Правитель Аляски
Шрифт:
— Так и быть, — доверительно понизил голос дон де ла Гарра, — открою вам правду. Слухи о том, что скоро прибудет сторожевой фрегат, настроили миссионеров на мысли, что судно ваше будет арестовано, и тогда все товары, какие на нём есть, достанутся им даром.
— Что ж, ваша честь, — горько ответил Резанов, — не сами ли вы способствовали таким настроениям, когда приказали разместить военный отряд из Монтерея в миссии Санта-Клара?
Губернатор смущённо пробормотал:
— Я вижу, что от вас уже и никаких секретов здесь нет. Дело в том, что, получив депешу о войне между Россией и Францией, я был обязан принять некоторые меры, имея в виду, что наша держава находится с Францией в союзных отношениях. Теперь я вижу, что с российской стороны опасаться нам нечего; я поторопился, переусердствовал.
Губернатор сдержал слово, и всю следующую неделю не только из миссии Сан-Франциско, но и из Пуэбло, из Санта-Клары и более отдалённых мест потянулись к берегу залива груженные зерном и другими продуктами обозы. В короткое время было доставлено и с помощью индейцев-носильщиков погружено на корабль более четырёх тысяч пудов зерна, несколько сотен пудов соли и масла, а также ячмень, горох, сушёное мясо. Голодающие в Ново-Архангельске будут спасены, радостно думал Резанов, наблюдая, как споро идёт погрузка драгоценных продуктов.
И тогда Резанов сделал ещё одну попытку продать те товары, которые привёз с собой на корабле, и вновь завёл об этом разговор с губернатором.
— Я бы и рад пойти вам навстречу, — ёжился дон Хосе де ла Гарра, — да не знаю как. Не могу сделать это без дозволения вицероя.
— Выход всегда можно найти, — уверил Резанов. — Пусть святые отцы обратятся к вам с письменной просьбой, что им крайне необходимо приобрести имеющиеся на моём корабле товары, потребные для нужд хозяйства. И этот документ, подтверждающий, что вы действовали в интересах миссий, по просьбе служителей церкви, всегда оправдает вас в глазах вицероя. Спешное же решение этого вопроса, без согласования с вашим начальством, может быть объяснено ограниченностью времени: пока депеши дойдут в Мексику, пока обратно — мой корабль уже уйдёт. Вам и не надо ни о чём думать. Если у вас нет возражений против этого плана, брат Кончиты, дон Луис, свяжется с монахами и они быстро напишут необходимую бумагу.
И губернатор сдался.
— Ум-то у вас, сеньор Резанов, — не без одобрения сказал он, — изворотливый, как у истинного дипломата. Пусть так и будет.
Эти дни были самыми счастливыми из всех, которые провели вместе Кончита и Резанов. Успешное завершение торговых дел и окончательное завоевание сердца очаровательной испанки — всё это не могло не способствовать прекрасному настроению личного посланника российского императора. Теперь он был весел, легко шутил, пространно обсуждал с Кончитой дальнейшие планы. Когда все препятствия для брака будут устранены, они непременно совершат путешествие в Мадрид, а жить будут в Петербурге. Она окунётся в жизнь высшего света русской столицы, он представит её всем своим друзьям.
— Не бойся, моя милая, — воодушевлённо говорил Резанов, — ты не будешь скучать там. Тебя окружат такой же любовью, как здесь, в Калифорнии.
Кончита мечтательно улыбалась. Она воспринимала эти посулы любимого как волшебный сон, который в недалёком будущем станет явью.
Каждый день устраивались приёмы и танцы — то в доме Аргуэлло, то на борту «Юноны», и Резанов щедро одаривал всю свою новую родню. Луис и другие братья Кончиты буквально смотрели ему в рот.
Губернатор проникся к избраннику Кончиты полным доверием и, используя любую минуту, когда Резанов бывал свободен, охотно беседовал с ним о перспективах испанско-российских отношений. Старый солдат чувствовал, что он причастен к делам большой политики, которую олицетворял важный гость из России, и хотел внести свой скромный вклад в сближение двух держав.
