Право на жизнь
Шрифт:
— А вот и «зеленка», о которой я тебе рассказывал, — обратился к гостю дед и тоже сел за стол. — Ну, вы того, поздоровкайтесь… Это Бизон, а это Чупакабра.
— Очень приятно. — Я снял с головы свою «сферу» и протянул руку для рукопожатия, но… продержал ее на весу довольно долго.
Сталкер, укутанный в сетчатый защитный костюм, судя по движению его головы, сначала медленно осмотрел меня, от ботинок до капюшона, и лишь потом, не вставая, протянул мне свою руку.
— Ну, привет.
Из-под сетки, скрывающей лицо, донесся голос человека еще молодого.
— А теперь рассказывай,
— Успехи так себе, могло быть и лучше. — Я махнул рукой и присел на лавочку напротив гостя старика, а шлем пристроил на столе. — Вот, стволами и патронами разжился. Костюмчик «Берилл» надыбал, и даже одну нормальную ячейку для артефакта в него успел вмонтировать. Детектор «Велес» подобрал, и рабочий КПК покойного сталкера. В детектор уже встроен сканер аномальных полей, а наладонник я прошил под себя… Винтовка с тюнингом перепала на халяву. Из артефактов — «глаз», «выверт» и «вспышка». Причем «глаз» этот такая классная штуковина! Вот, думал, еще денег надо бы подкопить на всякие нужды, но пришлось срочно уносить ноги из-под «Янова», аж пятки сверкали.
— Чего ж так? — Дед закурил свою мерзкую папироску.
— Сначала бандюкам тамошним малява пришла, с ориентиром на меня и всех наших. Но я еще как-то справлялся… А когда по мою душу заявился наемник, представьте себе, с таким дурацким оранжевым смайликом на всю грудину, то я уже не стал дожидаться развязки, — поведал я о своих недавних приключениях.
— Со смайликом, говоришь? — подал голос Чупакабра. — Скверно ты влип, Кабанчик.
— Бизончик, — поправил я сталкера.
— Какая разница? — Гость деда пренебрежительно махнул рукой. — Если за дело берется Смайлик, то ты уже никто и звать тебя никак. Отвяжется он, Бизончик, только тогда, когда тебя в белые тапки обует. Если ты его раньше не кончишь, что, конечно, очень и очень маловероятно.
— Ой, да ладно тебе стращать! Я уже всяких козлов успел повстречать. Тут и научился обращаться с подобного рода фруктами. — Меня слегка задело то, что сталкер засомневался в моих способностях.
— Поверь мне, таких — ты еще не встречал. Ха-ха-ха!
Чупакабра откровенно расхохотался, и неясно было, издевательский ли это смех, продиктованный завышенным самомнением и пренебрежением к моей персоне, или мужик просто вспомнил что-то сугубо личное.
— Не хочу показаться грубым, но я не люблю говорить с кем-либо, не видя его глаз, — твердо произнес я суровым тоном, потому как меня этот тип уже начал раздражать своим беспардонным поведением. — Свой шлем я снял, попрошу и вас, любезный, проявить хоть немного уважения ко мне.
Дед Михей открыл было рот, пытаясь мне что-то сказать, но сталкер жестом остановил его.
— Ух ты, смотрите какой серьезный, — опять же с насмешкой произнес мужик и потушил в пустой жестянке свой окурок. — А не подумал, что я, скрывая свое лицо, тем самым свое уважение и проявляю?
Сталкер буквально на секунду приподнял лицевую сетку, открывая моему взгляду свою физиономию… Но и этого мгновения хватило, чтобы я в страхе отшатнулся от стола. Лицо сталкера было не просто уродливым — часть его попросту отсутствовала, а оставшаяся в наличии была настолько исковеркана шрамами, что все зомби, вместе взятые, нервно курили в сторонке.
Я прикусил язык и заткнулся.
— То-то и оно. Только ты не дуйся, это я тебя на вредность проверял. Но ты все равно молодчага, огрызаться уже научился. Те, кто свои зубы в Зоне не показывают, потом на полку эти самые зубы и складывают. — Сталкер полез в карман, достал пачку сигарет и вдруг задал мне вопрос: — А ты не думал остаться здесь, у нас? Лесник мне про тебя много интересного рассказал, и…
— Кто такой Лесник? — перебил я Чупакабру, услышав незнакомое имя.
— Та это он путает извечно! — тотчас же встрял в разговор дед Михей, пыхнув едким облачком табачного дыма. — В Рыжем лесу имеется еще один мужичок почтенного возраста, а этому сетчастому соколу все мы, старики, на одно лицо!
— Ой, Михей, прости, ты же понимаешь, голова совсем другим забита, вот и спутал имена, э-э-э… — Изуродованный Зоной сталкер замялся, сообразив, что ляпнул что-то не то, но после малой паузы продолжил: — Так что я говорю. Инженер, да еще и подводник. Не поверишь, но твоя специальность и в Зоне оказалась востребованной. Пока не буду говорить, какие из твоих навыков особенно ценны для нас. Может быть, забьешь на все и останешься? Здесь столько всего интересного можно узнать, что и не вспомнишь больше про свою прежнюю жизнь! А я самолично тебе такие чудеса покажу, что запросто обретешь новый смысл жизни.
— Я уже думал над этим вопросом. Но если тебе Михей все про меня рассказал, тогда ты должен знать, что у меня дома мать осталась больная, и некому за ней присмотреть, один я у нее.
Я решительно оборвал этот ненужный и неприятный для меня разговор.
А неприятным он был потому, что мне уже начинало нравиться тут. В некоторой степени мне уже было комфортно находиться в Зоне. Да, тут монстры и аномалии, а каждый второй встреченный человек так и норовит пристрелить тебя, но все же прав был Седой. Здесь все правильно устроено, и во много раз проще, чем в той, прежней жизни.
— Знать-то знаю, но спросить должен был, — Чупакабра тяжело вздохнул и, просунув в специальную прорезь лицевой сетки костюма фильтр, закурил сигаретку, которую все это время мял в пальцах. — Если бы ты знал, Бизон, что знаю я, и увидел хотя бы десятую долю того, что видел я, то понял бы, обязательно понял, что здесь ты появился не просто так. Случайностей в Зоне вообще не бывает, как не бывает случайно стоящих фигур на шахматной доске.
— Расскажи это тем «фигурам», которых Зона уже сожрала, — вдруг огрызнулся я, вспомнив всех погибших из нашего отряда «горожан», невесть как очутившихся в Зоне помимо собственной воли, — расскажи это тем, кого вместе со мной сюда сбросили на корм мутантам. Тем, которым повезло меньше, чем мне… Расскажи Шкету, что его не случайность завела в «карусель» и там порвала на куски. Скажи ему еще, что в этом был великий и непостижимый умысел Творца. А чего нет?! Расскажи, мертвые умеют хорошо слушать, не перебивают, даже молчат в знак согласия.