Правда о любви

Лоуренс Стефани

– Ваши слуги сделали все возможное; однако нам необходимо обсудить ряд вопросов;

Он глянул в сторону фортепиано: Барнаби переворачивал ноты для Миллисент и тихо разговаривал с Митчелом. Еще до ужина Джерард попросил друга отвлечь Миллисент и остальных, чтобы иметь возможность спокойно потолковать с Жаклин. Барнаби широко улыбнулся, но мудро воздержался от комментариев, заверив только, что будет рад помочь.

Джерард снова обернулся к Жаклин:

– Я нахожу, что музыка очень отвлекает. Может, нам лучше погулять по террасе, и

я объясню, что необходимо для создания такого портрета, какой желает получить ваш отец?

Она нерешительно поморщилась. И хотя смотрела прямо на него, он мог бы поклясться, что ничего не видит. Немного подумав, она кивнула:

– Наверное, вы правы.

Джерард поднялся и предложил ей руку. Она снова замялась, но на этот раз он знал почему. Чувствовал, как она заставляет себя вложить пальцы в его ладонь. Он сжал эти тонкие пальчики и ощутил чисто мужское удовлетворение, распознав слабую дрожь, прежде чем Жаклин успела ее подавить. Когда девушка поднялась, он учтиво показал на высокие стеклянные двери, выходившие на террасу, напомнив себе, что ни в коем случае не стоит лишать, ее душевного равновесия, иначе она насторожится, и будет чувствовать себя неловко в его обществе.

Бок о бок они вышли в теплую ночь, на террасу, которую он видел со своего балкона. Часть террасы под его комнатой была сравнительно узкой, но здесь расширялась. Именно сюда выходили гости из гостиной и бального зала, восхищаясь живописными видами.

Сегодня здесь было темнее обычного, поскольку тонкий рожок полумесяца почти не освещал густую растительность. Легкое серебристое свечение превращало сады в фантастический пейзаж, но Джерард, не отрываясь, смотрел на эфемерное создание, шагавшее рядом.

Жаклин свернула направо, прочь от участка, на котором находился сад Ночи. Говорили, что этот сад особенно красив по вечерам, однако сейчас ему не хотелось любоваться ландшафтами. Он увидит сад завтра, при свете дня.

Джерард взглянул на девушку. Ее платье светло-зеленого шелка превратилось в чеканное серебро, кожа казалась прозрачной, только переливающиеся разными оттенками волосы сохранили свое тепло. Лицо было спокойным, сдержанным, и все же он чувствовал, что мысли ее лихорадочно мечутся.

Он решил заговорить первым, пока она не успела его отвлечь:

– Я перечислил вашему отцу все необходимые обязанности, которые требуются от натурщицы при создании портрета. Он не уверен, что вы осведомлены о подробностях.

Жаклин велела себе не сосредоточиваться на его словах и игнорировать голос, их произносивший.

– И каковы же эти подробности?

Подняв голову, она прямо взглянула на Джерарда и снова задалась вопросом, почему трепещет в его присутствии. Почему реагирует на него, как ни на одного другого мужчину? Ей приходилось делать немалые усилия, чтобы подавить непрошеную дрожь. Странно, что в такую теплую ночь ее пробирает озноб! Вряд ли в этом виноват теплый душистый ветерок, дувший с залива.

Немного помолчав, он начал:

–

Прежде всего, мне нужно постоянно быть рядом с вами, хотя при этом вы можете вести обычный образ жизни. Мне нужно понять, кто вы такая, как относитесь к окружающему миру. Как реагируете на те или иные события, каковы ваши пристрастия, что вы любите или не любите и почему. Темы, на которые вам нравится рассуждать, и темы, которых вы предпочитаете избегать. – Они прошли несколько шагов, прежде чем он добавил: – Собственно говоря, мне требуется лучше узнать вас.

Она всмотрелась в его лицо. Света было как раз достаточно, чтобы увидеть выражение ... но вот глаза оставались темными озерами. Однако то, что он предлагал, откровенно лишало ее равновесия.

– Я думала, портретисты пишут то, что видят.

Ответом ей была сухая усмешка.

– Именно. По крайней мере, большинство. Я добиваюсь большего.

– Чего именно?

Он снова ответил не сразу. Ей показалось, что он впервые задумался над этим вопросом.

– Видите ли, – пробормотал он, – все, кого я рисовал до этого времени, были со мной в родстве. Я хорошо знал их семьи и происхождение. Поймите, меня интересуют не только лицо и внешнее выражение. Точно также и мои пейзажи отражают не только детали, но и атмосферу. И эта атмосфера и есть главное.

Жаклин кивнула:

– Я слышала о вашей репутации, но не видела ни одной работы.

– Все они в частных коллекциях.

– Вы их не выставляете? – удивилась она.

– Только не портреты. Это мои подарки родным, – пожал плечами Джерард. – Я писал их, чтобы посмотреть, на что способен.

– Хотите сказать, что мой портрет первый, который вы напишете за деньги?

Ее тон оставался таким же спокойным, вопрос казался вполне прямым и, несомненно, искренним. И все же задел за живое.

Джерард остановился и подождал, пока она сделает то же самое.

– Мисс Трегоннинг, почему у меня создалось впечатление, что вы пытаетесь оценить мои способности портретиста?

– Возможно, потому, что так оно и есть, – не моргнув глазом, сообщила она. – Надеюсь, вы не ожидаете, чтобы я просто согласилась позировать для кого-то, чьи таланты мне неизвестны?

«Для какого-то замшелого художника». Вот что она хотела сказать.

Джерард угрожающе прищурился. Но это не произвело ни малейшего эффекта: выражение ее лица по-прежнему оставалось доброжелательным.

– Ваш отец дал мне понять, что вы согласились позировать для портрета.

Девушка слегка нахмурилась, но глаз не отвела.

– Я согласилась позировать для портрета. Но не для определенного художника. Папа выбрал вас. Мне еще предстоит решить, удовлетворяете ли вы моим требованиям.

И снова он мысленно поблагодарил Вейна и Габриэля Кинстеров за умение сохранять невозмутимость даже при самой наглой провокации. Просто помедлил, стараясь сдержать реакцию и найти слова, которыми мог бы достойно ее выразить.