Правда о программе Apollo
Шрифт:
Надо заметить, что пыль – это не просто некая антисанитарная неприятность, как у нас на Земле. Пыль изменяла альбедо – отражательную способность – скафандра и создавала тем самым добавочные трудности для систем терморегулирования. К счастью, по сравнению с другими районами, где садился «Аполлон», здесь было сравнительно мало пыли.
Уже знакомые затруднения возникли при добыче лунного керна: Сернан тоже никак не мог вытащить инструмент из грунта. Только вдвоем с большим трудом им удалось сделать это. Попотеть пришлось и Эвансу, который занимался картографированием Луны с орбиты ее спутника. У него заедали механизмы выдвижения и втягивания топографической фотокамеры и длинной (24 метра) антенны импульсного радиолокатора.
Во время своего второго
Особенный восторг Шмитта вызвала геологическая находка Сернана у кратера Шорти. Юджин первый заметил полосу непонятного оранжевого грунта примерно в метр толщиной, идущую по краю кратера. Очевидно, цвет породы сформировался под действием вулканических газов и входящих в них паров воды.
Астронавты на Луне и научные консультанты на Земле просили у руководителей полета разрешения задержаться у кратера Шорти:
– Жаль, что нам не дали времени доказать вулканическое происхождение Шорти, – пожаловался Шмитт.
– Таковы правила игры, и с ними надо считаться, – сухо ответил Хьюстон.
С каждым днем солнце поднималось все выше, и, когда астронавты совершали свою третью прогулку по Луне, их неуклюжие фигуры уже почти не отбрасывали тени. Солнце уже не било в глаза, и Сернан однажды даже поднял козырек светофильтра, чтобы лучше рассмотреть образ грунта. Теперь они отправились на северо-восток к кратеру Ван Сердж. Луноход совсем забило пылью, колеса заедало. Пыль была словно наждак: у Сернана от нее начали протираться перчатки, слой резины на ручке геологического молотка стерся совсем, обнажив металл. Собрав на этот раз только крупные образцы камней, они вернулись в кабину.
Перед тем как покинуть Луну, астронавты положили у одной из опор шасси маленькую металлическую пластинку, на которой были выгравированы такие слова: «Здесь люди завершили первые исследования Луны в декабре 1972 года от Р.X. Да пребудет дух мира, который руководил нами, в жизни всего человечества».
Как Уорден и Маттингли, Эванс на обратном пути к Земле выходил в открытый космос, чтобы перенести в корабль топографические камеры и кассеты с пленкой. Эванс торопился, и Сернан шутливо посоветовал ему:
– Не спеши, у тебя впереди целый день. Нам бы не хотелось, чтобы ты отстал от нас – ведь до дома еще очень далеко...
Рональд пробыл в космосе один час семь минут. Тут рекорда не получилось: Маттингли обогнал его на 17 минут. Впрочем, он и не стремился к рекорду. Перед тем как влезть в корабль, Эванс помахал Земле рукой и передал привет своим домашним.
– Привет, – ответила его жена, сидящая дома у телевизора. – Только смотри, не упади!
Считанные часы отделяли их от свидания с родной планетой.
– Земля растет на глазах, – сообщил Сернан. Очень хотелось домой. Он не раз говорил, что из всех картин космоса самая радостная картина – это купола парашютов над твоим кораблем...
Они сели к югу от острова Самоа вечером 19 декабря – ровно 69 лет назад братья Райт совершили свой первый полет на самолете. Авианосец «Тикондерога» быстро нашел их в океане.
Так закончился лунный поход Сернана и Шмитта, рекордный по всем своим показателям.
Астронавты пробыли на Луне 75 часов. Они проехали на «скитальце» 35,8 километра с максимальной скоростью до 18 километров в час. Они привезли с Земли рекордный груз – более 573 килограммов и увезли с собой рекордную коллекцию лунного грунта – около 117 килограммов. Их полет был самым долгим – 12 дней и 14 часов.
На дверях корпуса №4 в Центре пилотируемых полетов имени Джонсона, где проходили тренировки астронавтов, вывесили короткое объявление: «Последующие путешествия отменяются».
