Правда смертного часа. Посмертная судьба

Перевозчиков Валерий Кузьмич

Вот что пишет об этой песне литературовед Евгений Канчуков: «И в этом он не изменил себе, дожав и смерть свою до конца — до поэтической строки, оставшись в ней, может быть, и не слишком привлекательным, но зато уж открытым до последних своих пределов, в том диком, почти варварском сплетении великого, скованного и безграничного, утонченного и пошлого, которое, собственно, и создало Высоцкого, как явление воистину феноменальное в своем воплощении тех жутких времен, которые вынесли его на гребень величия. И в этом смысле особенно символичным кажется то, что последняя его песня писалась как вариации на цыганские темы, аккумулируя в себе отголоски прежних тем и мелодий, отзвуки

того балагана, в который были превращены как минимум полтора десятилетия нашей жизни и его судьбы — с ней он прощался последней, называя ее почти ласково «Грусть моя, тоска моя».

В этом тексте «тоска змеиная, зеленая тоска» выступает в роли судьбы, а судьба В. В. в последний год жизни — это борьба с болезнью. Последние месяцы разные авторы характеризуют по-разному, но одинаково трагично: «медленное самоуничтожение», «долгая, мучительная агония».

Я не клевещу, подобно вредному клещу, Впился сам в себя, трясу за плечи. Сам себя бичую я, и сам себя хлещу. Так что — никаких противоречий

Итак, казалось бы, и с последним стихотворением, и с последней песней все ясно. Но приведем два свидетельства, которые говорят о другом… Игорю Шевцову в последнем разговоре утром 18 июля Высоцкий говорит, что «сделал две песни для картины, которую снимает Гена Полока». Действительно, В. В. обещал Г. Полоке написать песни для телефильма «Наше призвание», в котором должен был сыграть одну из главных ролей. «Впервые после «Интервенции» мне удалось утвердить Высоцкого на одну из основных ролей — секретаря комячейки Сыровегина, этакого партийного работника с гитарой. Естественно, что и песни он должен был писать сам» (Г. Полока). Съемки идут полным ходом, вероятно, Геннадий Иванович торопит В. В. И вот на следующий день после разговора с И. Шевцовым Высоцкий звонит Полоке сам и поет по телефону первую песню для фильма. «Свою последнюю песню, как стало ясно потом» (Г. Полока).

Мы строим школу, чтобы грызть науку дерзко, Мы все разрушим изнутри и оживим, Мы серость выбелим и выскоблим до блеска, Все теневое перекроем световым..

Текст Высоцкий обещает привезти через несколько дней.

25 июля Полока узнает о смерти В. Высоцкого, отменяет съемки, проходившие в Серпухове, и мчится в Москву. Вероятно, в квартиру Высоцкого он попадает только на следующий день. «Его квартира была полна народа. Он лежал аккуратный, мальчиковатый, как когда- то… Марина, вся в черном, долго искала в куче рукописей нашу песню. Нашла, и мой помощник торопливо переписал ее».

Этот текст А. Крылов печатает «по списку режиссера Г. Полоки, восходящему к авторской рукописи». С. Жильцов публикует текст по черновому автографу из архива Иосифа Бродского. Отличаются эти публикации названием (кстати, в рукописи название отсутствует) и разным вариантом прочтения последней строки третьей строфы. Финал же (с точностью до знаков) — один:

Так взрасти же нам школу, строитель, Для душ наших детских теплицу, парник, Где учатся — все, где учитель — Сам в чем-то еще ученик.

Вполне возможно, что эти строки — самые последние, написанные рукой В. В. А песня «Гимн школе», или «Гимн бузовиков» —

последнее поэтическое произведение Высоцкого.

ПРОШУ ПРИНЯТЬ МЕНЯ…

Подымайте руки, в урны суйте

Бюллетени, даже не читав.

Голосуйте, суки, голосуйте,

Только, чур, меня не приплюсуйте —

Я не разделяю ваш устав.

В.Высоцкий.

Одна из многочисленных загадок биографии Владимира Высоцкого: подавал ли он заявление с просьбой принять его в Союз писателей СССР? В книге Ф. Раззакова «Жизнь и смерть Владимира Высоцкого»— типично компилятивной, с громадным количеством ошибок— совершенно серьезно утверждается: «В те же дни (марта. — В. П.) он написал официальное заявление с просьбой принять его в ряды Союза. Ответ, естественно, отрицательный». Якобы потому, что 31 марта 1980 года Л. И. Брежневу была вручена Ленинская премия по литературе. Действительно, «логика просто убийственная».

Почему же Высоцкий на самом деле хотел стать членом СП СССР, членом Союза, который он сам не уважал: «Вот, у нас семь тысяч членов Союза писателей. Сейчас я быстро спрошу— кто-то назовет не более тридцати, кто-то назовет пятьдесят, но уж никак не сто. А ведь все печатались, у всех выходили книги».

К этому времени, как замечает Вл. Новиков, «слово «писатель» стало обозначением должности, бюрократической биркой». И тем не менее повторим, желание стать членом СП у Высоцкого было… «Он наивно хотел стать членом Союза писателей» (А. Вознесенский).

Приведем мнение известного фотохудожника Валерия Плотникова: «Володя очень хотел стать членом СП. Просто хотел иметь эту книжечку. Но еще он хотел перейти в новое качество, — он же прекрасно понимал свой масштаб».

Вспоминает многолетний сосед и друг В. В. Михаил Яковлев: «И наша последняя встреча… Я помню, что Володя очень переживал, что у него не было ни одного афишного концерта.

— Друг! Вот ты — член Союза журналистов, а я ни в каком творческом Союзе не состою. Уйду из театра— и я никто. Тунеядец…»

Вероятно, этот разговор состоялся в 1979 году после отмены афишного концерта Высоцкого в Политехническом музее. Во-первых, В. В. хотел продолжить традицию поэтических вечеров «в Политехническом» и, во-вторых, хотя бы этим утвердить себя в качестве поэта.

Высоцкий в интервью итальянскому телевидению: «Ведь, как ни странно, так случилось, что я — человек, которого знают все, и в то же время я не считаюсь официально поэтом и не считаюсь официально писателем. Я не член Союза писателей, не член Союза композиторов…»

Зачем же Владимиру Высоцкому, обладавшему легендарной славой и всенародной известностью, нужно было членство в СП? Ведь он прекрасно понимал — вместе с Баратынским:

И ты — поэт, и он — поэт, Но разницу меж вас находят: Твои стихи в печать выходят, Его стихи выходят в свет.

Во-первых, это означало бы признание его поэтом, а значит — официальная возможность публикаций. Во-вторых, легализация его выступлений-концертов: не артист Театра на Таганке, а член Союза писателей СССР. И, в-третьих, упрощало бы оформление поездок за границу, хотя в последнее время проблем с этим у В. В. не было. И, наконец, В. Янклович считает, что официальный статус члена СП помог бы Высоцкому совсем уйти из театра. Сам Высоцкий в последние годы неоднократно говорил о своем желании «уйти из актерской профессии».