Правила нежных предательств

Максимовская Инга

— Птица? Федь, ты чего голубя испугался?

— Дура, Фекла здесь. За окном, — заверещал Быковских. Упс, а вот это в мои планы не входило. Янка умная и хитрая. Вмиг расколет мой спектакль. — И она пипец страшная.

Мне помогла стихия. Хотя, трудно назвать помощью членовредительство и смертоубийство. Случилось то, чего так боялся всезнайка варвар. Я почувствовала что кувыркаюсь в порывах ветра. Веревки за моими плечами натянулись и загудели, когда сильный порыв ветра откинул меня в сторону. Расщеперилась, как белка летяга, успев услышать капризный голосок подруги.

— Нет тут никого. Федя, это ты параноишь.

Призраков не бывает.

— Она там была, — истерично всхлипнул Федюнчик. — Страшная, вся в крови, и прозрачная. Ее саван…

Дальше мне некогда было прислушиваться. Надо было спасать свою шкуру. И честь, кстати. Балахон задрался, и я показала Буйнову то, чьим именем мой муженек называет свою чертову любовницу, во всей ее красе, так сказать. Трусы то на мне отсутствовали как класс. Кувыркаясь и прощаясь с жизнью, я попыталась отстегнуть чертовы ремни. Упасть с высоты не так страшно, как впечататься в стену дома. Гадские стропы не поддавались, зато я начала впадать в подобие паники. Стена, выложенная диким камнем маячила на горизонте вполне реально. Сука, Федя. Это он настоял на красотище, которая искалечит моё тело.

— Бобок, мать твою, — прошипел варвар, — куда ты смотришь? Убью, всех на хер порешу. Отстегивай эту дуру.

— Да блин, не срабатывает — прорычал Ктулху, дергая все подряд рычаги на пульте управления, от чего меня телепало в воздухе, как говно в проруби. Наконец он что-то нажал, и я ощутила состояние свободного полета. Ненадолго. Меня впечатало в кирпичную кладку на уровне первого этажа, откинуло на спину. Чертов балахон задрался до самых ушей. Голой жопой лежать в мокрой траве то еще удовольствие. Только вот пошевелиться я не могла, потому что запуталась в чертовой тряпке, как килька в рыболовной сети. Но в принципе, порадовалась, что обошлось малой кровью. И пять минут позора я уж как-нибудь переживу. Рано я расслабилась. Успела заметить бегущего ко мне варвара, который вдруг споткнулся и открыл рот в беззвучном крике. Такого западла от вселенной я не ожидала. Буйнов сделал рывок, похожий на бросок тигра. На его лице была такая паника, что мне стало страшно. А дальше…

– Фекла, в сторону, — выкрикнул Макс. И на меня опустилась блаженная тьма.

Макс Буйнов

Я не успел на какую — то долю секунды. Лист профнастила сорванный с крыши уродской беседки врезался в землю возле головы исчадья, как гильотина времен французских смут. Зажмурился. Боялся открыть глаза, и увидеть…

— Макс, валить надо, — пробухтел, невесть откуда появившийся Ктулху. В разгуле стихии его физиономия была пострашнее гримированной Феклиной. Словно сам дьявол вылез из ада. — Сейчас этот дядя Федя съел медведя, очухается и выползет во двор. А нам это вообще не в жилу. Хватай нашу Аву Гарднер и ходу.

— Ты идиот, мать твою, — прошипел я, рассматривая голубые, выстриженные клочьями волосы придурочной бабы, из-за которой постоянно влипаю в невероятные истории. Если бы мне кто-нибудь даже просто намекнул неделю назад, что я, как дурак буду по ночам лазить в непогоду по чужим дворам, я бы рассмеялся этому придурку в лицо. — Ее наверное нельзя трогать. Травмы могут быть опасными.

— Да ничего ей не будет. Эта женщина сама катастрофа с ногами, — деловито пропыхтел красавчик раздвинув веки исчадья, и светя в них фонариком, словно

пытаясь рассмотреть проблески ума в ее пустой черепушке. — Я же врач, зуб даю. Таким как она везет всегда.

— Ты труполог, — рыкнул я, стараясь не смотреть на выдранный из головы исчадья клок волос, пришпиленный к земле куском кровельного материала.

— Ну, во-первых не труполог, а патологоанатом, — голосом Знайки из мультика проворчал Бобок, доставая из кармана бинт и перекись водорода. Знал поганец, что живыми мы не выберемся из этого дурдома. — И между прочим, эта врачебная профессия одна из самых сложных и ответственных. А во — вторых, Фекле нужна перевязка и несколько швов. И чем скорее тем лучше. Рана в нехорошем месте находится. Тащи ее в мою машину. Она за углом, вот ключ. Я перегоню кран, он дорогой и очень важный для моего бизнеса. И я бы никогда не стал рисковать аппаратурой, если бы не Алька, так ей и скажи потом, при случае.

Я подхватил истекающую кровью чертовку и ломанулся в ту сторону, куда махнул своей костистой лапой придурок чумной доктор. Господи, только бы не умерла, только бы выжила и пришла в себя. Тогда я ее сразу убью. Прикончу, или еще лучше выпорю. Отхожу по розовой клубничине ремнем. Сглотнул вспомнив, как исчадье летало над моей головой растопырив ноги, и сверкая в ночи бесштанной плотью. В штанах стало тесно. Интересно, это нормально вообще? Или она все же добилась своего и превратила меня в слюнявого идиота.

Фекла застонала в моих руках, когда я прижал к себе ее податливое тело чуть крепче. И я замер. Но не от того, что женщина в моих руках наконец то начала подавать признаки жизни. Нет, от лицезрения кареты, в которой мне предстояло везти спящую красавицу, онемев от восторга и злости. Белоснежный катафалк, на крыше которого красовались жестяные ангельские крылья, ввел меня в состояние гроги. Я нажал на кнопку брелока сигнализации, выданного мне Бобком и колымага вместо писка разразилась мелодией похоронного марша, приветливо моргнув фарами.

Сиденье рядом с водительским отсутствовало, ка класс. Фекла всхлипнула, когда я начал укладывать ее на длинное сиденье в салоне, в котором провожали своих родных в последний путь безутешные семьи. Я уставился на гроб, стоящий на специальном постаменте в центре длинного лимузинного нутра, борясь с желанием удобно устроить пострадавшую. Лавки были страшно узкие, и существовала опасность, чтоФекла при движении просто свалится на пол. А это в ее состоянии было опасным.

— Гроб новый, — раздался из динамика под потолком голос Ктулху. Черт, он меня когда-нибудь доведет до инфаркта своими проявлениями неожиданными. — Я его вчера забрал из мастерской. Делали по спецзаказу, для одного депутата. А тот передумал умирать. Положи Феклу и закрепи ремнями, на всякий случай. Дорога тут дрянь, чтоб не выпала.

— Да пошел ты, — пробухтел я себе под нос, бодро застегивая ремни на груди исчадья, которая блаженно улыбалась чему — то.

Из поселка мы выехали, когда уже начало светать. Федор, кстати, зассал до такой степени, что не вышел проверять свои владения. Ктулху опасался зря. Катафалк медленно и чинно рассекал утренний воздух бренчащими на крыше крыльями под звуки реквиема несущегося из динамиков. Мне казалось, что от нервов я не смогу расслабиться. Но как то незаметно для себя задремал.