Православие, инославие, иноверие. Очерки по истории религиозного разнообразия Российской империи
Шрифт:
Впервые введенные для шведов в Сибири петровские нормы лишь постепенно вводились на западной периферии империи. Они были распространены на Балтийский край только в 1794 году, причем после этого российские правители время от времени делали послабления, разрешая разноверным супругам, живущим далеко от ближайшей православной церкви, крестить и воспитывать детей в лютеранстве. В течение полувека после первого раздела Речи Посполитой в 1772 году смешанные браки в новообразованных губерниях регулировались не петровскими нормами, а статьями трактата, заключенного между Россией и Речью Посполитой еще в 1768 году. Этот трактат вводил для дворян брачные контракты и предусматривал, что во всех остальных случаях, т. е. при отсутствии такого контракта, смешанные браки должны совершаться духовенством той веры, к которой принадлежит невеста, а детям присваивается вера родителя соответствующего пола, т. е. сыновей крестят и воспитывают в вере отца, а дочерей – в вере матери [511] . Даже после окончательного раздела Польши в 1795 году условия, установленные трактатом 1768 года, оставались в силе для бывших польских земель. С некоторыми изменениями, призванными внедрить элементы православной дисциплины в практику смешанных браков, совершаемых по неправославному обряду, эти условия еще довольно долго в XIX веке продолжали регулировать смешанные браки между уроженцами западных губерний [512] . В 1830 году они были вполне четко подтверждены, с предупреждением, чтобы брачные контракты включали условие крещения и воспитания хотя бы одного ребенка в православии [513] .
511
Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 31.
512
Об этих модификациях (касавшихся большего числа вопросов, чем я могу здесь рассмотреть), см.: ПСЗ-1. № 15819, 20897, 25545; Сборник материалов
513
РГИА. Ф. 828. Оп. 1 (доп.). Д. 41. Л. 18 oб.; Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 33–34; ПСЗ-2. № 3969; Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики. С. 76–78.
Только в 1830-е годы самодержавие наконец в полную силу применило петровские нормы к западной периферии империи. В 1832 году император Николай I отказался впредь разрешать какие-либо частные исключения из петровских норм – решение, которое касалось в первую очередь Балтийского края [514] . В том же году Николай официально распространил петровские нормы на земли бывшей Речи Посполитой. В 1836 году основные начала закона 1721 года были введены и в Царстве Польском через посредство нового закона «о союзах брачных» [515] . К этому времени отдельный режим для смешанных браков сохранялся лишь для Великого княжества Финляндского, где верховная власть признала лютеранство «господствующим в том краю законом» и потому поддерживала порядок, при котором брак заключался с совершением обрядов обеих конфессий, а дети воспитывались в вере отца [516] .
514
Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 85–87. Эти ограничения могли также распространяться на браки с иностранцами, и они оставались в силе даже после 1832 г. См.: РГИА. Ф. 797. Оп. 3. Д. 12513; Ф. 821. Оп. 5. Д. 289; ПСЗ-2. № 6406.
515
ПСЗ-2. № 5767; Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 16; Гражданские законы губерний Царства Польского. / Ред. Б.И. Ставский. Варшава, 1905. Т. 1 С. 125–172; Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики. С. 78. Основные нормы договора 1768 г. оставались в силе для тех смешанных браков, в которых ни одна из сторон не была православной.
516
Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 58–64.
Все эти подвижки были резюмированы в статье 67-й 10-го тома Свода законов, требовавшей, чтобы везде, за исключением Финляндии, «лица других исповеданий, вступающие в брак с лицами православного исповедания, дали подписку, что не будут ни поносить своих супругов за православие, ни склонять их чрез прельщение, угрозы или иным образом к принятию своей веры и что рожденные в сем браке дети крещены и воспитаны будут в правилах православного исповедания». Статья также требовала, «чтобы при вступлении в сии браки непременно исполнены и соблюдены были все правила и предосторожности, для браков между лицами православного исповедания вообще постановленные» и «чтобы сии браки были венчаны православным священником в православной церкви» [517] . Эти условия были подкреплены рядом норм Уложения о наказаниях, предусматривавших наказание родителей, которые почему-либо не крестили и не воспитали детей в православии, и неправославных священнослужителей за совершение треб лицам, по закону принадлежащим к православию [518] .
517
Свод законов. 1857. Т. 10. Ст. 67. Я цитирую эту норму по изданию Свода 1857 г., хотя, за исключением незначительного прибавления, она фигурировала уже в издании 1842 г. (в качестве статьи 71).
