Право безумной ночи
Шрифт:
— Но они оба с ней спали! Черт подери, я просто поверить в это не могу! Как такое вообще возможно, отец что, совсем свихнулся?
— Мужчины ради удовлетворения своей похоти и не такое делают. Да, они оба с ней спали, но это не остановило их, когда понадобился козел отпущения. Они просто принесли ее в жертву, а она была настолько глупа, что доверяла им. Именно потому, что их совместная половая жизнь была столь… необычна, она думала, что может им доверять.
— Это… мерзкое извращение!
— Согласна. Мне всего-то и надо было, что позвонить поставщику канцтоваров
— Не говори мне об этом, меня сейчас стошнит…
— Всецело тебя понимаю, я просто пытаюсь полностью воссоздать картину, и тут уж не должно быть никаких белых пятен. Больше мы к этому возвращаться не станем. Видимо, после смерти Ирины расследование службы безопасности «Металлинвеста» немного притормозилось, но ненадолго. И тогда шеф, собрав копии того, что они не успели уничтожить, явился ко мне: во-первых, ему надо было понять, можно ли свести воедино эти куски, а во-вторых — убедиться, что меня можно спокойно подставить и убрать. А я, просмотрев документы, все поняла, в голове сложилась картинка, но она бы там и осталась, если бы не то, что он сделал дальше.
— Тогда он и увидел мою машину?
— Да. Он заметил твой внедорожник, свел концы с концами и решил, что случай как раз подходящий — убрать тебя и успокоить нервы. Нанимать ему никого и в голову не пришло, потому что, когда папаша делал взрывчатку для Ирины, он присматривался, вот и воспользовался своими новоприобретенными знаниями, соорудил, как ему казалось, аналог и присобачил тебе под капот. Но парень был невнимателен, все сделал топорно и присоединил не там, где надо, поэтому она сработала, когда разблокировался замок. В результате пострадал Матвей, и жив он только потому, что взрыв, который должен был направляться внутрь машины, направился за ее пределы — в нашу с Денисом сторону. Потому нас и задело, хоть мы и стояли далеко, а Матвея отбросило взрывной волной. Валера, все просто.
— Просто… Я говорил тебе, что ты чудовище? Вот так свести все это в одну картинку мог только человек с таким же мышлением, как у всех этих. Ты чудовище, Ольга Владимировна!
— Ага. Дикое, но симпатичное.
— Весьма.
Он поднялся, прошелся по комнате, приблизился к окну. Мы с Денисом переглянулись — уж я со своим сыном на одной волне, он меня правильно понимает. Уверена, что и Марконов понял бы. А этот парень — ну, что с него взять, с археолога? Эпохи, которые он изучал, конечно, вещь интересная, но надо же понимать, что человечество совершенно не изменилось в вопросах совершения преступлений и их сокрытия. Просто если раньше это был яд или нож под ребро, то теперь — взрывчатка или несчастный случай. Или укол некоего препарата, например.
— И что теперь будет?
— Ну, тут я могу лишь предполагать…
— Предполагай, я хочу знать.
— Думаю, из братца твоего граждане из «Металлинвеста» уже сейчас трясут все подробности его биографии, включая факты детского онанизма. А дальше — кто знает? Может, сдадут его в полицию, а может, он будет вести машину в нетрезвом виде. Папашу твоего тоже достанут, не сомневайся, это дело времени. Если он не совсем дурак, то уже сейчас мчится в аэропорт, теряя тапки. В общем, как говорил незабвенный Гоцман, — картина маслом. Мы уже можем ехать по магазинам?
— Нет, — Денис хмурится. — Тогда получается, что в больнице тебя пытался отравить человек, нанятый кем-то другим. То есть имеется еще один человек, желающий тебе смерти.
Я могу гордиться своим сыном! Ту половину генов, что он получил от меня как подарок в день своего рождения, он использует на всю катушку.
— Да, есть кто-то еще.
— И что ты собираешься делать?
— Сынка, я пока не решила. Дело в том, что я не сегодня завтра жду звонка из «Металлинвеста» — вряд ли сам Миша Семеновых снизойдет до меня, хотя чем черт не шутит, но его начальник службы безопасности Константин Фролов — уж обязательно. Об остальном подумаю позже.
— И потому ты нас отправляешь в Израиль?
— Я отправляю вас в Израиль, потому что Матвею нужна реабилитация и несколько операций, которые Семеныч сделать не может — он не окулист и не пластический хирург. Он сам всецело поддержал эту идею, и вы поедете туда, потому что промедление может стоить твоему брату зрения и вообще — здоровья, если уместно это слово сейчас, ввиду того, во что он превратился. Ну, вот так уж совпало. Но, будь вы оба здоровы, я бы вас все равно услала.
— Мы бы не поехали.
— Да куда бы вы делись с подводной лодки…
— Ладно, — Денис упрямо смотрит на меня. — Но я ни за что не поверю, что ты понадеялась только на нужную тебе реакцию киллеров. Они могли бы просто убить вас обоих — со злости или чтобы не оставить свидетелей, и все. У тебя был в запасе еще какой-то план.
— Ага, был — план Б. Но, поскольку мне не пришлось им воспользоваться, говорить о нем я не буду.
— То есть как?
— А вот так. Это моя интеллектуальная собственность. Все, хватит болтовни, поехали по магазинам.
— Мам, а нельзя не ехать по магазинам? Шмотки у нас вполне приличные…
— Ты решил свести меня в могилу? Становись в очередь. День, ты же не хочешь, чтобы израильтяне решили, что я плохая мать, раз мои дети ходят в какой-то рванине?
— Ну мам…
— Они там решат, что я плевать на вас хотела, что держу вас в черном теле, потому у вас нет приличной одежды. Израильтяне подумают, что у вас вообще нет матери, раз вы… Так, хватит препираться, едем, пока магазины еще работают. Одевайся, а пообедаем где-нибудь по дороге.
— Я вас отвезу, — Валерий, похоже, переварил информацию. — Оль, прости, что не поверил вот так и назвал тебя чудовищем. Потому что это не ты чудовище, а они.
— И я тоже, Валера, не обольщайся. Я одного с ними поля ягода, уж ты мне поверь. Просто принципы у нас различаются, только и всего — но не в той части, которая касается выживания.
— Я подумаю над этим.
— Подумай. А то ведь едва не вляпался в отношения с такой темной личностью, как я, а это не что попало — для человека и парохода, так сказать.