Православие и свобода
Шрифт:
Очевидно, что антиномия Божьего всемогущества и человеческой свободы не может быть рационально разрешима: она решается лишь в плане вечности, в плане спасительного замысла Бога о человеке. И при этом ни один из полюсов её не может быть упразднён: если в жертву приносится Божие всемогущество, то сама идея Бога ставится под сомнение. Но если ради утверждения идеи Бога попирается богоподобная свобода человека, идея добра и ответственности становится проблематичной.
Однако Священное Писание утверждает реальность сверхрационального синтеза: всемогущий Господь (премудрый, всеведущий, всеблагой), по самому определению Своего всемогущества (премудрости, всеведения, всеблагости), имел полную власть сотворить существо, обладающее непосредственно Ему Самому неподвластной свободой. Создать такой огромный камень, который Он Сам не мог бы поднять.
Всякую
Творец вложил в человека свободное произволение, и это означает, что всемогущий Бог свободно ограничил Своё всемогущество ради того, чтобы сотворить свободу, которую Он пожелал даровать человеку. Свобода же лишь тогда и свобода, когда никто не властвует над ней и никто не распоряжается ею, кроме её обладателя. Бог захотел, чтобы эта свобода свободно признала Его власть, свободно припала к Его всеблагости, свободно поклонилась Его Красоте. Сын Мой! отдай сердце твоё Мне, и глаза твои да наблюдают пути Мои (ср.: Притч. 23, 26). И чтобы это произошло не потому, что человек - наёмник у Своего господина или послушный раб на службе у великого инквизитора, то есть не по причине человеческого поражения и слабости в противостоянии Божиему Промыслу и Божией власти, а по любви к Господу, по вольному избранию, по свободному признанию своего богосыновства: Если заповеди Мои соблюдёте, пребудете в любви Моей (Ин. 15, 10).
Однако в вопросе о взаимоотношении Бога и человеческой свободы возникает ещё одна антиномия: Бог хочет, чтобы человек был Его рабом, - и Бог не хочет, чтобы человек был Его рабом, но - возлюбленным чадом (ср.: Еф. 5, 1), сыном (ср.: Мф. 5, 45), другом (ср.: Ин. 15, 14). Бог хочет, чтобы человек всецело доверился и предался Ему, и только Ему одному: Я Господь, Бог твой; да не будет у тебя других богов перед лицем Моим (Втор. 5, 6) [191] .
191
Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею (Мк. 12, 30). Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи (Мф. 4, 10).
И при этом Бог не попирает свободной воли человека, оставляя ему до самого последнего вздоха возможность свободного произволения. Поклонение Богу не превращает человека в «автомат добра», в человеке всегда при этом остаётся свобода предпочтения одной ценности перед другими, свобода творческого выбора и решения. В этом есть и определённый риск: даже и подвижники, почти достигавшие пределов совершенства, не были застрахованы от соблазнов произвола - от падений, и падений великих. Это с одной стороны.
С другой стороны - Христос сказал: познаете истину, и истина сделает вас свободными (Ин. 8, 32). Истина дарует человеку свободу, но не уничтожает её. Свобода в добре не есть самоубийство свободы (Фихте), но её высшее осуществление. Человек становится тем более свободным, чем полнее он пребывает в истине. Ибо, где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3, 17). И Господь сказал Своим ученикам: Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам всё, что слышал от Отца Моего (Ин. 15, 15). Слышание и следование вечным глаголам освобождает человека, превращает его из раба в друга Христова: Вы друзья Мои (Ин. 15, 14). В конечном счёте Божественная благодать ведёт человека к обожению, в царство свободы
Свобода, своеволие, произвол. Антихристова свобода
В человеке живёт смутное сознание собственной свободы как внутренней иррациональной бездны, творческой устремлённости и беспокойства: это - всё незавершённое, потенциально данное человеку, стремящееся к своему осуществлению, но и несущее неудовлетворённость всем временным и конечным: жажда того, что вечно и что не имеет конца (Егоже Царствию не будет конца). Это - область чистых возможностей человека: он может ставить себе самому задачи, находить цели, избирать ценности, определять по собственному произволу направление своей деятельности, начинать новые причинно-следственные ряды… Это неотъемлемый дар, которым Бог удостоил человека, такое его достояние, от которого он не может отказаться, потому что оно совпадает с самим его существом. Это врождённая потребность к неограниченной внутренней свободе. В конце концов, человек стремится жить так, как он считает нужным, «по своей воле», пусть даже и глупой, осуществляя себя по собственному разумению, пусть даже и неразумному, иррациональному и даже бессмысленному. То так, то этак - «как Бог на душу положит».
Эта первичная иррационально-анархичная свобода есть первейший признак человека как существа одухотворённого, и главный импульс и содержание такой непреображенной свободы может быть назван своеволием. Своеволие - это возможность творить по-своему: «так, как я хочу». Этот принцип имеет в своём пределе обоготворение собственного произволения, идолопоклонство. Свобода становится абсолютной ценностью. Такое двусмысленное тавтологическое содержание свободы («я хочу делать так, как я хочу»), однако, оборачивается её бессодержательностью: духовная безграничность потенций, которая, в принципе, могла бы сулить человеку богатство смыслов, на самом деле дезориентирует его, лишает личность внутренней опоры, опустошает и обезволивает её. По словам С. Л. Франка, «из чистой бесформенной потенциальности нет исхода, нет перехода к позитивному принятию решений» [192] . Анархия оборачивается бессилием, абсолютный произвол - саморазрушением личности, её импотентностью. Как только тёмная безосновная свобода возводится человеком в ранг абсолютной ценности - она тут же выказывает свой демонический потенциал небытия и деструктивности.
192
О великом инквизиторе: Достоевский и последующие. М., 1991. С. 246.
Безосновная свобода вырождается в ощущение невыносимой пустоты, которую необходимо чем-то заполнить. В героях Достоевского, провозглашающих своеволие как принцип жизни, эта пустота заполняется фантазиями, видениями, тёмными баснословными идеями. Человек становится пленником собственных помыслов, капризов и измышлений. Он подпадает под власть своей мнительности, мается под игом ирреальности, мнимости мира, рождённого его же собственным воображением. Свобода, оборачивающаяся для человека своеволием, напоминает открытый ящик Пандоры, из которого беспрепятственно вырываются наружу все человеческие пороки.
Сама тёмная подкладка свободы свидетельствует о том, что она не может быть самодостаточной абсолютной ценностью: в этом случае в ней обнаруживается какой-то глубинный изъян, бездна. Под ней, говоря словами Тютчева, «тёмный хаос шевелится». Этот хаос способен разрушить личность, помрачить разум, ввергнуть человеческую душу и целый мир в катастрофу. Свобода, понимаемая как абсолютная ценность, может при столкновении безжалостно сокрушить все иные человеческие ценности, опрокинуть всю их иерархию, сделаться тираном. Любой внутренний и общественный либертинаж [193] в конце концов оборачивается деспотией своеволия, убивающей свободу.
193
Либертинизм, также употребителен термин либертинаж (фр. libertinisme, libertinage) — название нигилистической философии, отрицающей общепринятые в обществе нормы (прежде всего моральные).