Право на честь
Шрифт:
– Вот пепельница, Василий Сергеевич.
– Парашют показывай!
Круглоголовый, стриженный под нулевку Титов, до этого скромно пребывающий в сторонке, поспешил в комнату, где стояла ванна, и вынес оттуда объемистые свертки. Пошумели, рассовывая стулья по углам, сдвигая столы в один, широкий и длинный. Очистили его от бумаг, и Титов, Малынич, Катя Луцкая разложили парашют. Голубовато-серый, искрящийся, он выглядел очень красивым. Или так казалось авторам. На лицах начальников восторг пока не прописался. Им общего вида было мало.
Горшков и Фоменков щупали купол, растягивали, пытались оторвать стропы. Особенно усердствовал в испытании на прочность помполит. Он горячо поддерживал идею Гроховского о массовых дешевых парашютах и вот теперь, чтобы уверовать в новинку ещё больше, силился разорвать материю, особенно по шву, а чтобы удобнее тянуть, наступил на стропу ногой.
– Полегче бы! – вырвался у кого-то.
– Стропы из обычного хозяйственного шнура, на котором женщины сушат белье, – заметил Гроховский.
– Не отвлекай! – пропыхтел Фоменков, теперь уже пытаясь оторвать стропу от кромки. Не удалось.
Нежно побаюкав в ладонях мягкий край купола, Горшков спросил Титова:
– Что во втором мешке?
Разложили другой купол, он был мягче первого, но не такой красивый, светлого грязно-коричневого цвета.
– Из нансука, – пояснил Титов. – Стоимость ткани семьдесят копеек за метр. По прочности уступает перкали и шелку, но, считаем, она достаточна.
– Где испытывали?
– На разрыв лошадьми в манеже.
– Требуются доказательства в реальных условиях! – заявил еще розовый, не остывший от попытки силовой расправы с перкалевым куполом Фоменков.
– И завтра же! – довольно поглаживая усы, подтвердил Горшков.
– Мы готовы.
– Не звоните особенно. Пока это наше внутреннее дело и результаты не будем выносить из избы.
– Сомневаетесь, Василий Сергеевич? – спросил Гроховский.
– А вы – нет? Ишь, какое самомнение!.. Ладно, приглашу кого-нибудь из начальства повыше, – пообещал Горшков, направляясь к вешалке…
…На неофициальных испытаниях кроме руководителей института присутствовал помощник начальника ВВС Сергей Александрович Меженинов. Пока самолет набирал высоту, он беседовал с Гроховским.
– Не опростоволоситесь, Павел Игнатьевич? Петр Ионович очень ждет успеха.
– Расчеты проверили не раз. Раскройка и пошивка выполнены, на наш взгляд, безупречно. Постарались. Укладка и упаковка не внушает сомнений. И все-таки… тревожно.
– Понимаю… Значит, только перкалевые?
– Из нансука к испытаниям не готов. Решили усилить швы… И подвесная система не закончена.
Весеннее небо распахнулось голубизной, солнце набирало силу. Почти над центром аэродрома прошел густой утиный косяк, на миг прикрыв самолет в зените.
Но вот и он вышел на расчетную точку сброса, вывалив с борта один за другим манекены.
«Эх, зря мы в них по сотне килограммов песка набили, надо бы сделать полегче!» – казнил себя Гроховский.
(Нормальный вес манекена восемьдесят килограммов. Не погубила бы излишняя самоуверенность.)
Манекены падали вращаясь. Недолго. Как только раскрутились 50-метровые фалы принудительного раскрытия, над манекенами заплескались беловатые колбаски вытянутых куполов, вскоре они приняли округлую форму.
Одно испытание – на прочность при аэродинамическом рывке – парашюты выдержали.
Теперь на скорость снижения – не превратятся ли манекены, приземлившись, в кучки песка?
Манекены мягко ударились о сырую землю, плавно опадая, их накрыли купола…
– Давайте еще раз! – потребовал Меженинов.
И опять сброс прошел успешно.
– Еще попробуем, чтобы уж наверняка, – велел Горшков.
Когда парашюты вновь сработали безотказно, Меженинов протянул руку изобретателю.
– Поздравляю вас и ваших ребят, Павел Игнатьевич! Хорошо начато важное дело. Успеха и в дальнейшем!
– И на заседание научно-технического комитета вы явитесь во всеоружии, – сказал Горшков, тепло поздравляя Гроховского. – Учтите, председатель НКО Дубенский не очень к вам расположен. Думаю, вашей группе стало тесно в домике, мы поищем для бюро другое помещение, и поближе к Ходынке. Поговорю об этом с Петром Ионовичем Барановым.
– Вы сказали: «бюро»? – уточнил Гроховский.
– Не оговорился. Есть мнение дать вам полновесные штаты конструкторского бюро.
– Благодарю! – с чувством произнес Гроховский. – Постараемся оправдать доверие.
В этот день вечером в отделе особенно долго гремела музыка. На диске патефона сменялись пластинки. Сотрудники радовались успеху испытаний и предвкушали новоселье, зная: Горшков слов на ветер не бросает. Заранее прощались с домиком у Петровского парка и серебристыми ветлами, окружавшими его. Свет в окнах погас поздно.
Настороженное отношение к себе со стороны председателя НТК по изобретениям ВВС Дубенского Гроховский почувствовал давно, еще при первой встрече, когда приезжал в Москву из Новочеркасска. Тогда Дубенский сказал на прощание: «Вам надо много работать над собой. Ваши идеи, мягко говоря, технически сомнительны. Все, что я сегодня услышал от вас, нуждается в глубоком осмыслении и проработке».
Гроховского теперь довольно часто приглашал к себе Баранов, встречая вопросами:
– Нуте-с, как идут дела? Что еще придумали?
Изобретатель увлекался, рассказывая, и, если при этом присутствовал Дубенский, он всегда будто выплескивал на горячую голову ковш холодной воды.
– Контуры, общие очертания, – говорил со скепсисом, – натура нужна, поддающаяся пробе. Нет пока таковой… Модели не в счет. При увеличении до нормального объекты имеют прескверную привычку терять качество.