Правила отбора
Шрифт:
Он, конечно, играл, причём явно, но, с другой стороны, я же не Станиславский, чтобы кричать «Не верю!». Это совсем ни к чему. Люди же для меня стараются. Ну и развлекаются заодно. А положительные эмоции ещё никому не мешали. Не будут мешать и сейчас. Скорее, наоборот, помогут.
— Сорок восемь. «Шахматы», — объявил Кривошапкин последний угаданный номер, затем откинулся в кресле и «ошарашенно» выдохнул. — Шесть из шести. Полный улёт.
Товарищи офицеры молчали. Видимо, ждали моей реакции.
И
— Это… это, типа… он выиграл, что ли?
Я плюхнулся на свободное кресло, подтянул газету к себе, сравнил напечатанные в ней числа с теми, что на билете, после чего растерянно поднял глаза на сидящего напротив Ходырева.
Тот ухмыльнулся и молча развёл руками. Мол, это не розыгрыш, всё это на самом деле, по-взрослому.
— Так и есть. Выиграл, — хлопнул меня по плечу Новицкий. — Ну что ж, поздравляю. Сам не увидел бы, ни за что б не поверил…
Остальные тоже начали поздравлять:
— Молодец… свезло так свезло… такое раз в жизни бывает… –
— Постойте! — я, наконец, «вышел из ступора» и, вскочив на ноги, помахал зажатым в руке билетом. — Почему только я?! Мы же его вместе все заполняли!
— И что? — подполковник с интересом посмотрел на меня.
— Как это что?! Раз вместе все заполняли, значит, все вместе и выиграли!
В помещении бильярдной вновь повисло молчание.
Секунд через десять его нарушил всё тот же Иван Николаевич.
— То есть, ты предлагаешь… ты предлагаешь…
— Поделить выигрыш на всех, — закончил я с самым бесхитростным видом.
Сказал и обвёл взглядом собравшихся.
Чего-чего, а этого они от меня точно не ожидали.
Первым очнулся Ходырев-младший.
— Кх-кхм… Всё это, конечно, прекрасно, но лично я — пас, — он покачал головой и отступил на шаг от стола. — Я тогда не участвовал, поэтому и сейчас — не в праве.
— Я тоже, — поддержал его Михаил и тоже отошёл в сторону.
Оставшиеся переглянулись.
Положение требовалось срочно спасать.
— Но я же на самом деле так думаю, — голос мой звучал почти жалобно. — Ну, товарищи офицеры. Что же я, не могу ни с кем поделиться? Это же будет действительно честно. Да и потом… — я притворился, что нашёл ещё один аргумент в пользу «честной делёжки». — Я и выигрыш-то не смогу сам получить. Мне ж восемнадцати нет, кто ж мне его в сберкассе отдаст?
— А ведь и верно, — почесал затылок Новицкий. — Рублей сто-двести ещё бы отдали, а десять тысяч… Нет, столько ему на руки не дадут. Тут надо или родственников привлекать или друзей-знакомых постарше, — он повернулся ко мне. — Родственники у тебя здесь есть?
— Здесь нет.
— Да-а, проблема, — Иван Николаевич посмотрел сначала на Кривошапкина, потом на Новицкого. — Ну что, товарищи? Поможем курсанту?
— А
— Ну, и как ты хотел делиться? — снова обратился ко мне подполковник.
К этому вопросу я был готов на все сто.
— Поровну.
Замначальника кафедры рассмеялся.
— Э, нет, брат. Поровну для нас слишком. Билет покупал ты, в ящик опускал тоже ты, поэтому… — он ненадолго задумался. — Тебе три четверти…
— Половину, — вскинулся я. — Больше я не возьму.
Ходырев хмыкнул.
— Ладно. Пускай половину. Остальные пять тысяч… — он вопросительно глянул на брата и Михаила.
Те дружно помотали головами.
— Остальные пять тысяч мы делим так. Нам троим по пятьсот, — кивнул подполковник Павлу и Василю Васильичу. — А три с половиной пойдут на новый инвентарь для бильярдной, зала единоборств и тира. Согласны?
Противтакого расклада никто возражать не стал. Даже я. Сумма в пять тысяч меня более чем устраивала. Оставалось решить последний вопрос. Его озвучил майор Новицкий:
— А деньги-то кто будет получать?
Павел даже привстал, так сильно ему хотелось стать этим самым получателем дивидендов. О причине я догадался ещё неделю назад, когда подслушал его разговор со Смирновым, в котором он признавался, что давно мечтает о «Волге». А право на её внеочередное приобретение по госцене — я это выяснил в тот же день — как раз и давал выигрыш в лото «шесть из сорока девяти».
Его страдания заметил и Иван Николаевич.
— Что, Паш, не терпится машину сменить? — со смехом поинтересовался он у мгновенно покрасневшего Кривошапкина. — А Жигули-то тебе чем не нравятся?
— Да нравятся они мне, нравятся, товарищ подполковник. Просто… ну, сами понимаете, Волга — это Волга.
— А денег-то хватит?
— Жигуль свой продам, все деньги с книжки сниму, у тестя займу… Это же мечта детства, ну как вы не понимаете?
Павел сейчас и вправду напоминал ребёнка, у которого злые взрослые собираются отнять честно притыренную из вазы конфету.
— Ну, хорошо. Ладно. Только сначала мы у других спросим. Может, им тоже Волга нужна? Тебе нужна? — Ходырев посмотрел на Новицкого.
Тот усмехнулся и покачал головой.
«Чекисты» тоже не стали претендовать на новый автомобиль.
— А у меня, увы, уже есть. Ты, Паша, даже не представляешь, какой это геморрой, иметь Волгу, — «грустно» вздохнул Иван Николаевич. — Ну, а тебе, Андрей? — он обернулся ко мне. — Может быть, тебе тоже машина нужна? Можно ведь и по-другому выигрыш оформить, например, через поручительство или ещё как-нибудь. Возьмёшь машину сейчас, а водить начнешь, когда восемнадцать стукнет. А?
Я улыбнулся.