Православие, инославие, иноверие. Очерки по истории религиозного разнообразия Российской империи
Шрифт:
Однако этот успех был достигнут ценой снижения авторитета католикоса за границей. Поскольку на патриаршем престоле находился подданный государства, враждебно настроенного к Турции и Персии, армяне этих стран опасались слишком открыто признавать свою духовную подчиненность Эчмиадзину. К тому же войны России с Турцией и Персией в 1826–1829 годах нарушили связи между Эчмиадзином и армянами к югу и западу от него. Турецкие армяне оказались отчуждены еще больше в 1831 году, когда клубок сложных обстоятельств вынудил Россию организовать выборы нового католикоса Иоаннеса (Карпеци) без их участия и с нарушением еще нескольких установленных порядков [597] . При этом константинопольский патриарх пытался сохранить свою уже приобретенную самостоятельность, а сисский католикос временами был готов принять под свое духовное покровительство тех, кто больше не желал признавать Эчмиадзин. Таким образом, из-за прерванных отношений с Эчмиадзином и соперничавших с ним духовных учреждений восстановление авторитета католикоса требовало от России значительных усилий.
597
ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 687. Л. 6–8 oб.; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 175. Л. 15; Избрание Верховного Патриарха. С. 13–14; Вартанян В.Г. Армянско-Григорианская церковь в политике императора Николая I. Ростов-на-Дону, 1999. С. 15–22. По мнению А.Д. Эристова, Иоаннес был поставлен во главе армянской церкви кавказской администрацией против воли самих армян. См.: Эристов А.Д. Патриарх всех армян Нерсес V-й и князь Михаил Семенович и княгиня Елисавета Ксавериевна Воронцовы, в их частной переписке. Тифлис, 1898. С. 8. См. также: Гукасян В.Г. Константинопольские армяне и национально-просветительское движение 30–60-х годов XIX века. Ереван, 1989. С. 44–46.
Интронизация
598
Разумеется, положение армянской церкви при ханах было не столь однозначно, как описывалось в этих речах. См.: Bournoutian. Khanate of Erevan. Р. 70–92.
599
Описание торжественного помазания Тифлисского Архиепископа Иоаннеса Капринского в Патриархи всех Армян // Журнал Министерства внутренних дел. 1832. Часть 6. Кн. 1. С. 67–86 (цитаты: с. 73 и 81). Это описание было сделано по заказу начальника Армянской области кн. Бебутова. См.: ЦГИАГ. Ф. 11. Оп. 1. Д. 118. Л. 18–29.
600
Вартанян В.Г. Армянско-Григорианская церковь. С. 22.
601
О посещении Эчмиадзина Николаем I см.: Высочайшие указы и акты, относящиеся до церкви Армяно-Грегорианского исповедания в России. М., 1842. С. 324–328; Пребывание Императора Николая I в Эчмиадзине и в Тифлисе по данным армянского археолога // Русская старина. 1909. № 7. С. 63–80.
Однако такие проявления покровительства были недостаточны для того, чтобы гарантировать подчинение Эчмиадзину константинопольской общины. То ли из страха возбудить подозрения Порты, то ли из желания сберечь собственную власть армянские патриархи Константинополя и Иерусалима сопротивлялись планам Иоаннеса послать в османскую столицу делегацию с официальным документом, провозглашавшим его избрание католикосом. В ответ на это Иоаннес обратился к российскому правительству с просьбой помочь ему добиться от османских армян согласия на ряд требований, включавших назначение в Константинополь постоянного нунция. Российский посол семь лет вел переговоры от лица Эчмиадзина. Наконец в 1838 году был достигнут компромисс, включавший признание первенства Эчмиадзина, но не назначение в османскую столицу нунция [602] .
