Правдиво и честно
Шрифт:
– Ты уверен?
– Я знаю, чего не хватает в моей собственной книге.
– Да я не про книгу, глупец!
– ладонь Единственного хлестнула меня так быстро, что я не увидел движения, только почувствовал удар. Голова загудела.
– Про ведьму! Откуда ей было знать, что ты отправишься в «Спокойную гавань»?
Я сразу же понял, о чём говорит Единственный.
– Эта мерзавка! Она настроила против нас каждое издательство в городе!
– Ты уверен, что она наткнулась на тебя не случайно?
– спросил Цирик.
– Может, она здесь по другому делу?
Я покачал головой, поскольку теперь Единственный
– Как можно объяснить реакцию Боудена Бонифация, если она наткнулась на меня случайно? Любой мудрец, прочитавший мою книгу, будет сражён наповал правдивостью и великолепием.
Глаза Единственного недоверчиво сверкнули, поэтому я добавил:
– И если моё умение рассказчика не восхитит любого читателя, значит его приведёт в трепет величие изложенного.
Жар вернулся глазам Единственного.
– Понимаю, о чём ты.
– Руха — причина всех наших бед, - сказал я.
– Она настроила против меня каждое издательство в Глубоководье. Пока она жива, я никогда не смогу опубликовать «Испытание Цирика Безумного».
Я не сказал Единственному, как следует ему поступить — ведь он был богом и должен был понять сам. Он замолчал, осушил кружку эля и дочиста вылизал её своим длинным чёрным языком, не оставив мне ни капли, затем обернулся и швырнул кружку в сторону стойки.
– Ещё!
Кружка угодила единственной служанке в голову, и не успела бедная девушка рухнуть на пол, как хозяин уже стоял рядом с Единственным со свежей выпивкой — которую наверняка тоже собирался записать на мой счёт. Никто ничего не сказал по поводу смерти девушки, ведь только глупец станет обвинять в убийстве Владыку Убийств.
Цирик взмахом отослал хозяина, затем снова устремил на меня свой чёрный взгляд.
– Я же сказал, я не могу убить эту ведьму. Если хочешь её смерти, сделай это сам — а если не можешь, отправляйся повидать Альдо Мэнли.
– Альдо Мэнли!
– воскликнул я. Я слышал это имя и до стычки в «Спокойной гавани», поскольку заходил в его контору в первый же день в Глубоководье. Он был мошенником, убеждающим людей платить ему за публикацию их книг, и просил 3500 золотых за печать моей!
– Милорд, одумайтесь!
Цирик холодно взглянул на меня.
– Нет, Малик, это ты одумайся. Меня не волнует, заработаешь ли ты хотя бы медяк на своей книге — это неважно.
– Это важно для меня!
– слова сорвались с языка прежде, чем я успел их обдумать, но меня не беспокоило, что они могут разгневать Единственного.
– Ради вас я пожертвовал всем. Я заслужил прибыль!
– Заслужил, Малик?
– Единственный уставился на меня.
– Разве я не заботился о тебе? Разве я не наказал принца за то, что дал тебе это?
– он потянулся через стол, чтобы коснуться моих рогов, хотя я понятия не имел, о чём речь — он сам посадил семена а мой лоб в знак своей милости.
– Разве я не наказал твою неверную жену за её участие в обмане?
– Лишь потому, что они отвлекали меня, когда вы того не желали! А когда калиф заплатил за их похороны моим состоянием, вы ничего не сделали!
Единственный отпрянул, как ужаленный.
– Неужели ты ценишь свои грязные деньги выше своего бога?
Лёд в голосе Цирика отрезвил меня, и я понял, что
– Умоляю о прощении, о Могучий. Я просто хотел заметить, ммм...
Я хотел сказать, что никто не примет книгу всерьёз, если её напечатает Альдо Мэнли. Но вместо этого почувствовал, как поднимается что-то в груди, и проклятое заклинание Мистры заставило меня сказать:
– Я не смогу заплатить Альдо Мэнли за печать единственной копии, даже если бы хотел этого.
– Да брось, Малик. Ты умеешь быть убедительным.
Единственный подался вперёд, и его чёрные глаза оказались в паре дюймов от моего лица.
– Ты можешь убедить его открыть для тебя кредит.
– Не думаю, о Могучий. Он ясно дал понять, что требует аванс.
– Он прочитал книгу?
– Цирик не дождался ответа, ведь будучи богом, знал ответы на собственные вопросы.
– Он сделает исключение — если рукопись действительно так хороша, как ты заявляешь.
– Но Альдо Мэнли всё равно, что печатать — чистое золото или чистый навоз!
Единственный продолжал опираться на костяные локти и смотреть в мои глаза, и я понял, что он устал от моих возражений.
– Я всегда могу п-попробовать, Высочайший.
– Вот теперь ты говоришь, как серафим, - Цирик стал задумчивым и откинулся назад, обхватив кружку эля своими костяными пальцами.
– Можешь продать свою книгу, если сумеешь. Меня не волнует твой доход — лишь бы ты стал первым. Но если не можешь опередить мудрецов Огмы, придётся заплатить Альдо Мэнли.
– Сумею!
– моё восклицание было таким громким, что несколько посетителей посмотрели в нашу сторону.
– Вы не будете разочарованы!
– Так будет лучше для всех. Ты знаешь, что бывает, когда я разочарован.
Я кивнул, поскольку Наш Тёмный Повелитель никогда не скрывал, что если я подведу его, он сочтёт это предательством и обречёт меня на кару Неверующих.
– Хорошо.
Единственный осушил половину кружки, затем толкнул оставшееся мне.
– Не забудь, Малик. Пять дней.
***
Хотя необходимость держать перо раненой рукой причиняла мне невыносимую боль, дар серафима позволил мне писать так же быстро как и прежде, и каждую ночь я трудился, чтобы восстановить утраченные страницы, и каждый день я посвящал тому, чтобы найти издателя, которого ведьма ещё не настроила против меня. Я блуждал от издательства к издательству, умоляя мудрецов прочесть хотя бы одну страницу моего манускрипта и посмотреть, не затянет ли их его великолепие — подобно тому, как тянут быка за кольцо в носу. Самые снисходительные утверждали, что рукописей без рекомендации не принимают и выталкивали меня прочь. Другие тратили моё время, читая всю книгу, прежде чем швырнуть её мне в лицо и выплюнуть сотню эпитетов слишком мерзких, чтобы повторять их здесь. Самый жестокие читали первую страницу, как я и просил, затем качали головой и возвращали рукопись, заявляя, что моё произведение не увлекло их, подобно увлекаемому животному — разве что подобно черепахе на поводке. Этих лжецов я осыпал заслуженными проклятиями, клянясь, что скоро они познают гнев Цирика Всеобщего!