Право на месть
Шрифт:
– Ну, я не думаю, что она говорит о тридцатилетних.
– И я тоже. Брэд Питт все еще крутой, а ему уже полтинник.
– Мне все равно, что вы говорите. – Джоди направляет их шутливое отвращение на себя. – Но так оно и есть. В мужчинах постарше что-то есть.
– Опыт! – хихикает Лиззи. – И зелененькие.
– Твой отец вполне себе крутой, Лиззи. – Джоди подается вперед, она наслаждается этим разговором. – Сколько ему? Сорок четыре? Сорок пять?
– Боже, ты отвратительна! – взвизгивает Лиззи.
– Но он в прекрасной форме. – Джоди вскидывает брови. – Он наверняка неплох в голом виде.
Лиззи
День был явно не мой.
Эта мысль настолько комична, что я истерически хихикаю. «Такие слова», – сказала бы я прежняя. До всего этого. До Даниеля. В те времена, когда я была смешливой. Смех переходит в сдавленный всхлип, и, хотя мне жарко, я натягиваю одеяло по подбородок, словно испуганный ребенок в ночи.
Мы с тобой вместе умчимся в ночь.Договорились, да, решено?Что нам воду в ступе толочь?..Слова эти снова и снова крутятся в моей голове весь день.
На работе передышки тоже не получилось. Мэрилин не пришла – у нее случилась одна из ее мигреней, и она не ответила, когда я послала ей эсэмэску, отчего мне стало еще хуже, – с ней что-то происходит, а она мне не говорит. Потом Джулия ушла на первую встречу с клиентом, а вернулась самодовольная, раскрасневшаяся, всем принесла печенье. Я опять вспомнила про деньги – как мне не хватало Мэрилин.
У меня состоялась встреча с Саймоном – нужно было окончательно обговорить кое-какие детали, и я вдруг ответила согласием на его предложение поужинать с ним, когда Ава сдаст экзамены, потому что я оказалась так слаба – так слаба в коленях, – что не могла ответить ему «нет». Проще было сказать «да». Не столь непримиримо. Так я ответила самой себе. Так было проще. Но это неправда. Я согласилась, потому что хотела этого. Потому что я одинока. Потому что у меня от него так в висках стучит – я думала, память потеряю. Потому что, когда я рядом с ним, я словно сдираю слои тонкой гофрированной бумаги, в которую когда-то завернула сокровище, потом где-то спрятала, чтобы было в безопасности, и забыла о нем.
Живой – с ним я чувствую себя снова живой.
Но потом я пришла домой, увидела разбитую рамку с фотографией, не нашла другую и подумала: «Вот это научит меня не пытаться больше быть счастливой». С тех пор у меня сводит живот. Резкие кислотные боли, словно стенки желудка склеили и кто-то пытается их разодрать, чтобы стало как прежде. Мне пришлось выждать пять минут, согнувшись пополам, только после этого – я дышать едва могла, а говорить и вовсе не получалось – я смогла позвать вниз Аву.
Серый потолок надо мной вращается, как опасные речные водовороты. Я хочу, чтобы он засосал меня наверх, утопил, вышвырнул в никуда.
Ни Ава, ни ее друзья не имеют никакого отношения к тому, что одна фотография разбита,
«Уедем со мной, детка, уедем прочь…»
Может, я схожу с ума?
Когда девчонки уходили – на всех одежда в обтяжку, под ней ничего не спрячешь, – я спросила Джоди, не останется ли она на чай. Я ее знаю меньше, и, хотя она старше всех, мне не нравилось думать, что вот она сейчас вернется в пустой дом и будет есть еду из микроволновки. И еще мне больше не хотелось ссориться с Авой. Я подумала, что, может, моя нервозность портит ей настроение, а если я продемонстрирую расположенность к ее друзьям, она успокоится. Но Джоди поспешила прочь, опустив голову, и мне стало еще хуже при мысли о том, что им могла наговорить про меня Ава.
Я приготовила обед, руки при этом действовали автоматически, а мозг онемел, но взгляд мой все время возвращался в коридор – к пустому пространству на столике, Ава все еще в раздражении от моих обвинений, а я в тисках параноидального страха. В результате я испытала облегчение, когда дочка взяла тарелку и ушла в гостиную смотреть что-то по МТВ, а я осталась смотреть на собственное отражение в кухонных окнах.
Одна фотография пропала, друга разбита. Не оставили ли разбитую для того, чтобы привлечь внимание к пропавшей? Может, это своего рода послание? Фотографию моей девочки забрали, а ту, на которой мы стоим со счастливыми лицами, разбили. Не нужно быть гением, чтобы прочесть смысл этого послания.
Ава. Моя детка. Я не могу допустить, чтобы с ней что-то случилось.
Дыхание у меня горячее и кислое, я пытаюсь подавить в себе нарастающую истерику. Я проверила все окна и двери. Нигде никаких попыток взлома. Кухонная дверь была заперта. Как кто-то мог проникнуть в дом, не оставив следов?
Может быть, все-таки Ава? Эта мысль – как маленький спасательный круг в океане страха. А улика спрятана где-то в ее комнате? Это единственное место, которое я не смогла обыскать. «Может быть, это Ава?» – снова и снова повторяю я, но не могу себя убедить. Передо мной все время возникает ее лицо на лестнице. Она была сбита с толку. Не могла понять, о чем я говорю.
Глаза у меня жжет, я устала, а мысли продолжают метаться. Глаза хотят закрыться, отдохнуть, уснуть, но я не могу им этого позволить. Я боюсь снов. Я не хочу увидеть Даниеля – по крайней мере, сегодня ночью.
А я знаю: он придет, потому что я никак не могу его отпустить. Да и как я могу это сделать?
«Ты должна научиться жить в настоящем. Каждым днем. Сосредоточься на Аве».
Сразу же, как только психотерапевт сказал мне это, я подумала, что это все безумная дребедень, но я пыталась, Господь свидетель, пыталась, но это невозможно. Прошлое – моя тень, оно всегда со мной, цепляется за меня.