602
ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 687. Л. 7–8 об.; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 175. Л. 18–21 oб.; ЦГИАГ. Ф. 11. Оп. 1. Д. 118; Ф. 2. Оп. 1. Д. 4629; Kane. Pilgrims. Holy Places. Р. 130–141; Попытки католикоса и имперских властей учредить викариатства в османской столице также окончились неудачей. См.: ЦГИАГ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 263; Ф. 5. Оп. 1. Д. 763.
Власти в Петербурге понимали, что авторитет католикоса за границей зависел от участия в его выборах иностранных армян. Некоторые чиновники относились к этому настороженно, но министр внутренних дел Д.Н. Блудов признавал, что недопущение к выборам зарубежных армян нарушит установившуюся историческую традицию. Поэтому их исключение в 1831 году воспринималось им как вынужденное, а новый порядок замещения престола должен был обязательно предусматривать участие зарубежных армян. Более того, правительство, настаивая в 1831 году на избрании католикосом российского подданного, подчеркивало, что в будущем оно «отнюдь не намерено устранить достойнейших армянских святителей, обитающих в Турции, от занятия Эчмиадзинского престола, если выбор падает на кого-либо из них» [603] . Временная система, принятая в 1831 году, действительно была заменена другой в 1836 году, когда правительство опубликовало «Положение для Армяно-Григорианского исповедания», позволявшее более значительное иностранное участие в выборах. Согласно Положению, все армянские епархии как в России, так и за ее пределами имели право послать в Эчмиадзин двух кандидатов, которые вместе с местными монахами и членами Синода должны избрать двух кандидатов в католикосы. Затем российский император утверждал бы одного из них по собственному выбору. Иностранные подданные имели право баллотироваться, но занятие ими престола обуславливалось принятием российского подданства. Стоит подчеркнуть, что число иностранных епархий значительно превосходило число российских, обеспечивая иностранным подданным солидное влияние на ход выборов, во всяком случае формально. Находя, «что неизлишне было бы обратить внимание Армянского Патриарха в Константинополе на важность прав, предоставленных у нас заграничным армянам Положением об управлении делами церкви Армяно-Грегорианской», российское правительство через свою миссию доставило экземпляры Положения в армянском переводе в османскую столицу [604] .
603
Вартанян В.Г… Армянско-Григорианская церковь. С. 15–21 (цит.: c. 19–20).
604
См.: Свод законов Российской империи. 1857. Т. 11, ч. 1. Статьи 916–923. Описание самого процесса выборов см. в издании: Избрание Верховного Патриарха. С. 15–48. Подробные правила, регулирующие выборы, были разработаны в 1843 г., ко времени первых выборов после издания положения (РГИА. Ф. 1276. Оп. 4. Д. 830. Л. 14–18). О сообщении положения в Турцию см.: ЦГИАГ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 4679. Л. 22–37 (цитаты: л. 22–22 об.).
Баланс внутренних и внешних интересов
Положение 1836 года имело большое значение для престижа католикоса за границей. Но его нужно рассматривать и в свете внутренних административных требований Российской империи. Пользуясь опытом более ранних законов, регулировавших православие и католицизм, государство с целью более четкого определения иерархической структуры различных конфессий, а также прав и обязанностей их приверженцев выработало уставы для мусульман Крыма (1831), протестантов (1832), евреев (1835) и караимов (1837). Придавая определенную законную силу нормам каждой религии, государство в то же время подчиняло их канонические установления собственным требованиям и интересам [605] . Иерархии различных конфессий превратились теперь в государственные институты, а духовенство – в государственных служащих.
605
Роберт Круз отмечает, что этот процесс позволил правительству самому принимать участие в определении канонов и правил каждой религии. См.: Crews, Robert. Empire and the Confessional State: Islam and Religious Politics in Nineteenth-Century Russia // American Historical Review. 2003. Vol. 108. № 1. P. 50–83.
