Право на эшафот
Шрифт:
— Счастлив лицезреть вас, доньи.
Он церемонно поклонился. Дряхлым его не назвала бы самая придирчивая девица. Но Сиятельные вообще хорошо сохраняются, по тёте видно. Нагейт сиял здоровьем, пожалуй, молодостью и красотой. Серые глаза были опушены такими ресницами, что им позавидовала бы иная девица. Но не я. Мои ресницы были ничуть не хуже.
— Что привело вас в столь неурочный час, Ваше Сиятельство? — медово пропела тётя. — Садитесь же. Разделите с нами нашу скромную трапезу и рассказывайте.
По меркам этого мира трапеза действительно
Нагейтс ломаться не стал, прошёл и сел ровно посередине стола, куда поставили его прибор. Туда же подскочивший лакей принялся выставлять тарелки с закусками, наскоро собранными на кухне. По сравнению с мутноватым супом они казались желанной добычей. К еде гость пока не прикоснулся. Надеюсь, не потому, что боялся, что его отравят, а потому, что уже успел поесть.
— Хотелось засвидетельствовать своё почтение драгоценной невесте и её не менее драгоценной родственнице.
— В таком случае, Ваше Сиятельство, — не удержалась я, — почему вы не у невесты, а тратите своё драгоценное время на посторонних дам?
В свой вопрос я добавила достаточно беспокойства, чтобы гость не усомнился: я на стороне его невесты.
— Дорогая Эстефания, — он улыбнулся так, что на щеках заиграли ямочки, но лицо от этого не показалось менее мужественным, хотя стало выглядеть мягче, — если вы забыли, Его Величество выразил желание нас поженить.
Тётя кашлянула, привлекая к себе внимание.
— Его Величество был сегодня у нас с визитом и ни словом не обмолвился про свадьбу, — ласково сказала она. — Вы уверены, что ничего не перепутали, дон? Эстефания находится под моей опекой, а не короны.
— Не переживайте, дон, — великодушно разрешила я. — В вашем возрасте проблемы с памятью уже простительны.
Он ответил мне насмешливой улыбкой, ничуть не обманувшись моим намёком на его дряхлость. Впрочем, я бы на его месте тоже себе не поверила. Возможно, он и не смотрится постоянно в зеркала, но даже беглого взгляда раз в неделю достаточно, чтобы понять: мои слова очень далеки от истины.
— Его Величество однозначно выразил желание, донья, видеть вас замужем за мной. Более того, буквально час назад он выражал недоумение, почему я до сих пор не предпринял никаких шагов в отношении выполнения его воли.
Неожиданно я почувствовала себя обманутой. Конечно, Теодоро не говорил, что передумал выдавать меня замуж за кого попало, но он вообще о замужестве не говорил. Мог бы передумать и не присылать своих ставленников, которым придётся отказать.
— Извините, Ваше Сиятельство, но я уже сказала Его Величеству, что никак не могу выйти замуж за человека, чьи жёны валятся с лестниц, как кегли.
— Как что? — удивлённо переспросил он, напрочь игнорируя мой очередной намёк. Да этому типу прямо скажи — всё равно притворится, что ничего не происходит.
— Как детские игрушки, — вывернулась
Я даже потупилась, как положено скромной девочке из хорошей семьи. Впрочем, для скромной девочки у меня было слишком много нескромных достоинств. И я сейчас не только о приданом: на меня жених смотрел с явно выраженном мужским интересом.
— Ваше Сиятельство, я не даю согласия на брак моей племянницы, — отрезала тётя, не переставая сладко улыбаться.
— Вам бы не стоило упрямиться, Ваше Сиятельство, а то Его Величество решит, что вы участвуете в заговоре против короны.
— Заговоре? — высокомерно переспросила тётя.
— По отделению герцогства Эрилейского от Муриции. — Он отсалютовал нам обеим бокалом вина, которое принесли специально для него. — Это самая настоящая государственная измена.
— Таковы ваши планы, дон? — Я испуганно охнула. — Вы собираетесь втянуть двух одиноких дам в заговор? И где ваша совесть?
— Простите?
— Вы только что сказали, что собираетесь отколоть герцогство от страны, став моим мужем, — пояснила я. — Вы сами сказали: это государственная измена. Мы не хотим быть ни в чём таком замешанными.
— Вы что-то путаете, дорогая Эстефания, я ничего такого не говорил.
— Как это не говорили? Тётя подтвердит, что вы только что именно об этом сказали.
— Именно так, Ваше Сиятельство, — радостно пропела моя дражайшая родственница, явно наслаждаясь замешательством гостя. — Более того, при необходимости подтвержу, что именно вы завели разговор об отделении герцогства.
Они с Нагейтом обменялись улыбками. Точнее, не улыбками, оскалами. Как две акулы. И пусть родная акула казалась безопасней, не факт, что таковой была. Если бы речь не шла о замужестве, я бы поставила на Нагейта. Он выглядел уверенным в себе и надёжным, и уж точно не стал бы втягивать в меня в политические игры против короля.
Тем временем Нагейт задумчиво подцепил вилочкой какую-то сложную закуску в корзиночке и так аппетитно захрустел, что суп начал казаться ещё противнее. И ведь Эстефания привыкла питаться, как сегодня мы с графиней Хаго, и была убеждена в пользе подобной диеты. Но я не совсем она, поэтому с замиранием сердца провожала каждый кусочек, съедаемый Нагейтом, который больше не стеснялся, отдавая дань принесённым лакомствам. Наверное, на правах будущего родственника.
— Так на когда мы назначаем свадьбу? — невозмутимо поинтересовался он, когда решил, что съел достаточно.
— Никогда, — отрезала тётя, которой аппетит гостя тоже не пришёлся по нраву.
Она встала из-за стола, я последовала её примеру, поэтому пришлось встать и Нагейту, правда, он не преминул в процессе допить вино из бокала.
— А что скажет прекрасная Эстефания? — усмехнулся он.
Тётя сделала знак не отвечать, но один вид почти пустых блюд перед гостем меня разозлил настолько, что меня было уже не остановить.