Правду! Ничего, кроме правды!!
Шрифт:
С а н о в н и к. Слушаюсь, ваше величество. Однако, зная этого человека, можно предвидеть, что он откажется принять свободу на таком условии…
Б о н а п а р т. Что же, тогда пусть сидит… Впрочем, лучше я вышлю его на какой-нибудь пустынный остров. Это ведь будет облегчением по сравнению с тюрьмой, не так ли?
С а н о в н и к. Безусловно, ваше величество… А на какой остров вы изволите указать?..
Б о н а п а р т. На какой? (Задумывается.)
Б у о н а р р о т и. Вы торжествуете, гражданин лейтенант… Извините — «ваше величество». Какое понижение: быть солдатом революции, а стать императором!!! Вы приказали вычеркнуть из учебников
С а н о в н и к. На какой остров вы укажете его сослать?
Б о н а п а р т. На какой?.. Во время экспедиции в Египет я приметил в Средиземном море пустынный клочок земли… Почему-то он мне запомнился.
С а н о в н и к. Его название, ваше величество?
Б о н а п а р т. Эльба. Остров Эльба.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Небольшая бедная комната в парижской мансарде. Стол беспорядочно завален рукописями. Рукописи разложены на кровати. На полу стопа газет и журналов. Невысокий мужчина с красивым острым профилем и пышными седыми волосами — это Шарль Фурье. Он читает газету.
Ф у р ь е (читает). «Узурпатору Наполеону Буонапарте, сосланному на остров Эльбу, разрешено свидание с матерью — синьорой Летицией Буонапарте». (Оторвавшись от газеты.) В свое время он даже не счел нужным откликнуться на посланный мною проект… На Эльбе у него, наверное, нашлось бы время. Но теперь уже поздно к нему обращаться.
Входит пожилая, скромно одетая женщина. Это служанка Клодетт.
К л о д е т т. Месье Фурье, сегодня я служу у вас последний день.
Ф у р ь е. Вы уходите от меня, Клодетт? Но почему же? Разве я был для вас плохим хозяином? Вернее, разве мы с вами давным-давно не стали друзьями?.. Кому же я буду по вечерам читать написанные за день страницы? И я так привык к вашему вечному ворчанию! Но почему вы вдруг уходите от меня?
К л о д е т т. Я больше не могу, месье Фурье… Именно потому, что я так привязана к вам, именно потому, что я знаю — вы самый добрый человек на свете, именно потому я и не могу видеть этих постоянных страданий…
Ф у р ь е. Каких страданий? О чем вы говорите, Клодетт?! Что это вам пришло в голову?
К л о д е т т. Вы полагаете, я ничего не знаю, месье Фурье… Вы, например, уверены, что я не знаю, в каком ресторане вы ежедневно обедаете?
Ф у р ь е. В «Мондюале» обычно. Там играет музыка, которую я так люблю…
К л о д е т т. Не в «Мондюале», а напротив «Мондюаля», на скамейке бульвара. И весь ваш обед — кусок хлеба, который вы держите в кармане и пощипываете незаметно для прохожих. А музыка к вам доносится через окно.
Ф у р ь е. Это правда, Клодетт.
К л о д е т т. А белье вы вовсе не носите прачке. Вы сами стираете его по ночам. Вот вам и равенство мужчины с женщиной, которое вы проповедуете!
Ф у р ь е. И это правда, Клодетт.
