Правдиво и честно
Шрифт:
– Я рассчитываю на сумму в сотни раз больше.
Я потянулся, как будто собираясь забрать рукопись, но затем заклинание Мистры захлестнуло меня, и с уст сорвались эти ужасные слова:
– К несчастью, я вынужден принять любое предложение, поскольку у меня не осталось времени, чтобы обратиться куда-то ещё.
В глазах Хардвина скользнуло изумление, и какое-то время он просто молча сидел в растерянности. Затем наконец покачал головой и сунул руку в ящик.
– Пускай будет семьдесят пять.
Он добавил третий
– Не хочу, чтобы мой новый иконоборец чувствовал, будто с ним обходятся несправедливо.
Я сразу же понял, что он готов заплатить мне как минимум пять сотен, что, конечно, составляло всего лишь десятую часть моей желаемой суммы, но всё равно было в тысячу раз лучше, чем платить Альдо Мэнли, и в это мгновение отворилась дверь. Я оглянулся, увидев, как Девона пятится внутрь комнаты, её капюшон натянут, а руки вытянуты перед собой, так что я их не видел. Злость на проклятое заклинание Мистры слишком сильно отвлекла меня, иначе я бы почувствовал, что здесь что-то неладно, и потянулся за ядом — но увы, я лишь толкнул кошельки Хардвина обратно к нему.
– Если не желаете, чтобы я чувствовал несправедливое обхождение, перестаньте обходиться со мной несправедливо, - сказал я.
– Моя книга — правдивое изложение настоящих событий. Мы оба знаем, что она стоит куда больше.
– Правдивое изложение?
– нахмурился Хардвин.
– Да индюк вроде вас не пережил бы даже первой главы!
– Вы не поверите, - сказал знакомый голос.
– Малик живуч, как таракан.
Я развернулся к Рухе, едва она успела заговорить, но ведьма уже сбросила плащ Девоны и прижала джамбию к моему горлу.
– Что здесь происходит?
– встал Хардвин, перевернув свой стул.
– Кто она?
– Арфистка, всюду сующая свой нос, - с этими словами я сунул руку в рукав и начал вытаскивать свою иголку из пробки.
– Она пришла за моей книгой.
– Правда?
– не знаю, почему Хардвин казался так потрясён.
– Значит, это правдивая история?
– Я не могу назвать «правдивым» ничего из написанного Маликом, - сплюнула Раха.
– Но он действительно виновен во всём, про что рассказывает.
Взгляд Хардвина опустился к столу, и я увидел, как цена моей рукописи только что возросла в тысячу раз, и в мысленно забрал назад каждое грубое слово, которое когда-либо сказал в адрес Рахи.
– Может быть, теперь вы заплатите мне настоящую стоимость книги, - сказал я Хардвину.
– Моя цена — пять тысяч золотых.
– Пять т-тысяч?
– охнул Хардвин.
– Я дам вам тридцать пять сотен. Это всё, что у меня есть.
Чтобы доказать это, он вытащил ящик из своего стола и поставил его рядом с моей рукописью.
– Книга ваша!
– крикнул я.
– Хорошо.
Хардвин дал знак своим переписчикам, затем повернулся к Рухе.
–
– Я не могу это сделать.
Раха развернулась, закрываясь моим телом от переписчиков Хардвина. Я наконец вытащил отравленную иглу из бутылки, но не смел нанести удар; ведьма прижимала джамбию к моей шее так плотно, что её судороги могли вскрыть мне горло.
Я посмотрел на переписчиков Хардвина, молясь, чтобы они отвлекли ведьму.
– Спасите меня!
Хардвин кивнул, и переписчики двинулись вперёд, однако к нашему удивлению ведьма не стала пятиться.
– Нет нужды в кровопролитии, - она игнорировала мужчин и продолжала смотреть на Хардвина.
– Может быть, вы хотите опубликовать книгу Малика бесплатно?
– У меня нет привычки убивать своих авторов, - сказал Хардвин, хотя был достаточно заинтригован, чтобы дать знак переписчикам остановиться.
– У меня тоже нет такой привычки, - ответила Руха.
– Но я должна заставить Малика ответить за его злодеяния, а в одиночной камере ваше золото ему не понадобится.
– Арфистская ведьма!
– возопил я, и не имело значения, что Руха прижала нож к моей шее так сильно, что потекла струйка крови.
– Ты думаешь, что обманом можешь лишить меня состояния?
Я посмотрел на Хардвина.
– Нельзя верить ни одному её слову! Если её не волнует моя книга, зачем же она настроила каждое издательство Глубоководья против великолепия этого манускрипта?
– Против его великолепия?
– оскалилась Руха.
– Зачем это мне? Все достойные мудрецы смеются над тобой. Они не стали бы печатать твою книгу, умоляй об этом сам Хелбен!
Лишь мой страх умереть неопубликованным — и все мучения, которыми будет сопровождаться эта неудача — остановили мою руку с иглой.
Ведьма снова посмотрела на Хардвина.
– Так что скажете? Арфистам всё равно. Вы можете оставить золото себе, Малику оно не понадобится.
– Это мне решать!
– запротестовал я, обращаясь к Хардвину.
– У нас есть договор!
Хардвин проигнорировал меня и посмотрел мне за спину, пытаясь различить выражение за вуалью Рухи.
– Почему мне кажется, что это не просто подарок? Вы что-то хотите взамен. Что?
– Немного — всего лишь одну страницу, - ответила она.
– Несколько мудрецов сказали мне, что в этой книге Малик раскрывает местонахождение Циринишада.
Хотя Хардвин не дочитал до этого момента, его глаза стали круглыми, как блюдца; он прекрасно знал, что Циринишад — утраченная история того, как Единственный стал богом.
– Одна страница, - сказала Руха.
– Не так уж много за такую сумму.
– Эта стерва лжёт!
– выдохнул я, не обращая внимание на лезвие у шеи.
– Тайна местонахождения Циринишада стоит в тысячу раз больше!