518
Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 9–10. К примеру, за крещение детей в «неправильную» веру родители могли быть приговорены к тюремному заключению сроком до 16 месяцев, причем сами дети отдавались под опеку лица православного исповедания. Государство также регулировало смешанные браки между неправославными, прежде всего для того, чтобы поддержать преобладание христианства над нехристианскими религиями и предотвратить исламизацию «язычников». Смешанные браки с участием униатов в Царстве Польском также представляли собой непростой объект юридического регулирования. См.: РГИА. Ф. 821. Оп. 2. Д. 35; Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 69–75, 158–169, 178–195, 264–271, 279–280; Шейн В. К истории вопроса. С. 248–252, 266–273.
Рассмотрев как церковный, так и светский подход к смешанным бракам, мы можем теперь обратиться к функционированию этих разнообразных норм в двух регионах, где их политический смысл выступал на первый план, – в Балтийском крае и в западных губерниях.
Остзейская автономия и приостановка имперского закона
Поскольку огромное большинство населения Остзейского края – немногочисленная, но мощная немецкая элита и масса латышского и эстонского крестьянства – исповедовало лютеранство, до XIX века смешанные браки были редкостью и заключались в основном между немецким и русским дворянством [519] . Но затем ситуация начала меняться. Получив в начале XIX века личную свободу, крестьяне стали чаще вступать в брак с православными подданными, особенно в местностях, пограничных с этнически русскими губерниями империи. Положение еще больше осложнилось в 1840-х годах, когда аграрный кризис заставил примерно 110 тысяч латышских и эстонских крестьян принять православие в надежде на то, что переход в «царскую веру» принесет им материальные выгоды. С появлением солидного по численности православного населения в Остзейском крае смешанные браки значительно участились. Возникли и новые трудности. Так как к переходу в православие крестьян подталкивали прежде всего хозяйственные нужды, новообращенные быстро разочаровались в своем новом конфессиональном статусе. Уже в 1850-х годах некоторые из них начали подавать прошения о возвращении в лютеранство. Российские законы категорически воспрещали отпадение от православия в какую бы то ни было иную религию, и поэтому такие просители продолжали числиться православными независимо от их собственных убеждений. Следовательно, при вступлении в брак с лютеранами закон обязывал их крестить и воспитывать детей в православии [520] .
519
Статус лютеранской церкви был закреплен как в условиях капитуляции 1710 г., так и в Ништадтском мирном договоре 1721 г. См.: Haltzel. Baltic Germans. Р. 112–113; Die Capitulation der livl"andischen Ritter– und Landschaft und der Stadt Riga nebst deren Confirmationen / Еd. Carl Schirren. Dorpat, 1865. Особ. р. 37, 102, 115; Kahle, Wilhelm. Die Begegnung des baltischen Protestantismus mit der russisch-orthodoxen Kirche. Leiden, 1959. Р. 51–52.
520
Об этих обращениях и их последствиях см.: Гаврилин. Очерки истории. С. 73–182. Сжатое обсуждение этого сюжета в широком контексте отношений между лютеранами и православными см.: Freeze Gregory L. Lutheranism in Russia: A Critical Reassessment // Luther zwischen den Kulturen: Zeitgenossenschaft – Weltwirkung / Еd. Hans Medick and Peer Schmidt. G"ottingen, 2004. S. 297–317.
Остзейская элита не мешкая подняла свое знамя. Сетуя на проникновение, вследствие смешанных браков, в церковную жизнь «чуждых религиозных элементов», балтийские немцы расценивали обращение тысяч и тысяч крестьян как грозный вызов своей автономии и, конечно, всеми силами старались воспрепятствовать этому движению. Имея соседями массу новообращенных и хорошо зная о российских законах, запрещавших «совращение», остзейская знать сосредоточила усилия на внесении корректив в законы, регулировавшие смешанные браки, с тем чтобы сохранить статус лютеран если не за самими новообращенными, то хотя бы за их детьми. Оставаясь непоколебимо лояльными режиму в период европейских революций 1848 года и в Крымскую войну, остзейская элита приумножила свой и без того солидный политический капитал и вполне могла добиться сочувствия – в том числе в иностранной прессе – к своим домогательствам, облекая их в форму защиты «свободы совести». Визит нового императора Александра II в Ригу в 1856 году, во время которого он наглядно подтвердил свое благорасположение к аристократии края, вселила надежду на то, что правительство теперь будет склонно к предоставлению некоторых уступок [521] .
