Праведник

Ловелл Л. П.

— Откуда у него деньги? — я киваю в сторону конверта на столе.

— Думаю, в результате каких-то наркосделок. Я не знаю.

— Ты не знаешь. Что ж, тогда, как я и сказал, у тебя нет надежды.

Что-то сверкает в ее глазах, и кулаки снова сжимаются. Ее губы приоткрываются. Могу смело заверить, что на кончике этого сладкого языка есть яд. Джейс делает шаг вперед, частично закрывая ее собой.

— Сейнт, это больше, чем просто пропавший подросток, — он указывает на конверт с деньгами. — У нас утечка.

Во мне вспыхивает гнев, и я с силой впиваюсь в подлокотники кресла, заставляя себя оставаться

на месте.

— Ты занимаешься распространением. Это ты вызвал утечку. Я предлагаю вам самим разобраться с этой проблемой, — он точно знает, что я имею в виду, и образ того, как он ломает ей шею, на секунду вспыхивает в моем сознании. Неприятное чувство оседает в моем животе, но я игнорирую его.

Отойдя от девушки, он подходит ближе.

— Послушай, я понял. Она слишком много знает. Ты думаешь, что она представляет опасность для бизнеса, — говорит он низким голосом. Да, она слишком много знает. Она знает, что мы печатаем и распространяем фальшивые деньги, что в лучшем случае делает ее обузой. — Но если я убью ее, сестру парнишки, пропавшего без вести, о котором уже известно полиции… — Я встречаюсь с ним взглядом и тут же замечаю: слабость. Сомнения. Хотя его слова имеют смысл, им не хватает убедительности. — Позволь мне использовать ее, чтобы найти парня. Тогда мы проведем работу над ошибками, — он практически умоляет, и это выглядит неуместным.

— Она ничего не знает о местонахождении своего брата, Джейс, — я стараюсь не понижать голос, глядя прямо мимо него туда, где стоит она, переминаясь с ноги на ногу.

— Она знает своего брата.

Девушка смотрит на меня в ответ… никто не смеет смотреть на меня таким образом.

Поднявшись на ноги, я обхожу Джейса и понимаю, что двигаюсь все ближе и ближе к ней, до тех пор, пока не могу рассмотреть каждую деталь ее идеального лица. Она действительно… совершенна. Как произведение искусства. Протянув руку, я беру прядь ее волос и накручиваю их на палец, любуясь тем, как они сияют, чистое золото. Такое красивое создание.

— Ты невинна?

— Что?

Отбросив ее волосы, я поднимаю взгляд.

— Ты заблудший ягненок, — я медленно кружу вокруг нее, и она оглядывается через плечо, отслеживая мой шаг. Ее дыхание прерывисто сбивается, и я замечаю, как кровь хаотично течет по артерии у нее на горле. Она пытается казаться спокойной, но она боится. Я практически чувствую запах страха, цепляющийся за нее. — Бродишь по логову льва без своего пастыря.

В ее изумрудных глазах вспыхивает искра неповиновения.

— Я не собиралась приходить сюда.

Я ловлю себя на том, что тянусь к ней, желая узнать, так ли она нежна, как выглядит. Как только мои костяшки пальцев касаются шелковистой кожи ее шеи, мое тело охватывает дрожь. Она почти… вызывает священный трепет. Она делает шаг назад, хмурясь, когда отодвигается от меня.

— Ты пришла сюда ради своего брата.

— Да.

— Почему? — мои глаза встречаются с ее, и весь мир останавливается. Мысли проносятся, как пыль на ветру, — вот они есть и через мгновение их нет. Во мне пробуждается эта назойливая потребность узнать больше. — Почему?

— Потому что он мой брат. Я пойду на все ради него. — Интересно.

— То есть, ты пришла сюда в поисках людей, которые, как ты знаешь, находятся за пределами закона, не смотря на опасность?

— Да. — Тук-тук-тук. Я вижу каждый стук ее сердца о грудь, словно удары в боевой барабан. — Ты собираешься убить меня? — спрашивает она, ее голос обманчиво спокоен.

— Я не убиваю людей. — Но хочу. О, как я хочу. Я часто фантазирую о перспективе высосать из кого-то жизнь и наблюдать за тем самым моментом, когда сущность покидает тело. В этом была бы некая правильность, своего рода справедливость. Я — хищник среди них и проявляю свое превосходство. Но убийство — смертный грех. Тот, которому нет прощения. Никакая боль не очистит мою душу от этой скверны. Мне суждено попасть в адское пламя без надежды на искупление. Плохие мальчики попадают в ад. Но она… Иден.

Она так совершенна. Эта бледная кожа после смерти станет почти прозрачной, а полные губы будут выглядеть так красиво, приобретя голубоватый оттенок. Как кукла, сломанная, брошенная куколка. Закрыв глаза, я представляю ее безжизненное лицо и борюсь со стоном.

— Я не убиваю, — повторяю я. А вот Джейс — да. Я мог бы покончить с этим сейчас. Наказание понесет Джейс, а не я. Она слишком много знает. Она искушает меня. Я должен разобраться с этим. Но, по мере того как слова задерживаются на кончике моего языка, я чувствую перемену в воздухе, будто сам Господь кладет руку мне на плечо, чтобы остановить меня. Защищая ее.

В комнате повисла напряженная тишина, и взгляд Иден скользит через мое плечо туда, где, насколько я знаю, все еще стоит Джейс.

— Уходи.

— Что? — хором говорят они.

— Иди! Пока я не передумал, — я потираю виски, от того что мой пульс начинает стучать по барабанным перепонкам. Дверь захлопывается, и я поворачиваюсь к брату.

— Кто она тебе? — взрываюсь я.

Его глаза расширяются.

— Никто. Я никогда не встречал ее до сегодняшнего вечера.

Я прищуриваю глаза, читая его и выискивая признаки лжи.

— Тогда зачем защищал ее? Какая тебе разница, выживет она или умрет? — Он наклоняет голову и проводит рукой по затылку — так он делает только в стрессовых ситуациях. Если только он как-то не замешан… Я подхожу к нему, намереваясь схватить его за горло.

— Мне просто жаль ее, ясно? — выпаливает он слова в неприятном признании. Я хмурюсь. Вина. Он чувствует вину перед этой девушкой, которую даже не знает? — Она обычная девчонка, Сейнт. Она не знает, во что ввязывается.

— Она пришла сюда добровольно.

— Ради своего брата.

— Безрассудно.

Его глаза встречаются с моими. Глаза нашего отца.

— Безрассудно? Я бы сделал то же самое для тебя. — Ах, бедный Джейс. Так поглощен эмоциями. Я забыл, что он рос не в таких же условиях, как мы с моим братом Джудасом. К тому времени, когда мой отец нашел своего незаконнорожденного сына от одной из своих любовных связей, Джейсу уже было четырнадцать. Он был нормально воспитан. Конечно, к восемнадцати годам мой отец посвятил его в семейный бизнес, но эта разница — способность отделять бизнес от любых эмоций… Джейс так и не научился этому. Я доверяю ему больше, чем кому-либо, как своей правой руке. Ценю ли я его как семью? Конечно, нет. Такие слабости недопустимы. Хотя он мне чертовски нравится, даже больше, чем Джудас.