Правила игры
Шрифт:
Правитель выглядел плохо – видимо, не привык к подобным нагрузкам. Тренироваться-то он тренируется, есть у него различные учителя, да только без постоянной практики пользы от этих тренировок… Что были они, что их не было – одинаково.
– В чем дело? – спросил Талигхилл, подходя к своему заместителю и предводительнице Клинков. – Что-то не так? Ему объяснили ситуацию.
– Ну что же, – развел руками Пресветлый. – Если госпожа Тэсса не против, продолжим наш путь – до башен далеко, а времени у нас в обрез.
– Пойдемте, мой правитель. – Шэддаль аккуратно взял Талигхилла под локоть
Талигхилл рассеянно кивнул, обернулся, посмотрел на Тэссу и пошел вслед за своим помощником.
Бывших заключенных вывели только что не в цепях. На «счастливчиках» почти не было одежды – рванье покрывало тела, и в складках шевелились темные крошки паразитов. Странно, что управляющий рудниками не позаботился о своих подопечных подобающим образом. Тем более – Тэсса знала от Укрина – такие указания Армахог давал. Наверное, толстяк слишком увлекся поисками сорок седьмого, недостающего заключенного.
Подъехал на своем костлявом, как и он сам, жеребце Сог. Скептически оглядел «счастливчиков», кому-то кивнул, признавая старого знакомого. Потом, не слезая, повернулся к Тэссе:
– А что, в договоре упоминались и нательные насекомые? В каком количестве? Они тоже будут сражаться против хуминов?
Кто-то в толпе заржал, воительница скривилась:
– Очень остроумно, Сог. Может, лучше посоветуешь, что теперь делать… с этим?
Вольный Клинок пожал худыми плечами:
– Что делать? Загнать всех в Ханх и выкупать как следует. А до тех пор держать отдельно от остального войска. Я, конечно, понимаю, что надолго от этих паразитов мы не убережемся, но хотя бы временно…
Он легонько тронул жеребца шпорами и отъехал в сторону, предоставляя слушателям возможность самим решить, кто именно подразумевался под «паразитами».
Тэсса понимала, что подобное решение будет самым правильным. Войско на марше, и вымыть «счастливчиков» просто негде (да и некогда). Но – среди сорока шести бывших каторжников стоял Тогин, стоял молча, внимательно и спокойно глядел прямо на нее. Он не осуждал и не благодарил, не плакал и не смеялся – он ждал. Лишь сейчас Тэсса почувствовала, насколько он был ей нужен.
Но ей придется потерпеть. Им придется потерпеть.
Воительница назначала людей для конвоирования и обслуживания «счастливчиков» на пути к Ханху; назначала, а сама то и дело смотрела на Тогина.
«Ну вот, я приехала. Жаль только, что нам не дадут даже на мгновение остаться в одиночестве. Ты знаешь – война».
«Верно. Но нам ли привыкать к войне и к ожиданию? Потерпим?»
«Потерпим».
– Госпожа, мы можем отправляться? Кажется, все улажено. Тэсса оторвалась – с болью, с кровавыми обрывками мыслей и чувств – от взгляда возлюбленного мужа:
– Да, можем отправляться.
Оставляя позади рудники, армия уходила к долине Ханха, к переправе, к подземным входам в башни Крина.
/падает багряный лист осени – смещение/
Армахог провожал войско до южных ворот.
Он посмотрел, как закрываются за ушедшими ворота, взглянул на темнеющий лоскут неба и повернул назад, ко дворцу. К собственному удивлению, Армахог понял, что сегодня у него абсолютно свободный от забот вечер: все мелкие дела могли решить многочисленные заместители, а готовить задуманную им и Талигхиллом операцию старэгх начнет завтра. Возможно, если все получится, он даже подоспеет к Крина до того момента, как…
Тэсса!
Армахог пошатнулся от накатившей волны, в которой смешались тоска и безысходность.
Тэсса!
Ты все-таки позволил ей поехать туда! А ведь мог же, мог предупредить, что-то предпринять, чтобы остановить ее. В конце концов, мог послать к демоновым дядьям этот проклятый договор!
Но я заботился о стране. Ведь план Талигхилла – единственная надежда на спасение. Все эти переговоры и прочие дурацкие идеи не помогли бы. А…
Ты предал ее! Послал на верную смерть. Ты, воин, позволил себе…
Заткнись!
Последнее он, забывшись, выкрикнул вслух. Потрепанный прохожий шарахнулся в сторону и поспешно скрылся в темном проулке – подальше от сумасшедшего воителя.
Армахог остановился и посмотрел по сторонам. Он находился перед заведением, вывеска которого отличалась лаконичностью и была ему хорошо знакома: «Благословение Ув-Дайгрэйса».
Не колеблясь ни минуты, старэгх толкнул тяжелую деревянную дверь и вошел.
Несмотря на позднее время, зал для посетителей пустовал. Только за стойкой, в глубине, из приоткрытой двери доносились громкие отчаянные вопли – голосила женщина.
Армахог пересек гулкий вымерший зал с перевернутыми вверх ножками скамьями, лежащими на столах, и остановился на пороге кухни. Там билась в руках кухарок полная немолодая женщина с растрепанными седеющими волосами. Девицы пытались ее утешать, но как-то слабо и неуверенно, готовые сами разреветься, подвернись только весомый повод.
– Ушел! – голосила женщина. – Ушел! Людоньки добрые, людоньки милостивые, ушел ведь! Взаправду ушел! Ушел! Уше-ооо-ол!!!
– А что, сегодня здесь не кормят? – нарочито грубым тоном поинтересовался Армахог
Девицы оставили голосившую в покое и все, как одна, посмотрели на воина.
– Я спрашиваю, здесь сегодня кормят? – все так же небрежно повторил старэгх.
Кухарки пришли в себя и стали потихоньку разъяряться от неслыханной дерзости вошедшего.
– Ты что же, не видишь, что у человека горе? – спросила одна из них, та, что постарше да пообъемистее. – Ты что же, зверь лютый, чтобы такое спрашивать?