521
РГИА. Ф. 821. Оп. 5. Д. 185. Л. 7–7 oб.; Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 128, 207, 212–215; Хорошунов Ф. Филарет Гумилевский, архиепископ Черниговский // Русская старина. 1881. Т. 30, кн. 4. С. 787–789. О визите Александра см.: Гаврилин. Очерки истории. С. 132, 212, 220; Wortman Richard. Scenarios of Power: Myth and Ceremony in Russian Monarchy. Vol. 2. Princeton, 2000. Р. 29.
Язык свободы вероисповедания играл важную роль в дальнейшем обсуждении этого дела. Некоторые из высокопоставленных бюрократов, в особенности рижский генерал-губернатор А.А. Суворов и министр внутренних дел П.А. Валуев, серьезно относились к имперской политике веротерпимости и зарекомендовали себя главными поборниками «свободы совести». Так, в 1861 году Суворов заявил, что «приобретенная Русским Правительством, веротерпимостью его, слава может быть поддержана лишь принятием со стороны этого Правительства инициативы в деле устранения всякого повода к справедливым жалобам на стеснение свободы совести между жителями Прибалтийских губерний». Валуев, возглавлявший министерство, в ведение которого входили духовные дела неправославных вероисповеданий, писал в 1862 году, что любое неоправданное ограничение свободы вероисповедания должно
522
Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 115–116, 122; Римский П.А. Российская церковь. Особ. с. 230–233; Дневник П.А. Валуева, министра внутренних дел / Ред. П.А. Зайончковский. М., 1961. Т. 1. С. 330; Валуев П.А. Дума русского // Русская старина. 1891. Т. 70. № 5. С. 349–360, особ. с. 356–357. Валуев в самом деле оценивал реформу отношений между государством и неправославными конфессиями как вопрос о достоинстве самой православной церкви. О его попытках реформировать эту последнюю см.: Римский. Российская церковь. С. 229–254; Freeze Gregory L. The Parish Clergy in Nineteenth-Century Russia: Crisis, Reform, Counter-Reform. Princeton, 1983. Р. 238–252.
523
Римский П.А. Российская церковь. С. 229; Дневник Валуева. Т. 2. С. 427; Гаврилин. Очерки истории. С. 173–176, 188, 220–221, 234; Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 208–210, 213–215; Исаков. Остзейский вопрос. С. 6; Михаил Никифорович Катков и граф Петр Александрович Валуев в их переписке // Русская старина. 1915. № 8–12; 1916. № 6.
В особенности Валуев трактовал проблему браков не только с точки зрения Остзейского края, но и в более широком смысле. Он подчеркивал, что действует «во имя неотъемлемых прав человечества» и «свободы вероисповеданий» [524] . Он видел в предлагаемых им поправках к закону о смешанных браках первый важный шаг к еще более масштабной цели либерализации имперского управления неправославными конфессиями, включая не только лютеранство, но и католицизм [525] . В докладе императору в начале 1862 года он доказывал, что налагаемая законом на разноверную чету обязанность воспитывать детей православными является крайним ограничением свободы вероисповедания и резко расходится с началом веротерпимости. Такое обязательство «стесняет в известных случаях свободу совести родителей, обязывая их, против воли своей, воспитывать детей в чужой им вере». Если бы решение предоставлялось родителям, тогда дети воспитывались бы в религии того супруга, чья вера и религиозность сильнее и который, следовательно, успешнее передаст убеждения своим детям. Валуев находил невозможными догматические возражения против этой коррективы со стороны православной церкви, ибо она ведь соглашалась с правилами, включенными в трактат с Речью Посполитой 1768 года, не говоря уже о законе для Финляндии и тех льготах, которые императоры предоставляли на индивидуальной основе. Церкви, конечно, никто не мешает поощрять паству к воспитанию детей от смешанных браков в православии, но «сие едва ли может оправдывать стеснительные в сем отношении постановления в законах гражданских». Вместо этого закон должен передоверить решение родителям. Лишь в том случае, если при венчании чета не объявила своего намерения в отношении веры будущих детей, на нее налагалась бы обязанность крестить и воспитывать их в православии [526] . Итак, попытка Валуева пересмотреть законы о смешанных браках была нацелена на смягчение неприятностей, которые переживала остзейская элита. Но, что еще важнее, эта попытка была частью его проекта расширения религиозной свободы в России.
524
Валуев сделал такое заявление в дневнике, и его конкретные предложения подтверждают эту нацеленность. См.: Дневник П.А. Валуева Т. 1. С. 88–89, 329 (ориг. на франц.); Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 122–123.
525
Дневник П.А. Валуева. Т. 1. С. 136–137; Римский. Российская церковь. С. 243–244. Тогда же Валуев поднял вопрос об отмене некоторых ограничений на строительство неправославных церквей, но этот вопрос, как кажется, был гораздо менее заряжен политически, чем проблема браков.
