Право на невесту
Шрифт:
– И тебе доброе утро, – бросаю подчеркнуто равнодушно, а сама безуспешно пытаюсь унять бешено бьющееся сердце. – Завтракать будешь?
– А ты умеешь готовить? – Зимин скептически приподнимает брови.
– Очень смешно, Марк. Кофе или чай?
– Кофе, – он усаживается на стул. – Чем еще пахнет?
– Блины, – заявляю деловито. – Есть лосось, икра, сыр, джем. С чем тебе?
– Лосось.
– В холодильнике. И мне рикотту захвати, пожалуйста.
Марк криво усмехается, но все же подходит к холодильнику. Подозреваю, что ни одна из его любовниц
Усевшись на высокий барный стул, Марк подпирает ладонью подбородок и с каким-то нечитаемым выражением на лице следит за тем, как я раскладываю на тарелки блины.
Тело мгновенно покрывается мурашками, а дыхание становится рваным и тяжелым. Вот как он это делает? К пристальным взглядам мне не привыкать, но только взгляды Марка меня так нервируют.
Дрожащими руками я переливаю свежесваренный кофе из турки в кружку, из которой всегда пьет Марк, когда оказывается в нашем доме, и ставлю ее перед ним.
– Чего дрожишь? – мягко уточняет он. – Спасибо за кофе.
– Пожалуйста, – отвечаю коротко, не поднимая на него глаз. Боюсь, если наши взгляды встретятся, то я рискую наговорить лишнего.
– Хочешь поговорить о том, что было? – неожиданно спрашивает Марк.
– А что было? – отзываюсь я непринужденно, хотя у самой внутри все сжимается от волнения. – Подумаешь, поцелуй. Мы взрослые люди. Моему брату об этом знать необязательно.
Непроницаемое лицо Зимина на мгновение искажается раздраженной гримасой, но он быстро берет в себя в руки.
– Очень прагматично, Ариана, – говорит мрачно.
– А что ты ожидал? Что я побегу жаловаться на твой «присмотр» Стасу?
– Я этого не ожидал, – отзывается он, делая глоток кофе. – Да, черт возьми, я вообще об этом не думал. Вчера все просто вышло из-под контроля. За это я прошу прощения.
– Никогда не думал, что ослабить свой контроль может быть приятно? – спрашиваю я тихо.
– Не надо меня провоцировать, мелкая, – предупреждает Марк. – Ни к чему хорошему это нас не приведет.
– А к чему приведет? – спрашиваю я.
– К плохому, – отрезает он. – Поэтому пообещай мне быть хорошей девочкой, перестань таскаться по притонам, где тебя может облапать какой-нибудь мудак, и мы будем жить спокойно и счастливо.
– Как скучно, Марк, – от обиды во рту становится горько, но я заставляю себя лучезарно улыбнуться. – Ничего подобного я тебе обещать не могу.
– Допрыгаешься, и Стас посадит тебя под замок.
– С чего вдруг? – огрызаюсь я. – Вы оба, кажется, забыли сколько мне лет. Могу пить, курить, встречаться с мальчиками. Даже замуж выйти могу. И ничье позволение мне не потребуется.
– Ну, рискни, – нахмурив брови, бросает Марк.
– Может быть и рискну.
Он раздраженно вздыхает. Пьет кофе, молча ест блины.
– А потом наступило утро… – не слишком весело бормочу я, не притронувшись к своему завтраку. Аппетит пропал. Вливаю в себя только кофе. – Провожать тебя не буду. Ты знаешь где выход.
Поднимаюсь со стула, убираю грязную посуду в посудомойку.
– Ариана, – одно
– Что?
– Не делай того, о чем впоследствии можешь пожалеть.
– Если бы мне нужен был твой совет, я бы спросила.
Расправив плечи, гордо удаляюсь из кухни. Надо отвлечься. Позвонить Кейт. Пройтись по магазинам. Может быть, навестить фитнес-клуб, чтобы сбросить напряжение. Но сначала – душ. Горячий. Или холодный. Чтобы в зародыше умертвить любые ростки надежды в отношении меня и Марка
Прохладный душ определенно идет мне на пользу, но даже ему не удается смыть с меня знакомый терпкий аромат парфюма с экзотическими нотками сандала.
Упругие струи воды продолжают бить по телу, а я не могу заставить себя выйти из укрытия ванной – чувствую, что рискую натворить глупости.
Всегда так было: стоит только Марку Зимину показаться на пороге, как мой разум затуманивается, а голова отказывается адекватно соображать. Каждый раз в его компании я чувствую себя так, словно нахожусь под воздействием сильнодействующих пилюль с дурманящим воздействием на мозг. Как итог – говорю и делаю глупости о которых потом горько сожалею…
Прибавив горячую воду, провожу кончиками пальцев по губам, скольжу вниз по мокрой шее к ложбинке груди… До крови закусываю губу, представляя себе зеленый взгляд, полный решимости, и мужественное лицо с печатью страсти. Взрываюсь. Тело ведет себя как чужое, кожа покрывается мурашками, с губ срывается протяжный стон. Это какое-то наваждение!
Марк остался на кухне, а я в ванной. Нас разделяют девятки метров, минимум две закрытые двери и целый этаж, а я все равно ощущаю его волнующее присутствие в доме. Слишком остро, слишком горячо, слишком… Слишком Марк.
– Нет! – раздраженно трясу головой, пытаясь справиться с захлёстывающими меня эмоциями. – Пошел ты к черту, Зимин! Тебе нет места в моей голове и моем сердце.
В сердцах бью по смесителю и выключаю воду. Отодвигаю стеклянную дверцу и тянусь за полотенцем, но ноги подо мной вдруг разъезжаются, и я с грохотом и испуганным криком падаю на мокрый мрамор, едва успевая ухватиться пальцами за ручку душевой, чтобы не расшибить себе голову. Приземляюсь на правое бедро, жмурясь от острой боли. Из глаз брызгают слезы, рот жадно хватает влажный воздух – это болевой шок и сейчас сложно делать какие-то выводы, но мне кажется, я себе что-то сломала. Проверить, правда, не решаюсь – спазмы волнами расходятся по телу, и я боюсь даже пошевелиться.
– Ариана! – доносится взволнованный голос Марка из-за двери. – Что там у тебя за шум?
– Ничего! – отвечаю сквозь зубы.
– Что ты там бурчишь? – взрывается он, а через мгновение распахивается дверь и в ванную во всем своем утреннем великолепии врывается мужчина.
Подцепив пальцем полотенце, которое валяется рядом, успеваю набросить ткань на свое тело за секунду до того, как Марк до упора отодвигает стеклянную дверцу и опускается перед душевой, в которой я лежу согнувшись, на корточки.