В этом отношении Положение 1836 года было вполне типичным. В значительной степени оно придало армянской церкви институциональные формы, использовавшиеся в регулировании православия. Должность католикоса, правда, была сохранена (а православного патриарха в 1721 году заменили Святейшим синодом), но во многих других отношениях институционально армянская церковь стала более походить на православную. Даровав довольно значительную власть Синоду, созданному в 1807 году, Положение установило коллегиальный принцип как ограничитель власти католикоса. Некоторые решения, раньше находившиеся в ведении самого католикоса (например, назначение глав епархий), теперь требовали утверждения императора. Положение также создало должность прокурора для наблюдения за управлением церковью, а на уровне епархий ввело консистории и духовные правления. В целом можно
606
Ashjian M. Catholicoi of Etchmiadzin. Р. 16–18; АВ. Ф. 58. Оп. 1. Д. 118. Л. 9–9 об.; Д. 141. Л. 1–5; Д. 123. Л. 1–3 об. Хороший обзор содержания положения см.: Вартанян В.Г. Армянско-Григорианская церковь. С. 10–15, 23–45. Там же представлено само положение (с. 46–70); см. также: Высочайшие Указы. С. 12–117. См. также другие оценки: Lynch H.F.B. Armenia: Travels and Studies. Vol. 1: The Russian Provinces. Beirut, 1967 [репринт]. P. 233–236; Maksoudian. Chosen of God. P. 102–106. О процессе разработки положения см.: Тунян В.Г. «Положение» армянской церкви, 1836–1875. Ереван, 2001. С. 3–52.
Теоретически Положение 1836 года установило баланс между внешними и внутренними требованиями Российской империи в отношении армянской церкви. На практике же правительству зачастую приходилось выбирать между двумя необходимостями, так как подчинение формальным требованиям государства имело тенденцию ослаблять престиж католикоса за рубежом. Перед правительством встал вопрос о том, сколько «произвола» оно было готово терпеть со стороны католикоса в обмен на перспективы большего влияния на зарубежных армян. С этой проблемой был тесно связан вопрос о подданстве католикоса: подданный какой страны – России или Османской империи – мог обеспечить более устойчивый баланс между приоритетами внешнего влияния и внутреннего контроля. К середине XIX века сопротивление константинопольских армян переходу под духовную юрисдикцию Эчмиадзина вынудило самодержавие отдать предпочтение османским кандидатам.
Российским властям пришлось потратить немало времени на восстановление связи с Эчмиадзином и обеспечение полноценного участия османских армян в выборах католикоса. Многие зарубежные армяне были недовольны Положением 1836 года, которое создавалось без их участия. С их точки зрения, оно чрезмерно ограничивало власть католикоса, прежде всего вследствие наделения Синода слишком широкими полномочиями [607] . В 1843 году в ходе первых выборов по новому положению российское правительство продемонстрировало свою заинтересованность в участии зарубежных армян вплоть до готовности утвердить на престоле хорошо расположенного к России османского подданного. Константинопольские армяне решили вместо делегации послать официальный документ со своим волеизъявлением. Армяне, находившиеся под властью иерусалимского патриарха, последовали их примеру. В конце концов письменные волеизъявления прибыли также из Индии и Персии, а представитель константинопольского патриарха оказался единственным иностранным подданным, лично присутствовавшим в Эчмиадзине. Однако этот представитель имел полномочия выступать и голосовать от имени многочисленных османских делегатов, и таким образом иностранное участие в выборах состоялось. Как кажется, победивший кандидат Нерсес пользовался поддержкой османских армян [608] .
607
Об этом недовольстве см.: АВ. Ф. 58. Оп. 1. Д. 141; ЦГИАГ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 889, особ. л. 21–33 об.; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 1. Л. 16–36, 151–189; РГИА. Ф. 1276. Оп. 4. Д. 830. Л. 41; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 175. Л. 15 об., 63–65, 76; Ashjian M. Catholicoi of Etchmiadzin. P. 70–71; Bardakjian. Armenian Patriarchate. Р. 100; Дякин В.С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма, XIX – начало XX в., СПб., 1998. С. 701–711.
