Правила Дома сидра (Правила виноделов)
Шрифт:
— Вы беременны? — спросил он. Женщина кивнула. — Два месяца? Женщина покачала головой и подняла три пальца. — Три месяца? — спросил Кедр, женщина пожала плечами и подняла четыре пальца. — Так, может, четыре? — Она подняла всю пятерню. — Ага, пять? — Женщина прибавила один палец другой руки. — Шесть? — спросил Кедр. Женщина пожала плечами.
— Вы уверены, что беременны? — опять спросил д-р Кедр. Женщина кивнула. — Но не знаете, какой срок? — продолжал допрашивать он странную пациентку, сестра Каролина тем временем помогла ей раздеться; женщина оказалась в крайней степени истощения,
— Беременность у вас шесть с половиной месяцев. Делать что-либо поздно, — сказал он. Женщина затрясла головой.
Он хотел осмотреть ее более тщательно, но сестра Каролина никак не могла правильно ее усадить. Пока Каролина мерила ей температуру, Кедр щупал ладонями напряженный живот. С каждым его прикосновением женщина задерживала дыхание.
— Вы пытались что-то сделать? — мягко спросил д-р Кедр. — И наверное, что-то повредили себе? — Женщина замерла без движения. — Почему вы не отвечаете? — выспрашивал ее Кедр, женщина покачала головой. — Вы немая? — Она опять покачала головой. — Кто-то с вами жестоко обошелся? — Женщина опять пожала плечами.
Наконец сестре Каролине удалось удобно посадить пациентку в кресло.
— Сейчас я буду смотреть вас внутри, — стал объяснять д-р Кедр. — Вот этим зеркалом. — Он показал инструмент. — Он холодный, но больно не будет. — Женщина опять затрясла головой. — Я не сделаю вам больно, я только посмотрю.
— У нее температура 104 [13] , — прошептала сестра Каролина д-ру Кедру.
— Не надо так напрягаться, вам будет легче, — сказал д-р Кедр, чувствуя сопротивление влагалища.
13
По Фаренгейту; то есть около 40°C.
Наклонился, чтобы осмотреть, и тут женщина заговорила:
— Это не я. Я бы никогда не совала в себя это.
— Это? — переспросил д-р Кедр. — Что это? — Ему вдруг захотелось сначала узнать — что, а уже потом смотреть.
— Это не я, — повторила женщина, — я бы никогда такого не сделала.
Д-р Кедр наклонился ниже к зеркалу, и у него перехватило дух. Смрад гниющей плоти, сепсиса был так силен, что он бы закашлялся, если бы не задержал дыхания, а знакомая пылающая краснота воспаления, даже подернутая слегка выделениями, могла ослепить смельчака, рискнувшего заглянуть в зеркало и видящего воспаление впервые. Уилбур Кедр задышал медленно и равномерно — единственный способ придать руке крепость. Он смотрел на воспаленные внутренности женщины и качал головой — их жаром можно воспламенить мир. «Ну что бы ты на это сказал, а, Гомер?» Жар, отраженный зеркалом, жег его глаза.
Глава одиннадцатая
Нарушил правила
Мелони, на попутных приехавшая в «Океанские дали», теперь таким же манером возвращалась в Бат; у нее пропала охота собирать яблоки. Дома она подумает, как провести отпуск, а может, досрочно вернется на работу. В Бате она сразу же пошла в пиццерию, куда ходили все ее дружки; вид у нее был до того несчастный, что Лорна, бывшая там, оставила амбала, с которым любезничала за стойкой, и подсела к Мелони.
— Вижу, что ты его нашла, — сказала она.
— Он очень изменился, — ответила Мелони и выложила Лорне все до конца. — Мне не из-за себя так плохо. На самом деле я и не ожидала, что он все бросит и пойдет со мной. Я расстраиваюсь из-за него, он раньше был не такой. В моих глазах он был героем. Глупо, конечно, но у него всегда был такой вид. Он был настоящий. Казался мне в тысячу раз лучше других, а это, оказалось, просто одна внешность.
— Но ты ведь не знаешь, что с ним за эти годы случилось, — философски заметила Лорна, она не знала Гомера, но всегда сочувствовала тем, кто пострадал из-за секса.
Ее теперешнее «страдание» выказывало явные признаки нетерпения за стойкой. Амбала звали Боб, ему надоело ждать, он встал и подошел к столику, где две женщины сидели, взявшись за руки.
— Вся беда в том, — говорила Мелони, — что Гомер — мужик. Я знала только одного мужика, который не был на поводу у своего члена, — (Мелони имела в виду Д-ра Кедра), — да и тот утешался эфиром.
— Ты со мной пойдешь или опять будешь с ней путаться? — рявкнул Боб, обращаясь к Лорне, но глядя на Мелони.
— Мы старые друзья, — мирно сказала Мелони, — просто разговорились.
— Я слыхал, ты в отпуске, ну и катилась бы куда подальше.
— Иди-ка ты, парень, отсюда, поищи для своего хрена другую лохань. Нет, не лохань, тебе и стопки хватит! — разразилась Мелони и не успела моргнуть, Боб вывернул ей руку, да с такой силой, что сломал кость, да еще хрястнул лицом по столу.
К счастью, подскочили рабочие с верфи и оттащили его от Мелони.
Из больницы поехали в свой пансион, куда же еще, и обе снова стали жить вместе. Пока Мелони поправлялась, Лорна перевозила обратно вещи. Опухоль на лице через несколько дней спала, а синяк под глазами и на скулах, пройдя весь радужный спектр от матово-черного до зеленовато-желтого, исчез не скоро.
— Знаешь, — говорила Мелони, положив саднящее лицо Лорне на живот (Лорна при этом поглаживала ее волосы), — в детстве у Гомера была какая-то особая храбрость. Он всегда восставал против того, с чем не был согласен. А теперь посмотри на него — трахает жену калеки и лжет сыну.
— Отвратительно, — согласилась Лорна. — Да забудь ты о нем.
Мелони ничего не ответила.
— Почему ты не хочешь подать в суд на Боба? — вдруг спросила Лорна.
— А если его засудят? — сказала Мелони.
— Ну и что? — не поняла Лорна.
— Отправят в тюрьму или еще куда-нибудь, — объяснила Мелони. — Где я его буду искать, когда поправлюсь?
— А-а, — протянула Лорна.
Голоса Гомер не узнал, а в слепящем свете фар ничего не видел.
— Что у тебя в сумке, Гомер? — спросил мистер Роз. Путь из Каролин в «Океанские дали» неблизкий, и старенькая машина поскрипывала, отдувалась, овевая Гомера нутряным теплом, у нее явно болели все суставы.
— Спасибо, Гомер, что до поздней ночи приводишь в порядок мое жилье.