Правильный вопрос

Какую социальную и экономическую систему мы строим в России 2020-х годов? Не получится ли с ней, как советской системой: с детства нам внушали, что это лучшее в мире общество, но потом оно рухнула под тяжестью своей неэффективности, затрещало по швам, предало своих адептов, в одностороннем порядке упразднило свои обещания перед людьми и обнулилось? С этого вопроса начинается книга Дмитрия Еременко «Правильный вопрос».

Анализу социально-экономических систем посвящены тысячи книжек, написанных социологами, экономистами и политологами. Дмитрий подходит к вопросу иначе – как практик. Устройство социальных систем, их эффективность он проверяет на своей шкуре, вступая в договорные отношения со своими контрагентами и выполняя требуемые государством правила.

Предмет анализа Еременко – правила игры. Без правил общество функционировать не может: людям надо понимать, какие их действия будут поощряться, а какие – наказываться и как именно; на что можно рассчитывать, если ты выбрал дорогу X, а на что, если Y. Когда система ломается, все жизненные планы людей, построенные исходя из этих ожиданий, летят к черту – вместо ясной системы координат ты оказываешься в открытом космосе и можешь рассчитывать только на себя. Наличие правил игры (если они взаимовыгодны) одинаково помогает всем, а отсутствие правил в интересах лишь тех, кто рассчитывает на силу. Бизнес в первой половине 1990-х – это пример взаимодействия в отсутствии системы координат.

Свою реконструкцию того, как создаются правила игры, Еременко начинает с истории промышленных стандартов, которые нужны, чтобы убедиться, что продавец и покупатель, заключая сделку, имеют в виду один и тот же товар, чтобы они понимали, о чем договорились. Объективные процедуры проверки позволяют при помощи независимой экспертизы убедиться, что все сделано как надо, выполнены минимальные обязательные требования, позволяющие считать продукт годным и безопасным. Построенную на рациональных основаниях систему нормативов можно назвать Правилами-1.

Может ли человеческое общество существовать, взаимодействуя по правилам такого типа? Проблема в том, что любую идеальную схему портят далекие от идеальности люди. Она не дает защиты от дурака – от вора или исполнителя, желающего получить барыш, сэкономив на ингредиентах конечного продукта. К тому же мы далеко не всегда можем сохранять объективность по мере усложнения стоящих перед нами задач. Поэтому правила, одинаково понятные для всех, неизбежно дополняются другими правилами, которые большинству остается принимать как некую данность.

Так возникают Правила-2. Их источник – авторитет, иерархия, сила. Правила-2 действуют только в комплекте с кувалдой, бьющей по рукам тех, кто эти правила не выполняет. В этой схеме, в отличие от Правил-1, задействована инстанция силы, роль которой в современном мире играет государство. В плановой экономике оно решает, что кому продавать и что покупать, сколько и чего производить, какого качества, какая работа должна быть сделана и сколько она стоит.

Взаимодействие Правил-1 и Правил-2 позволяет объяснить провал 1990-х: тогда силовой контролер, государство-Левиафан, отошел в тень, но «наивно было ждать от попавших из распределителя на свободный рынок, что они пожелают добровольно определять границы собственной ответственности». Поэтому обе системы правил аннигилировали, обнулились.

Теоретически это был шанс договориться о новой системе правил снизу. Практически же в отсутствии навыков договариваться на горизонтальном уровне, в отсутствии системы саморегулируемых организаций, эта попытка была обречена на провал. Игра без правил обернулась перекладыванием на население издержек от отсутствия регулирования. Все закончилось ожиданием того, что придет государство и наведет порядок. Не став работать над своей собственной версией правил игры, теперь управляемые могут только принимать ту версию порядка (правил игры), которую считает нужным дать им государство.

Возвращение государства (после его отсутствия в 1990-х) произошло в России весьма специфическим образом. Возник регулятор, зарабатывающий профит на компромиссах с участниками рынка, действующий в интересах наиболее сильных из них и сам работающий на складывание и сохранение монополий и олигополий. Поэтому новая система правил оказалась еще более дырявой, чем старая: в ней, как пишет Еременко, «возможно все – от легкого лукавства до беспардонной лжи». Автор «Правильного вопроса» прошел российскую систему регулирования на собственном опыте, сертифицируя немецкую продукцию для канализационных систем. Это оказалось чрезвычайно сложной задачей.

Если нормативы общезначимы, соответствие товара этим нормативам можно проверить. Принципы доказательной медицины работают не только в медицине: доказательное регулирование предполагает, что решение задачи (например, надежность сооружений городской канализации) можно смоделировать и проверить при помощи тестов. И что решение конечной задачи (безопасность зданий и сооружений) распадается на множество подзадач, включая технические требования к материалам, из которых сооружения построены.

У нас этот подход не сработал. Российская система регулирования отказывается связывать свойства стройматериалов и надежность построенного. Нормативы оторвались от технической задачи, которую они решают, и свелись к оформлению и выполнению бюрократических ритуалов. Указывая на это чиновникам Минстроя, Минпромторга и Росстандарта, Еременко играл роль мальчика из сказки Андерсена, взявшего на себя смелость сказать, что король не вполне одет.

Сложившаяся у нас в результате система имеет имитационный характер. Продукт годен, если он воспроизводит записанные в документах нормы. Решает ли он при этом задачу, ради которой создавался, – вопрос десятый, не интересующий проверяющих. Не задавая лишних вопросов, мы помогаем этой ложной, имитационной системе функционировать, перекладывая на потребителей издержки от нерациональной организации процессов.

Наши правила перегружены противоречиями, они постоянно меняются, редко выполнимы на практике и создают идеальный питательный бульон для коррупции. Они функционируют как ритуал: создаются документы («канонические тексты»), раздаются указания, пишутся распоряжения, даются ссылки с одного документа на другой. Главное, что канон зафиксирован на бумаге. Эта схема родом из Средневековья, до того, как в науке и экономике победила классическая рациональность. В результате на потребителей и производителей перекладывается множество издержек: первые должны проверять качество товара на своей шкуре, а вторые тратят средства на соответствие бумажным требованиям. Все это отравляет российский деловой климат.