Правда смертного часа. Посмертная судьба
Шрифт:
Мне тогда было 18 лет, и естественно, у меня возникла масса проблем. Можете себе представить, я влюбилась в человека, который значительно старше меня… Что тут началось! Все родственники «встали в стойку»… «Бедная девочка, что она делает! Боже мой, у него же столько женщин!»
И вначале я честно говорила: «Вы знаете, я познакомилась с таким замечательным человеком…» — но потом все это пришлось скрывать.
— Но вернемся к знакомству. Чем, прежде всего, вас поразил Высоцкий?
— Вы знаете, уже прошло много
А когда я впервые увидела Володю, меня поразила седина на висках. Я до сих пор отчетливо это помню.
— Тогда, в самом начале, Высоцкий не давил величиной своей личности?
— Он не давил, он — притягивал. У меня был жених, я должна была выйти замуж, но я поняла, что все это не то… Когда мы познакомились, Володя пригласил меня в театр, естественно, с подругой…
— Знаете, Владимир Семенович, мы не можем прийти. Вернее, Женя не может…
— Ну, и прекрасно, что Женя не может — приходи одна.
— Я, к сожалению, тоже не могу — иду в другой театр, с другой своей подругой…
И мы договорились, что Володя после «Гамлета» подъедет за мной, и мы куда-то поедем. И я сидела в другом театре, смотрела какой-то спектакль… У меня в руках была программка, и я все время ее мяла, мяла, мяла… Я жутко переживала. И даже не помню, какой спектакль я тогда смотрела… А подруга это увидела и говорит: «Ты что, с ума сошла, это же такой интересный человек. Многие мечтают с ним познакомиться… Тебя приглашает Высоцкий!» И в этот момент я решилась… В конце концов, что тут такого страшного!?
Володя подъехал… Я была у него в гостях, мы пили чай, вели всякие светские разговоры — все было очень мило… Володя, естественно, за мной ухаживал.
И когда я приехала домой, то поняла, что замуж ни за кого я выходить не хочу, что лучше я останусь одна, и что два часа общения с Володей можно поменять на всю оставшуюся жизнь. В этот вечер для меня было решено все. Я совершенно ни на что не надеялась и ни на что не рассчитывала, у меня и в мыслях не было, что когда-нибудь мы будем вместе жить. Я даже не ожидала, что Володя будет беспокоиться, звонить — во всем этом он был очень трогательным. В общем, таких людей больше нет, и никогда уже не будет. К сожалению…
И все это у нас довольно долго длилось. Наверное, Володе было приятно и интересно. Естественно, я понимала, что ему нравлюсь. В общем, все наши встречи тогда носили романтически-платонический характер. Даже мои родители стали это понимать, и уже относились к нашим встречам совершенно по-другому.
— А с кем из своих друзей Высоцкий вас тогда познакомил?
— Сразу же Володя познакомил меня с Севой Абдуловым,
Родители… Ну, конечно, приходилось видеться и с Ниной Максимовной, и с Семеном Владимировичем. Они ко мне относились, скажем так, настороженно… Это было естественно. Нина Максимовна вначале вообще приняла меня в штыки. Она совершенно не понимала, как между нами что-то может быть… Но потом, когда были уже очень тяжелые времена, то Нина Максимовна поняла, что без меня не обойтись. И как-то смирилась с моим присутствием.
— Вам удавалось видеть Высоцкого работающим?
— Конечно. Постоянно! Он часто не мог заснуть и говорил мне: «Я закрываю глаза и вижу белый лист бумаги. И слова, слова, — как «бегущая строка». Знаете, как бывает, если долго едешь по дороге и закроешь глаза… У тебя все время перед глазами эта дорога. У Володи часто бывало такое состояние… «Просто бегут какие-то слова, слова и строчки…» Он их видел физически и мог считывать. Наверное, что-то у него складывалось в подсознании, а потом он это просто считывал. И если он находил что-то нужное, то вставал и записывал.
— А как он работал с магнитофоном?
— Я этого не видела. Но если у него что-то получалось, то мог разбудить ночью: «Послушай!» А если в квартире было много народу, то будил всех!
Причем, у Володи могло быть сразу несколько вариантов одной песни. Он мог спеть какую-то песню, а потом сказать: «А еще есть вот такой вариант…» И уже на публике он «пристреливал» эти разные варианты. Учитывал реакцию публики… Иногда бывало, что некоторые вещи ему самому страшно нравились: «Вот послушай, здесь у меня внутренняя рифма!» Я ничего в этом не понимаю, а Володя говорил, что это так редко и так красиво. Но все, что он делал, я воспринимала восторженно. И вообще, я тогда считала Володю гением… И сейчас считаю!
— Ему это было дано или он сам себя сделал?
— Конечно, это от Бога… Только от Бога.
— Как вы считаете, Высоцкий понимал, что он — Высоцкий?
— Володя прекрасно знал свое предназначение. Прекрасно понимал свою величину, — и к себе относился с большим уважением. Володя считал себя гениальным и неоднократно говорил об этом.
— На концертах вы, разумеется, бывали?
— Конечно… Володю можно было слушать сто… тысячу раз! — и каждый раз это было удивительно. Как правило, у него была своя определенная программа, но каждый раз Володя работал по-новому. И меня всегда поражала отдача, с которой он работал. И не только на концертах…