашел. Я говорил – ты слушал. Я рассказывал тебе все. Ты единственный человек, который узнал обо мне всю правду и не выказал отвращения. И я подумал, что ты мне друг. А оказалось, ты спасал от меня моих врагов. Я устал разочаровываться в людях, Марк. Сколько живу, всякий раз убеждаюсь, что все они дерьмо. При первой же возможности предадут. Сделают так, как им выгодно. Да еще и порадуются. Потому что нет у нас свободных людей, все зависимы, повязаны, а раб счастлив лишь тогда, когда шагнул на следующую ступеньку социальной лестницы, встав на труп другого раба. Никто никогда ничего не делал для меня. Не жертвовал ничем ради меня. Не за деньги, а так.

– А как же Лена? – тихо спросил Ройзен.

– О! Ее история особенная! Разве я тебе не рассказывал?

– В общих чертах.

– Это занятная история. Время есть, я расскажу. Итак, слушай… Жила-была девочка-немочка, тихая, скромная, симпатичная и, как все немочки, старательная. Образец, в общем, домовитости и порядочности. Вела здоровый образ жизни, занималась спортом. Почему она вдруг выбрала восточные единоборства? А за нее папа выбрал, а родителей она слушалась беспрекословно. Секция карате была рядом с домом, а папа считал, что для здорового образа жизни требуется иметь какой-нибудь спортивный разряд. И девочка старательно принялась его зарабатывать. И достигла больших успехов, потому что для настоящего успеха нужна система, а немочка не привыкла лениться. Все и всегда она отрабатывала до конца. Нет, чемпионкой она не стала, у Лены есть одна особенность: она всегда проигрывает в финале. Уступает именно в тот момент, когда надо проявить максимум того, на что способен. Вечно вторая. Но хорошая серебряная девочка всем нужна, Марк, поверь. Лидеры приходят и уходят, а железные зачетники, такие, как Леночка, на пьедестале стоят всегда. И все у нее было хорошо, но… Как это часто бывает, нашелся тот, кто воспользовался ее порядочностью. О! Эти люди находятся всегда! На хорошего человека всегда есть негодяй, который преспокойно, а главное, беспрепятственно, его обирает. Девочка подумала, что встретила принца. И стала его любить. Так же старательно, домовито, как она отрабатывала приемы ближнего боя. Обустроила семейное гнездо, прописала принца в свою квартиру, принялась с энтузиазмом гладить его рубашки и варить ему диетические супчики. Безоблачное старательное счастье.

– И… что же случилось?

– Ее муж оказался игроком. Она даже лечить его пыталась, – Быль рассмеялся. – Но он все равно спускал все деньги, и свои, и ее. Потому что это не лечится. В общем, наделал мужик кучу долгов. А она его любила. Ребенка от него хотела. Так вот: он не нашел ничего лучше, как ее продать.

– Как это продать? – потрясенно спросил Марк Захарович.

– А вот так: на органы. Был человек, и нет человека. Мало у нас людей исчезает? Лена спортсменка, здоровье у нее отменное. Не злоупотребляла никогда, сигарет в рот не брала. Печень, почки, сердце, роговица обоих глаз… Представляешь, сколько все это стоит?! А потом выждать положенное время, оформить наследство и квартирку продать. Еще куча денег, которые можно спустить в казино. Он все учел. Кроме меня. У меня своя логика, и бесполезно пытаться ее понять. Я купил все его долги, очень недорого, кстати. Потом пригласил ее к себе и все рассказал. Печень-то ее он мне предложил. Мою отбили в… Да это неважно. Медицина нынче хорошая, а у меня есть деньги платить самым дорогим врачам, включая тебя… Тяжелый был разговор. Я первый раз в жизни видел, как она плакала, и, наверное, последний. Все думают, что я жестокий. А разве это так? Я ей сказал: хочешь жить – продавай квартиру, рассчитывайся с долгами. И разводись со своим уродом. Мне лишнего не надо. Я и так на этом неплохо заработал.