Правила убийцы

Сэндфорд Джон

– Это не я. А что случилось после того, как она позвонила?

– Я связался с управляющим телестанцией, пригласил его и Кери приехать и напомнил им закон об охране общественного спокойствия и порядка. Кери начала рассуждать об этике, а управляющий сказал, чтобы она заткнулась. Он заявил, что не допустит, чтобы на его телестанцию возложили вину за то, что ведущую тележурналистку с другой станции убьет Бешеный.

– Вот как?

– Они хотят получить такой же доступ, как и восьмой канал. В выходные дни, когда ничего подозрительного не будет происходить, они собираются пронести туда камеру и снять Макгаун,

как она гладит рубашки или еще что-нибудь делает. Мы также на несколько минут допустим их на пост, откуда ведется наблюдение. Всего один раз.

– А они придержат пленку до того времени, как мы поймаем его?

– Мы договорились.

– Неплохой договор, – одобрительно заметил Лукас. – И что сказала об этом Дженнифер?

– Она была явно расстроена. Ничего, переживет. Она возьмет интервью у Макгаун. Кто-то уже об этом заикнулся, – сказал Даниэль. – Честно говоря, мне кажется, что она ей немного завидует. Думаю, она хотела бы оказаться на ее месте.

* * *

– Помнишь тот ужасный стих, который ты сочинил для меня, когда мы только познакомились? О том, что у меня будет ребенок?

– Он был не таким уж и ужасным, – заметил Лукас, опираясь на локоть. – Просто он довольно замысловатый.

– Замысловатый? Он напомнил мне плохую песню в стиле рок-н-ролл 1959 года, написанную подростком.

– Послушай, я знаю, что тебе не особенно нравится мой…

– Нет, нет, нет. Мне он очень понравился. Я его сохранила. Он у меня приклеен к столику для пишущей машинки, и примерно раз в неделю я его перечитываю. Вот и сегодня я его снова прочитала. И подумала: «А ведь у меня действительно будет от него ребенок».

Лукас прижал ухо к голому животу Дженнифер.

– Как ты думаешь, я уже могу что-нибудь услышать?

– А ты внимательно слушаешь?

– Да.

Он прижал ухо плотнее.

– Ну, если ты очень-очень внимательно слушаешь…

– То?

– То ты, наверное, слышишь, как булькает пиво, которое я выпила перед тем, как лечь в постель.

* * *

Лукас приехал на озеро как раз в тот момент, когда садилось солнце и наступал субботний вечер. Карла уехала куда-то на велосипеде, но через полчаса она вернулась, привезя с собой продукты и бутылку красного вина. Дэвенпорт провел здесь субботнюю ночь, все воскресенье и часть воскресной ночи. В два часа он поцеловал Карлу в губы и уехал обратно в город, в постель у себя дома он улегся уже в шестом часу утра. На совещание он опять опоздал.

– Как обстоят дела с тем списком людей, который был составлен со слов миссис Райс? – спросил Дэвенпорт. Было утро понедельника, все сидели в кабинете у шефа. После бурных выходных лица присутствовавших детективов расплывались у Лукаса перед глазами. – Ну помните, когда мы наводили справки насчет пистолета Бешеного и пытались узнать, кто его купил у ее мужа?

– Да, мы проверили всех, кого она смогла вспомнить, – сказал Слоун, который разговаривал с миссис Райс.

– Ничего?

– В общем-то мы допрашивали не всех. Мы о каждом навели справки. И если кто-то не подходил под наши ориентиры, то мы его не вызывали. Ну например, женщины, старики, мальчишки – мы их не трогали. Но допросили всех, кто хоть сколько-нибудь подпадал под подозрение. Все это не дало ничего. Мы уже собрались заняться остальными,

но тут все затормозилось, потому что появился Джимми Смайз, его кандидатура выглядела очень соблазнительно. Всех бросили туда.

– Надо вернуться к этому и опросить абсолютно всех, – проговорил Дэвенпорт, повернувшись к Даниэлю. – Мы все знаем, что пистолет – это наш шанс. Может быть, кто-то купил его, а потом перепродал. Я считаю, что мы должны проверить и женщин, и мальчишек, и стариков – всех до одного.

– Займись этим, – приказал Даниэль Андерсону. – Я полагал, что все было сделано.

– Да…

– Выполняй, и хватит разговоров!

* * *

Лукас сидел на полу в мансарде.

– Уже среда. Не думал я, что мы проторчим здесь до среды, – сказал дежуривший в это время полицейский. – Он что-то задерживается.

– А у вас тут холодно, – заметил Лукас. – Просто ветер гуляет.

– Да. Мы оставляем дверь открытой, но здесь нет никаких батарей. Мы подумываем о том, чтобы принести обогреватель.

– Неплохая идея.

– Загвоздка в том, что начальство не желает платить за это деньги. А мы не хотим, чтобы с нас за это удержали из зарплаты.

– Я поговорю с Даниэлем.

– Подъезжает машина, – произнес второй полицейский наблюдатель.

Машина медленно проехала по улице, притормозила прямо под ними, затем проехала дальше и свернула за угол.

– Номер заметили?

– Этим занимается наш человек, который сидит в машине в конце улицы. У него есть прибор ночного видения.

Рация, стоявшая у матраса, вдруг затрещала.

– Ну что, засекли его? – спросил полицейский.

– Да. Это сосед.

– Он притормозил у ее дома.

– Ему шестьдесят шесть лет, все равно возьму его на заметку, – ответил голос по рации.

– Как у вас дела?

– Холодно.

Они снова стали ждать.

– Представление начинается, – минут через двадцать произнес дежурный.

Лукас посмотрел в бинокль. На Макгаун был воздушный розовый пеньюар и крошечные трусики. Она ходила взад и вперед перед неплотно прикрытыми шторами, дразня их с большим искусством, чем любая профессиональная исполнительница стриптиза.

– Она наверняка знает, – проговорил полицейский.

– Не думаю, – сказал Лукас. – Я считаю, что она просто настолько привыкла к тому, что у нее неплотно прикрыты шторы, что даже не замечает…

– Ерунда. Посмотри, как она потягивается. Прямо-таки демонстрирует себя. Но показывает не все. Она ходит по квартире без лифчика, но ни разу нельзя было застать ее без трусиков, даже когда она выходила после душа. Она просто дразнит нас. Говорю тебе, она знает…

Они продолжали спорить, а в это время Бешеный убил калеку.

18

Бешеный получил листовку при входе в здание, она была напечатана на розовой бумаге. Он прочитал ее, стоя в ожидании лифта.

В листовке не было даже схематического портрета или сколько-нибудь точного описания подозреваемого. Полиция утверждала, что убийца – конторский служащий, вероятно, имеет отношение к Хеннепинскому окружному правительственному центру или к мэрии Миннесоты. У него белая кожа. Юго-западный акцент, возможно, техасский. Один раз его видели одетым, как фермер, но, скорее всего, это была маскировка.