Право вето
Шрифт:
— Да. Магнитная запись — это примитивно. Она ничего не даст. Убежден, здесь дело не в каком-то необыкновенном исполнении. Музыка может оказаться заурядной, а на публику влияют протоксенусы. Вот это и надо проверить. Если это протоксенусы, то происходит взаимное возбуждение. Эти твари, только заслышав скрипку Ваматра, начинают влиять на людей. Влияют они и на него, конечно. Он даровит, талант у него есть, это несомненно, однако без протоксенусов сила его искусства была бы не большей, чем в кабачке Марандини, а у Койфа собирается изысканная, избранная и, главное, очень искушенная публика. Уверен, здесь
— И ты можешь это проверить?
— Пожалуй.
— Эх, если бы вместо меня Йоргенсон в свое время направил туда тебя! Теперь у Йоргенсона ничего не выйдет. В глазах Койфа он скомпрометирован.
— У меня в запасе Марандини.
— Не понимаю.
Крэл рассказал врачу о встречах с кабатчиком, любителем шахмат, и закончил:
— Надеюсь, в конверте с силуэтом скрипача пригласительный билет.
— Я получил билет не в таком конверте.
— Будем считать, что Койф не придерживается стандарта.
— А откуда у кабатчика билет?
— Кто его знает, может быть, Марандини в трудное время помог Ваматру, и Ваматр, зная любовь итальянца к музыке, отблагодарил его, прислав билет. Выиграть, только бы выиграть у Марандини партию. Одну!
И Крэл выиграл.
В конверте с черным силуэтом скрипача, как и надеялся Крэл, лежал пригласительный билет. Впервые за последнее время Крэл ощутил радостный прилив сил, бодрость, и, если бы не тупая боль в предреберье, постоянная, мучительная, настроение было бы просто великолепным. Теперь самым трудным представлялось прожить оставшиеся до концерта дни. Крэл не строил каких-то определенных планов, полагаясь на случай, находчивость, удачу. Несомненным было одно — надо выследить Ваматра, попытаться узнать, где он притаился.
День, на который намечалось выступление, Крэл провел в гараже. Свой спортивный «дисмен», не новый, однако вполне еще приличный, он подготовил тщательно, любовно и мог рассчитывать, что, если потребуется, то машина не подведет.
Возле особняка Койфа Крэл прохаживался уже не раз, изучая расположение, запоминая все входы. Насколько Крэл мог понять, в доме кроме парадного входа была небольшая калитка, ведущая в переулок. Очень важно было догадаться, через какую дверь Ваматр выйдет после концерта. Хорошо уже и то, что выходов только два, а не больше, но и с двумя справиться не так просто. Лучше всего поставить «дисмен» на углу переулка и малолюдной фешенебельной Товмид.
Пожалуй, Крэл впервые почувствовал, как трудно действовать в одиночку. Друзья?.. На поверку оказалось, что у него нет ни одного друга. Преданного, такого, который поймет и будет готов к испытаниям. И всё равно — сражение начинать надо. Пусть в одиночку…
Затруднения в тот вечер начались сразу. Крэл еще запирал свой «дисмен», а к нему уже подошел полицейский:
— В этом месте оставлять машину нельзя.
— Здесь нет никакого знака!
— Запрещено. На сегодняшний вечер. Вы можете поставить машину возле сквера Соллей. Прошу вас.
Это сразу нарушило планы Крэла. По окончании концерта он рассчитывал, забравшись в автомобиль, наблюдать за особняком, стараясь не пропустить появление скрипача, установить, в какую машину он сядет, а потом… потом двинуться за ним следом. Что должно было произойти дальше. Крэл не представлял,
До разговора с полисменом Крэл был спокоен, уверен в успехе, а этот маленький инцидент вывел его из равновесия, испортил настроение. Оно еще ухудшилось, как только Крэл очутился в вестибюле. Мимо двух невозмутимых мощных швейцаров он прошел с чувством большого удовлетворения и тотчас увидел солидного, приветливо-строгого господина, который попросил пригласительный билет. На миг стало неловко.
Однако билет оказался настоящим. Крэл успокоился, но не надолго. Встретивший его господин с легким поклоном возвратил билет и проинструктировал:
— Теперь наденьте, пожалуйста, полумаску, и вас проводят в концертный зал.
— Простите, я не совсем понимаю. Маску?
— Как, разве сеньор Марандини не предупредил вас? Впрочем… — распорядитель осекся и кивком головы подозвал лакея. — Проводите господина Крэла к мадам Деком. Вам сейчас дадут полумаску, господин Крэл, и тогда милости просим.
Крэл почувствовал, как от волнения у него горят щеки. Что всё это значит? Распорядитель знает его имя, знает, что билет получен от Марандини. Следовательно, всё это подстроено. Дурацкая игра в шахматы — но итальянец и в самом деле играет превосходно, — сколько сыгранных партий в кабачке… Может быть, и проиграл Марандини только тогда, когда получил команду: «Проиграй!»
Концертный зал, небольшой, уютный, освещен мягким притушенным светом. Посетители приходят не парами, как это чаще всего бывает, а поодиночке. Все в масках. Одинаковых, сделанных из серебристого шелка, скрывающих лица. Женщин больше, чем мужчин. Все одеты скромно, не видно драгоценностей, украшений. Преобладают темные, спокойные тона платьев. Не чувствуется оживления, обычного перед концертом, не слышно разговоров, смеха.
Крэл всё еще переходил от кресла к креслу, нигде не решаясь устроиться, когда свет стал постепенно меркнуть. Распорядитель появился возле Крэла внезапно. Поклонившись, он молча, но очень настойчиво пригласил его занять место. Крэлу ничего не оставалось, как сесть в предложенное кресло, хотя ему почему-то казалось, что именно это место не самое удобное.
Свет потух. На несколько секунд зал погрузился во тьму, а затем экран загорелся ярким серебряным светом.
Когда именно появился черный силуэт скрипача, Крэл не уловил, оглушенный взрывом аплодисментов.
«Ну, сейчас начнется».
Началось все так, как Крэл и предполагал: импровизация, исполняемая без аккомпанемента, не произвела на него никакого впечатления. Вернее, такое, какое всегда оказывала музыка. Первоначально подобие интереса к новому, затем напряженное ожидание чего-то, что должно оправдать потерю времени, наконец, скука, откровенная скука и разочарование. Крэл слушал не слыша. Звуки воспринимались без волнения, не рождали образов. Мысль, не подавляемая эмоциями, продолжала работать четко. Думалось о Нолане, вспоминался его рассказ о кошмарной ночи, о скрипке и протоксенусах, погубивших Эльду и Бичета. А в то время, когда зал опять разразился овацией, Крэл, ничем не удивленный, деловито потрогал карман, проверяя, на месте ли захваченные с собою кюветы с индикатором.