Глава IX
Подведем итоги
Завершилось огромное дело. Двенадцать землян могли сказать: «Да, я был на Луне». Вдумайтесь, как просто и как фантастично это звучит...
Около 300 часов простояли на Луне маленькие домики из алюминиевой фольги, в которых горел свет, где можно было дышать, закусить, выспаться в гамаке, из которых люди уходили на работу и куда возвращались усталые и счастливые. В эти часы Луна уже не была мертвым небесным телом – Луна была обитаемой, она становилась прибежищем разума. В эти минуты не только Ньютоновы законы механики держали ее возле нашей планеты, ее не отпускали от себя человеческие сердца. 80 часов 44 минуты шагали, прыгали и ездили по Луне люди. Вечное безмолвие рассыпалось. В эти минуты в колоколах гермошлемов раздавались человеческие голоса, смех, даже песни. Они сливались в замечательную симфонию, славящую человеческое упорство и смелость. Равно как и первый полет в космос, который подарил миру Юрий Гагарин, каждый лунный поход позволял всем нам, землянам, вновь и вновь испытать чувство гордости, обрести еще большее достоинство, еще крепче поверить в бесконечные возможности человеческой мысли и труда. И за это мы благодарим «Аполлон».
Необыкновенный по трудности экзамен выдержали люди. Ни разу не проявили они в полетах трусости или малодушия. Они были верны долгу и друг другу и действительно оказались достойными того, чтобы представлять на Луне человека Земли.
Не менее сложный экзамен выдержала и техника. Не было и не могло быть ни одного полета без каких-то отказов и поломок. Но всякий раз гибкость конструкторской мысли, заложенной в мудрой машине, позволяла насколько можно оградить человека от тревог и опасностей. Раз от раза росло время лунных экспедиций, расширялась их программа, накапливался опыт руководства и обслуживания этих полетов. Никакие репетиции, «игры» и тренировки не в состоянии заменить здесь живого, настоящего дела. Элементы сенсационного рекордизма все чаще уступали место серьезным и продуманным экспериментам по изучению природы нашего естественного спутника.
В апреле 1975 года газета «Нью-Йорк таймс» писала о том, что «в некоторых важных отношениях Луна сейчас кажется даже более таинственной, даже более трудной для понимания, чем до старта космического корабля «Аполлон-16». И потом не раз приходилось мне читать подробные странные упреки. Но тем самым они лишь еще раз подтвердили общий закон развития науки, согласно которому каждое открытие превращается в ступеньку, поднявшись на которую ученый обнаруживает еще более широкие горизонты непознанного. Да, «Аполлоны» поставили перед учеными больше вопросов, чем помогли разрешить. Но разве этот факт умаляет сделанное ими? Напротив, иная постановка вопроса оказывается для науки ценнее иного ответа. Да, ученые до сих пор не пришли еще к согласию в спорах о том, как и когда образовалась Луна, но полеты «Аполлонов» дали новую пищу этим спорам, оплодотворили живую мысль, укрепили силы тех, кто искал истину. «Аполлоны» упрекали за то, что они сделали так мало. Но ведь и до сих пор, хотя прошло уже три десятилетия, мы еще не знаем до конца, сколько они сделали.
– Мы располагаем неоценимой возможностью в течение многих лет изучать и анализировать это невероятное богатство, чтобы выяснить, что же мы в действительности знаем о Луне и что хотим еще узнать, – говорил доктор У.Мюльбергер, руководивший геологическими исследованиями в последних экспедициях «Аполлонов».
Тема, выбранная мною, не позволяет подробно остановиться на советских исследованиях Луны, выполненных в годы существования программы «Аполлон». Могу лишь привести слова Гарри Шварца, журналиста, в те времена редко упрекаемого в чрезмерных симпатиях к нашей стране, который писал в дни полета «Аполлона-17»: «Программа «Аполлон» позволила Соединенным Штатам на протяжении минувшего десятилетия занять настолько доминирующее положение в исследованиях Луны, что большинство американцев забыло о том, что не наша страна, а Советский Союз положил начало нынешней эры «исследования Луны с помощью ракет».