— Вашему двору, — наставительно говорил он, — надо проявлять себя поэнергичнее. Берите пример с американцев. Как только прознали они, что Испания оказалась в состоянии войны с Англией, так с удвоенной настойчивостью стали требовать от нашего правительства открыть им испанские порты в Америке для ведения торговли. И хоть на западный берег их пока не допустили, но на восточном побережье открыли четыре порта — Буэнос-Айрес,
— Не сомневайтесь, ваша честь, — отвечал Резанов, — я сделаю всё возможное, чтобы убедить государя в политической необходимости осуществления моих планов, но и вы должны более энергично довести мысль о полезности наших связей до вицероя.
— Я непременно объясню вицерою бедственное состояние наших миссий и всю выгоду для них в торговле с русскими поселениями в Америке. Но было бы хорошо, чтобы и вы написали ему личное письмо с изложением ваших позиций.
— Такое письмо вы будете иметь уже завтра.
— Вот и славно. Вы не думайте, ваша светлость, я и сам понимаю, что под лежачий камень вода не течёт, и неоднократно делал представления наверх о необходимости развивать торговлю в Калифорнии, да всё без толку, отмахиваются: что нам, мол, от этой земли, кроме одних убытков! Водворение вашей компании на севере поначалу крепко нас напугало, но, как увидели, что далее к югу вы не продвигаетесь, так мы и успокоились. А между тем американские торговцы, которые каждый год курсируют вдоль наших берегов и подпольную торговлю ведут, много беспокойств нам доставляют. Для защиты от них попросил я, чтобы нынешним летом военный фрегат сюда прислали. Американские корабельщики неоднократно попытки уже делали высадиться здесь и обосноваться на наших берегах. Сталкиваясь с их наглостью, вынужден я был учредить по всему побережью регулярные конные дозоры. И если увидят дозорные, что приближается чужое судно, так пришпоривают коней — и в ближайший форт за подмогой. На днях получил я из форта Сан-Диего рапорт, что американское судно из Бостона под командой некоего Оливера Кимпбелла высадило на берег команду людей, которых бдительные наши дозорные захватили. Взяли штурмана и с ним четырёх матросов. По их показаниям, пришли они сюда с Сандвичевых островов и держали курс к вашим владениям на северо-западных берегах, чтобы променять там на меха груз боеприпасов и разных товаров. На наш же берег вышли будто бы для набора свежей воды. Но я эти сказки уж не однажды слышал и цену им знаю. Я велел коменданту Сан-Диего заковать их и отправить под конвоем в Санта-Блаз, где для таких, как они, крепкие камеры у нас имеются. И я уверяю вашу светлость, что столь же твёрдо собираюсь поступать и со всеми прочими незваными сюда пришельцами.
— Примите мои поздравления, ваша честь, с успехом этой операции. Я вполне понимаю необходимость столь решительных действий, особенно по отношению к бостонцам, которые и нам немало вреда чинят, тайно продавая туземцам оружие и боеприпасы, которые эти свирепые люди против нас и обращают.
— Нет-нет, — часто с шутливостью заключал беседы губернатор, — само Провидение направило вас сюда и дало нам возможность лучше понять друг друга.
Между тем всё было готово к плаванию. В честь отхода корабля был дан прощальный банкет, и в начале мая «Юнона», обменявшись салютом с гостеприимной к русским морякам крепостью, пошла в обратный путь.
— Я буду часто писать тебе и постараюсь вернуться поскорее, — прощально целуя Кончиту, пообещал Резанов.
Устремлённые на него с любовью и нежностью глаза прекрасной испанки остались в его памяти навсегда.
Ново-Архангельск,
июнь 1806 года
Обратный путь занял чуть более месяца. Прибывший на борт «Юноны» Баранов встретил Резанова с хмурой сдержанностью, не скрывая, что мало доволен слишком долгой отлучкой судна в Калифорнии. Но когда, уединившись с ним в каюте, Резанов рассказал, каких трудов стоило ему получить в конце концов продукты питания, что задержался он не по прихоти, хотя и сумел обручиться с дочерью коменданта крепости Сан-Франциско, лицо Баранова просветлело, и он, пропустив мимо ушей упоминание камергера о редкой красоте избранницы, сразу ухватил основное: перспективы резкого потепления отношений, благодаря этой связи, между властями Калифорнии и Русской Америкой.