Правильный ход
Шрифт:
?Ты можешь лечь в мою постель, — настаивает он.
?Я не буду спать в твоей постели.
?И ты не будешь спать в фургоне в центре Чикаго.
Я покорно вздыхаю. ?Мы можем разобраться с этим позже?
?Отлично. Как прошла поездка?
?Хорошо.
?И как долго ты пробудешь в городе?
Я знала, что он это спросит, но все, что я собираюсь сказать, он не захочет слышать. Я решила приехать в Чикаго из Майами только для того, чтобы успокоить его, но мои первоначальные планы, пробираться к Западному побережью вернулись.
Он обходит кухонный островок в своей квартире, доставая несколько ингредиентов, хотя знает, что через две минуты после начала приготовления все возьму на себя я. Эммет Монтгомери великолепен во многих вещах. Но кулинария не входит в их число.
?Хочешь поговорить о том, что произошло прошлой ночью? — спрашивает он.
?Нет.
?Хорошо. Все ровно давай поговорим об этом.
?Кай — это слишком, — быстро выпаливаю я. ?У этого парня вообще нет чувство такта.
Спина моего отца вибрирует от смеха, когда он стоит у плиты и разбивает яйца на сковородку.
Без колебаний я следую за ним.
?Тебе следует заниматься тренерской деятельностью, — говорю я ему, выуживая несколько яичных скорлупок, прежде чем они превратятся в белки.
? Ты должна быть благодарна, что я ужасен на кухне. Это причина, по которой ты делаешь что-то удивительное в своей жизни. На обложке журнала"Food and Wine", Милли? Невероятно.
Его голос, как всегда, источает гордость, но я стараюсь не слишком много думать о статье или награде, которую я только что получила. Мне нужно вернуться на кухню и попрактиковаться, чтобы никто не дышал мне в затылок.
Наверное, это и к лучшему, что Каю слишком сложно помогать. У меня есть другие вещи, на которых мне нужно сосредоточиться.
Я беру у него лопаточку, официально принимая управление на себя. ?Мы можем поговорить о чем-нибудь другом, кроме выпечки?
?Конечно. Давай поговорим о Кае.
?Папа.
?Что случилось той ночью?
Я бросаю на него многозначительный взгляд. ?Я просто хочу, чтобы ты знал, что у тебя ужасный вкус на людей, потому что твой любимый игрок — ужасен. Он сказал мне, что не хочет узнавать меня получше после того, как я провела весь день, заботясь о его сыне.
Затем, я увидела бесчисленное количество звонков на свой телефон, но не прослушивала его голосовые сообщения. Я думаю, что он звонил из-за того, что его вынудил мой отец, а мне не нужно выслушивать его извинения.
Достав из холодильника несколько фруктов, я нарезаю их, следя за яйцами, пока бросаю пару ломтиков хлеба в тостер, снова погружаясь в заботу о нем, как в детстве.
?Он его немного защищает, — признается мой отец.
?Преуменьшение года.
? И он привык все делать сам. Он практически вырастил своего брата, а он всего на два года
Подождите. Что?
Мое внимание переключается на него, но я быстро отвожу взгляд. Он любит Кая, и из-за моей собственной мелочности я не хочу знать почему.
? На него оказывают большое давление, Миллер. Он единственный родитель Макса, и он, возможно, лучший питчер, которого я когда-либо видел. Жизнью MLB почти невозможно жить, когда ты отец-одиночка.
Сами того не зная, эти слова тяжелым грузом ложатся мне на грудь. Я носила их с собой в течение многих лет, слишком хорошо понимая, от чего он отказался ради меня.
Мой отец тоже выступал в мейджорах до моего рождения, но, в отличие от Кая, в ту же секунду, как он стал отцом-одиночкой, он покинул лигу. Он поселился в маленьком городке в Колорадо. Тренировал в дерьмовом колледже с почти несуществующим бюджетом. Остался даже тогда, когда посыпались более крупные предложения. Растил меня один. Каждый вечер был дома. Ходил на каждое школьное мероприятие, на каждую мою игру в софтбол.
Все это время он был достаточно талантлив, чтобы зарабатывать миллионы долларов, играя в игру, которую он любит. Но вместо этого он выбрал меня.
? Ему нужна твоя помощь, Миллер. Он не знает, как попросить об этом, и я не уверен, знает ли он, как принять ее, но если есть кто-то, кто мог бы пробить себе дорогу бульдозером, то это ты.
Я разражаюсь смехом. “?Я не уверена, что это тот комплимент, который ты хотел сказать, папа.
?Я не хочу, чтобы он рано ушел на пенсию.
Груз для моей груди продолжает поступать. Он не хочет, чтобы Кай отдавал свою жизнь за Макса так, как ему пришлось отдать свою жизнь за меня.
Прочищая горло, я раскладываю по тарелкам наш завтрак и приглашаю его за стол.
? А где мама Макса?
? Без понятия. Прошлой осенью, прямо перед плей-офф, она появилась из ниоткуда, оставила Макса у Кая, а через пару дней уехала из города. Не хотела иметь ничего общего со своим ребенком.
— Дерьмо, — выдыхаю я.
? Он попытался уйти на пенсию на следующий же день, — продолжает мой отец. ? Пришел в мой офис, рассказал мне, что произошло, и спросил, какие штрафы его ожидают за досрочное расторжение контракта. Мы собирались выйти в плей-офф, а он был готов вот так просто уйти.
Он щелкает пальцами.
?Без колебаний принял совершенно новую ответственность.
Это заставляет меня немного меньше его недолюбливать. И это придает его чрезмерно опекающему, чрезмерно раздражающему родительскому стилю гораздо больше смысла. У Макса никого не было, и внезапно появился Кай, готовый быть для него всем.
Это напоминает мне мужчину, сидящего за столом напротив меня.
? Я не могу провести лето с таким человеком, папа. Он невыносимо чопорный. Этот парень понятия не имеет, как отдыхать.