Правая рука смерти
Шрифт:
– Замолчи!
– Ах, ты не желаешь знать правду. У меня есть одна штучка… – он достал из кармана диктофон.
– Что это? – насторожилась Софья Львовна.
– Откровения твоего бывшего любовника. Последнего. Который врал тебе, что у него жена тяжело больна.
– Он мне не врал!
– Значит, мне врал. Хочешь послушать?
Быль нажал на кнопку. Какое-то время потрясенная Софья Львовна слушала, как ее предает человек, которого она много лет любила, которому была предана, как собака, помогала зарабатывать деньги, репутацию, отдавала все свое время, и рабочее, и свободное. Она отдавала ему ВСЕ. А он в подпитии
А она-то верили, что поступила благородно!
– Хватит… я прошу, хватит, – взмолилась она.
Он нажал на кнопку и остановил запись.
– Откуда это у тебя?
– Собирал информацию.
– И обо мне тоже?!
Он молчал.
– Выходит, я в числе твоих врагов? Ты говорил, что все эти люди убийцы. И я? Я тоже убийца?
Ни слова в ответ.
– Скажи мне хотя бы, как это было?
– А ведь мы встречались и раньше, – он тяжело вздохнул. – Только ты не помнишь. Тогда я был зеленый пацан, детдомовец. Ты мне даже нравилась. Я думал: вот маме повезло. Какая симпатичная девушка. Тебе было лет восемнадцать. Сразу после медучилища. Но ты влюбилась в этого… – он поморщился. – Самсонова. Все твои беды от мужчин. Ты всегда не тех выбирала, Соня. Ай-яй-яй! Такая умная женщина. Проницательная. Когда же ты перестанешь смотреть в рот мужику, с которым спишь, и делать то, что он велит? Ты же ведешь себя как дешевая шлюха, – схамил он. – Ситуация повторилась один в один. Я тебя использовал. И знаешь, Соня, за тридцать лет ты ничуть не поумнела. Даже поглупела. – Он встал. – А вообще, на тебе никто не хотел жениться, потому что ты фригидна. Внешность обманчива. Смотришь на бабу и думаешь: вот горячая штучка! А ляжешь с ней и думаешь, что мраморную статую обнимать приятнее.
– Я немедленно уезжаю…
– Это пожалуйста. Только машину я тебе, извини, предоставить не могу.
– Я пойду пешком.
– Скоро стемнеет. Ты не дойдешь. Там метель поднялась.
– Ты ведь хочешь, чтобы я умерла…
– Честно сказать, да.
Он вышел. Хлопнула дверь. Софья Львовна хотела встать, но, когда она спустила ноги с кровати, они предательски задрожали. И вместо того чтобы встать и одеться, она опять легла.
«Надо все исправить. Я еще могу все исправить. Я уеду отсюда и все начну сначала. А что все?»
Она не понимала, что именно надо начать и с чего начать. Как сделать так, чтобы мужчины больше ее не обманывали? Где найти мужа, как родить ребенка? Лечиться? Но прежде надо найти мужа…
«Он сказал, что я фригидна. Ничего не умею. Кроме моей красоты у меня нет никаких достоинств, да и от нее уже почти ничего не осталось. Я старуха…»
Она стала думать о том, что превратилась за пару недель в развалину. Зеркало это подтверждало.
«Я старуха, – мучительно твердила Софья Львовна. – Старуха…» И, не удержавшись, заплакала…
…Борьба с захватчиком принадлежащего Владу инет-пространства отняла все его силы. Он давно уже не выходил из своей комнаты и ослаб. К тому же Магдалена сделала ему больно. Удар, который она нанесла, был чувствительный, теперь у Влада сильно болела шея, так что голову повернуть он не мог. Он тихо стонал и вполголоса матерился. Безнадега. Его опять заперли. Связи с внешним миром нет, да ему, как он понял, и некого позвать на помощь. Восьмидесятилетнего
Он один, совсем один. Где вы, френды? Да и друзья ли вы, быть может, мы просто коротаем время вместе? Убиваем эти полки минут, батальоны часов, гигантскую армию секунд, которая обступает нас со всех сторон во время вынужденного или сознательно выбранного одиночества. Это война с неистребимым войском, бессмысленная и тупая.
– Я умер… – простонал он. – Великий Самсон умер…
…Тамара Валентиновна мучительно вспоминала всю свою жизнь, день за днем. Всех своих пациентов. Некоторых она не видела уже давно.
«А вдруг они тоже… Из-за меня…»
Она уже вообще ни в чем не была уверена. Ее обступали призраки. Наташа Юшакова, Марина Погосян, ее старенький дедушка и тот умерший от обширного инфаркта мужчина, его имени она не могла вспомнить. Забыла, и все. А ведь еще сегодня утром помнила. Вдруг наступили провалы в памяти. Временами она мучительно вспоминала, как зовут сноху. «Юля? Или Оля? А, может, Валя? Нет, все-таки, Юля. Слава богу, Юля!» Память превратилась в зыбучие пески, то, что раньше выглядело как твердыня, на поверку оказывалось трясиной. Тамару Валентиновну неумолимо туда затягивало, она мучительно искала опору, хоть какую-нибудь, но все никак не могла найти. Ее трясло от страха.
«А вдруг выяснится что-то еще? Вдруг я еще кого-нибудь…»
Слово «убила» она боялась произнести даже мысленно. Врач не может быть убийцей. Он, напротив, должен спасать людей от болезни, от смерти. Иначе какой он, к черту, врач? Он палач!
И главное:
«Что же это за случай, о котором он говорит? Почему я его знаю, Ройзена? Откуда?»
Она пыталась вспомнить и не могла. Что-то ей мешало. В итоге у нее заболела голова, подскочило давление. Она хотела было позвонить сыну, но передумала. Зачем беспокоить Игоря? Поэтому решила позвонить снохе и уже потянулась к мобильному телефону, но мелькнула мысль: «А что я ей скажу? Что мне плохо? Юле сейчас не до меня. Она сама ждет моей помощи. Денег… Господи… Да какая в них ценность, в этих деньгах?!!»
Переломная ночь
Нервы Софьи Львовны были обострены до предела. В таком состоянии организм чутко реагирует на каждый шорох, на каждый запах, на каждое прикосновение, даже случайное. Софья Львовна была одна, но она ясно слышала сладкое звучание скрипки, которой аккомпанировал рояль, нежно и в то же время страстно, словно любовник, обольщающий застенчивую женщину. Донна скрипка немного кокетничала, но уже готова была сдаться, и рояль перешел на басы, словно устилая бархатом постель, занавешенную шелковым пологом. Где-то рядом звучала музыка, Софья могла в этом поклясться! И не просто музыка, а прелюдия к страсти, к любви, когда мужчина и женщина все забывают в объятиях друг друга.
К тому же запахло чем-то необычайно вкусным, изысканным. Запах был тонкий, совсем не похожий на тот, что издавала жирная, щедро сдобренная сливочным маслом и зачастую пересоленная стряпня Татьяны. Нет, этот повар к деликатесам относился бережно, лишь слегка подвергая их кулинарной обработке и сохраняя природный запах и вкус. Щепотка изысканных специй, капелька оливкового масла первого отжима, нерафинированного, с приятной горчинкой, несколько минут на гриле – и вот вам кулинарный шедевр!