526
Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 106–121 (цитаты: с. 117 и 118). «Сборник материалов по вопросам о смешанных браках» датирует этот доклад 6 января 1861 г., но датировку можно с уверенностью оспорить: многое указывает на то, что он был составлен годом позже.
Хотя Валуев с умеренным оптимизмом прогнозировал исход дискуссий по своим предложениям, его собственный рассказ свидетельствует о том, что идея пересмотра закона встретила со стороны некоторых сановников в Совете министров упорную оппозицию [527] . Обострение «польского вопроса» заставило Совет министров отложить решение по этому проекту, а грянувшее в 1863 году Январское восстание произвело существенную перемену в приоритетах самодержавия – в направлении большей интеграции окраин с центром империи. Глубоко встревоженная проявлениями «сепаратизма», русская печать после восстания не могла не обратить внимание и на Остзейский край, где этнически обособленная социальная элита энергично отстаивала региональный партикуляризм. Нельзя было не увидеть в происходившем в то время процессе германского объединения семена притязаний, которые новая Германия в будущем могла предъявить на балтийские земли. Терпимость к остзейским региональным особенностям вызывала теперь все больше споров, и многие деятели начинали ратовать за внедрение в этом крае общеимперских учреждений и проведение уже состоявшихся в России реформ, что должно было, по их мнению, укрепить единство и целостность государства [528] .
527
Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 121; Дневник Валуева. Т. 1. С. 136–137.
528
Об этом см.: Гаврилин. Очерки истории. С. 234–236, 251; Исаков С.Г. Остзейский вопрос. С. 27–29, 32–33; Haltzel. Baltic Germans. Р. 124–133.
В этом-то контексте Валуев, видимо понимавший, что после восстания будет трудно выхлопотать уступки в пользу католиков, выразил готовность ограничить реформу по вопросу смешанных браков одним только «протестантским исповеданием». Свои планы относительно более широких религиозных реформ (включая предоставление «псевдоправославным» крестьянам права возвращаться в лютеранство) он пока положил под сукно, но при этом убеждал министра юстиции в том, что уступки по делу смешанных браков необходимы для удержания Остзейского края в тесной связи с Россией. Министру юстиции он писал: «…без предоставления большего простора свободы совести нельзя ручаться за долгое сохранение в крае общественного спокойствия, и вместо сближения и слияния с Россией он более и более будет от нее отчуждаться». Обращаясь к обер-прокурору Синода, он доказывал, что обеспечить дальнейшее распространение православия можно, только разрядив ту напряженную обстановку, в которой протестантское население края (или по меньшей мере его элита) «доводилось и ныне почти окончательно доведено до религиозного фанатизма». На одном из правительственных заседаний по остзейскому вопросу в конце 1864 года он доказывал, что «если мы не решимся смело признать свободы совести, то, по крайней мере, ее следует допустить на деле» [529] .
529
Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 128–135 (цитаты: с. 130 и 132); Дневник П.А. Валуева. Т. 1. С. 305.
Налицо были факторы как в пользу, так и против скорректированных предложений Валуева. С одной стороны, в официальном докладе от апреля 1864 года о религиозной ситуации в Остзейском крае прозвучала резкая критика по адресу прежней правительственной политики; сущность состоявшихся в 1840-х годах обращений была поставлена под сомнение. Примечательно, что автор доклада граф В.А. Бобринский выражал сильную обеспокоенность тем, что «это насилие совести и всем известный официальный обман соединены неразрывно с мыслью о России и Православием». Император, по всей видимости, был потрясен этим докладом, а крестьянские волнения в крае лишний раз подтвердили необходимость как-то облегчить жизнь несчастным обращенным [530] . С другой же стороны, православная церковь высказывала опасение, что отмена административных распоряжений в поддержку православия приведет к утрате Рижской епархией немалой доли паствы. Обер-прокурор Синода А.П. Ахматов заявил о своем безоговорочном несогласии с какими бы то ни было мерами, выходящими за рамки проверенной практики, когда император делал для кого-либо персональные исключения из общего правила [531] .
530
Доклад опубликован в: Граф В.А. Бобринский: Его поездка в Балтийский край, 1864 // Русская старина. 1898. № 12. С. 583–592 (цитата: с. 588). См. также: Thaden. Russian Government. Р. 44; Haltzel. Baltic Germans. Р. 146–147.
531
Сборник материалов по вопросам о смешанных браках. С. 227–231. В сущности, церковь признала допустимыми эти исключения для того, чтобы предупредить более глубокий пересмотр существующего законодательства.