К л о д е т т. Последнему нищему живется лучше, чем вам. Нищего хоть все жалеют… А над вами смеются, издеваются. Что ни день, на вас карикатуры в газетах. Ваши идеи называют безмозглыми бреднями… «Эта детская головка — Фурье!», «Этот идиот Фурье!»… Вас же так бешено, так безжалостно травят…
Ф у р ь е. А вот это неправда, Клодетт. Это не они меня травят. Это я их травлю, а они только огрызаются… Я травлю их всю жизнь… Безжалостно и беспощадно… Я ненавижу этот строй, в котором интересы людей противоположны, в котором кипит война всех против всех. Врач мечтает, чтобы было как можно больше болезней. Стекольщик хочет, чтобы град перебил все стекла. Архитектор молит бога о пожарах. Адвокат ждет, чтобы совершалось как можно больше преступлений… И весь этот мир живет на грани катастрофы: нынешнее затишье может оказаться лишь антрактом между революциями, временным отдыхом вулкана… Новая революция будет страшной. Поднимутся бедняки Лиона и Лондона, Амстердама и Берлина… Восстанут крепостные России. Ярость негров превратит Америку в обширную гробницу… А ведь всего этого можно избежать. Но как? Что может заменить насилие и кровь для перехода к новому строю? Пример!.. Я верю в великую силу примера… Вот почему так необходимо, так важно в интересах человечества организовать хоть один фаланстер, хоть одну коммуну счастливых тружеников… Конечно, пока такого примера перед глазами нет — мне не верят, надо мной смеются… Но разве пятьдесят миллионов европейцев не считали, что у Колумба голова сумасшедшего?! Считали. До тех пор, пока он не подал им на блюде реальную Америку. Так бывает всегда. Чтобы убедить — идея должна получить осязаемое воплощение… Вот почему мне так нужен хоть один фаланстер. Вот почему я пятнадцать лет подряд изо дня в день, на последние средства, даю объявления в газетах и каждый день к двенадцати часам жду, жду такого богача, который поймет меня и согласится вложить капитал в это великое благородное дело… Я понимаю, я прекрасно понимаю — мало кто из богатых людей согласится. Но ведь мне нужен всего один… всего один из всех богачей, живущих на земле. Всего только один!.. Но вот и полдень… Надо приготовиться. Скорее, Клодетт, сюртук.
Часы бьют двенадцать. Фурье подходит к зеркалу, приводит себя в порядок. Клодетт подает ему сюртук. Фурье садится у стола. Тихо. Часы кончили отбивать удары. С улицы слышится цокот подков и стук кареты. Но он затихает. Фурье поднимается, начинает снимать сюртук… С лестницы слышны шаги. Раздается уверенный стук в дверь. Клодетт бежит открывать. Фурье взволнован, но берет себя в руки. Из прихожей слышны голоса.
Д ю ж а р д е н. Могу ли я видеть месье Фурье?
К л о д е т т. Да, месье Фурье дома.
Входит пожилой изысканно одетый мужчина.
Ф у р ь е. Прошу вас, месье…
Д ю ж а р д е н. Дюжарден. Огюст Дюжарден.
Ф у р ь е. Торговый дом Дюжарден и сыновья?.. Если не ошибаюсь — кокосовое масло и какао с Вест-Индских островов?
Д ю ж а р д е н. Не только. И перерабатывающие фабрики в Провансе. И магазины в Париже. И четыре собственных судна… Я прочитал ваши объявления, месье Фурье, а также некоторые из ваших трудов. Идеи кажутся мне любопытными… Однако меня интересует — есть ли разработанный план-проект фаланстера и, разумеется, смета?
Ф у р ь е. Прошу вас подойти к столу, месье Дюжарден.
Фурье развертывает на столе большой рулон склеенных листов. Дюжарден деловито рассматривает проект, делает заметки в записной книжке. Он вынимает часы из кармана и, взглянув на них, кладет их на бумагу.
Ф у р ь е. Как вы видите на схеме, месье Дюжарден, здание фаланстера — огромное и великолепное. Размерами оно превосходит Версаль, Букингемский дворец в Лондоне, Зимний дворец в Петербурге. Мастерские. Вот они. Библиотека, театр, столовые. Все две тысячи жителей одновременно садятся за стол, во время обеда играет музыка… Каждый член этой коммуны живет интереснее и богаче любого современного богача…