Право в истории русской философии

Верин Вадим

Кантовская трактовка «правового состояния» приобрела не свойственный ей ранее демократический оттенок в следующих заявлениях: «законодательная власть может принадлежать только объединенной воле народа», поскольку, «объединенный народ… сам есть суверен». Эти заявления сопрягались с концепцией политического либерализма о необходимости разделения власти на три ветви: законодательную, исполнительную и судебную, что обосновывалось Кантом «логикой практического разума – это «как бы три суждения в практическом силлогизме» [32] .

32

Там же – 234, 268.

Кант назвал деспотическим направление, при котором монарх, помимо подобающей ему исполнительной власти, является также

главой законодательной и судебной властей. Вместе с тем, Кант утверждал, что даже монархическое направление можно считать сущностно республиканским, если в нем проведено разделение трех названных властей. Тем самым Кант с метафизическо-правовой точки зрения обосновывал необходимость перехода от абсолютной монархии к монархии конституционной, что в условиях феодально-абсолютистской Пруссии выражало радикальную философскую оппозиционность. В «Споре факультетов» Кант с полным осознанием этого факта назвал философов, обсуждающих социально-политические проблемы, «оппозиционной партией» и отнес их к левому крылу «парламента ученых», правое крыло которого, считал он, представляют юридические факультеты.

Кант с гордостью писал о философском факультете как единственном, который «имеет дело не только с учениями, принимающимися не по приказу какого-нибудь начальника» и который выносит по обсуждаемым вопросам решения автономно, сообразуясь с принципами самого мышления и тем самым подчиняясь «только законодательству разума», а не «законодательству правительства» [33] . Такова была позиция самого Канта, которую он стремился представить как общую для всех университетских философов своей страны.

33

Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 6. – С. 333.

Рассуждения Канта об имеющей правовое оформление «идее государства» характеризовали, собственно, его политический идеал, должный претвориться в действительность. Ясно понимая, что наличный политический строй Пруссии является совершенно иным, Кант в известном смысле примирялся с королевским абсолютизмом и даже производил его философско-правовую легитимацию, категорически осуждая попытки привести его в соответствие с идеалом действиями «снизу», по французскому, революционному образцу. Монарх, находящийся у власти, характеризовался Кантом как «законодательствующий глава государства, который «в отношении подданных имеет одни только права и никаких обязанностей», т. е. обладает абсолютной властью. Кант, в противовес революционному демократизму Руссо, заявлял, что против любых действий такого монарха «нет правомерного сопротивления народа», нет «права на возмущение», восстание и на предание свергнутого монарха суду и осуждению на смерть, как это имело место в отношении английского короля Карла I и французского короля Людовика XVI. Попытка присвоения таких революционно-демократических прав по отношению к монархам квалифицировалось Кантом как «государственная измена», правомерно караемая смертной казнью [34] .

34

Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 4. Ч. 2. С. – 241–242.

Но по своим убеждениям Кант не был роялистом и абсолютным консерватором. Напротив, он был убежденным республиканцем и прогрессистом, хотя и весьма умеренным в вопросе о методах соответствующих преобразований, обосновывая правомерность только реформистского, мирного, осуществляемого сверху решения назревших социально-политических задач. Согласно Канту, производить необходимые изменения «существующего государственного устройства» правомочен лишь сам являющийся сувереном, т. е. носителем высшей власти, монарх, делая это сугубо постепенно, причем в направлении реализации идеала «чистой республики» [35] .

35

Там же – С. 267.

Вектор разумно-правового развития человечества определяется Кантом как несомненно республиканский и даже демократический. Он подчеркивал, что «всякая истинная республика… не может быть не чем иным, как представительной системой народа, граждане которого обеспечивают свои права через избираемых ими уполномоченных (депутатов)». В более или менее близкой исторической перспективе Кант считал осуществимой реализацию республиканско-демократического

идеала, когда сувереном становится сам «объединенный народ», Возможность последующей реставрации монархий, в особенности абсолютных, Кант считал неправомерной, заявляя, что «в основанной отныне республике нет уже больше надобности выпускать из рук бразды правления и возвращать их тем, кто держал их прежде и чей абсолютный произвол мог бы опять уничтожить все новые построения» [36] .

36

Там же – С. 268.

Серьезного внимания заслуживает тот факт, что при всей резкости осуждения Кантом революционного свержения монархий он, вместе с тем, производил осторожную легитимизацию политических устройств, созидаемых победившими революциями. Кант писал, что «если революция удалась и установлен новый строй», то подданные обязаны быть лояльными ему и повиноваться новому правительству [37] .

Установка на анитабсолютистское реформирование сверху социально-политического строя Пруссии дополнялась мерами антифеодального характера, предложенными Кантом. Он, во-первых, обосновывал правомерность отмены «наследного дворянства», в котором видел «пустое порождение мысли, не имеющее никакой реальности» [38] .

37

Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 4. Ч. 2. С. – 245.

38

Там же – С. 253.

Во – вторых, Кант отрицал правомочность дворянского, церковного и даже княжеского землевладения, заявляя, что «рыцарские владения и церковные… могут быть без колебаний отменены», а верховный повелитель не может иметь доменов, т. е. земельных угодий для частного пользования (для содержания своего двора)» [39] .

В – третьих, Кант выступал против клерикализма как сращения церкви с государством, давая правовое обоснование необходимости их разделения. Попутно подтверждалось право народа на реформирование своего вероучения [40] , что было уже осуществлено в XVI–XVII вв. посредством принятия лютеранской версии христианства в северо-немецких землях, в том числе на территории Пруссии.

39

Там же – С. 245–247.

40

Там же-С. 251–252.

Свое критическое свободомыслие Кант считал вполне соответствующим истинному «гражданскому состоянию», мыслимому как по самой своей природе обеспечивающему гражданам свободу мысли и слова, включая свободу публичного обсуждения философами политико-юридических вопросов. Кант мечтал о скором наступлении времени, когда именно философы, а не теологи или правоведы, станут советчиками властей. Кант был убежден, что философское свободомыслие в отношении государственного права «будет лучшим средством для достижения целей правительства, чем его собственный абсолютный авторитет» [41] .

41

Там же – С. 324–325.

Что касается международного права, то в его сфере Кант сохранил приверженность идее вечного мира. Правда, к 1797 г. пацифистские надежды Канта значительно поблекли по сравнению с 1795 г., когда ему казалось, что договор о «вечном мире» будет вот-вот заключен. Теперь, в обстановке продолжающихся войн на европейском континенте, Кант считал, что хотя идея вечного мира представляет «конечную цель всего международного права», она все же неосуществима из-за невозможности создать всемирное конфедеративное государство и мировое правительство. Но, заявлял Кант, вполне осуществимо развитие таких международных связей, которые «служили бы постоянному приближению к состоянию вечного мира» [42] .

42

Там же – С. 278.