608
Избрание Верховного Патриарха. С. 15–48; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 31. Л. 117–141; ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 687. Л. 8 об. – 9; Эристов. Патриарх всех армян. С. 14.
В фигуре католикоса Нерсеса (Аштаракеци), пожалуй, наиболее ярко воплотилась дилемма имперской власти – примирение внутригосударственной и внешнеполитической логики. С одной стороны, Нерсес был опытным и, как считалось, деятельным администратором. Еще до избрания католикосом он основал в Тифлисе академию и в 1830 году стал первым архиепископом в новой российской епархии. Кавказский наместник М.С. Воронцов писал, что назначение Нерсеса католикосом «имело самое полезное влияние на устройство Армянской церкви и приведение дел ея в порядок». Влияние Нерсеса за границей было еще более значительным. Несколько преувеличивая и явно стремясь оправдать его выборы в 1843 году, официальное сообщение утверждало, что «едва разнеслась весть о избрании главы Армянской Церкви, как имя Нерсеса раздалось из всех уст, повсюду: от берегов Ганга до берегов Невы, от Карпата до Иммауса [Гималаев. – П.В.]». МВД приписывало Нерсесу заслугу подчинения константинопольского патриарха и привлечения новых иностранных пожертвований в пользу монастыря. Частично благодаря его усилиям в 1844 году Порта разрешила прямые сношения османских армян с Эчмиадзином. Армянское общество Константинополя согласилось признать Нерсеса и накануне Крымской войны даже выразило готовность принять у себя постоянного нунция Эчмиадзина [609] .
609
Избрание Верховного Патриарха. С. 48 (цитата); Гукасян. Константинопольские армяне. С. 45–46; ГАРФ. Ф. 730. Оп. 1. Д. 687. Л. 9–10; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 175. Л. 28 об. – 29, 32; Suny Ronald Grigor. Looking Toward Ararat: Armenia in Modern History. Bloomington, 1993. С. 40. С 1844 г. константинопольский патриарх признавался постоянным нунцием католикоса. См.: Bardakjian G. The Armenian Patriarchate. Р. 96. Следует тем не менее подчеркнуть условность этого подчинения Эчмиадзину. См.: Kane. Pilgrims, Holy Places. Р. 144–148. О ранней карьере Нерсеса см.: Bournoutian G. Eastern Armenia. Р. 103–106.
С другой стороны, многие считали Нерсеса властолюбцем, склонным пренебрегать Положением 1836 года. Начальник Кавказской администрации князь И.Ф. Паскевич видел в Нерсесе корыстолюбивого интригана. С присоединением Восточной Армении в 1828 году он добился его удалeния с Кавказа во внутреннюю Россию и его назначения (в 1830 году) главой новой Нахичеванской и Бессарабской епархии, хотя это, кажется, не лишило Нерсеса влияния на эчмиадзинские дела [610] . Став католикосом в 1843 году, Нерсес решительно сопротивлялся ограничениям, предусмотренным в Положении, которые противоречили, как ему виделось, достоинству и историческим привилегиям католикоса. Не признавая какого-либо канонического значения за Синодом, он свел его значение почти к нулю и не замещал возникавших вакансий. Он также отказывался назначать новых епископов, оставляя их места вакантными, управляя через своих наперсников и полностью распоряжаясь их доходами. Архиепископ Нахичеванский горько жаловался в Петербург на то, что католикос, рассматривая все «с точки зрения азиатского самовластия», совершенно не считался с Положением: «Неповиновение Патриарха законам есть источник всех беспорядков и бедствий, как в моей Епархии, так и в Армянском Духовенстве в России вообще». Поддерживая мнение архиепископа, МВД согласилось, что «неограниченное самовластие Патриарха Нерсеса проявляется во всех его действиях» [611] . Государство получило католикоса, пользовавшегося уважением за границей, но плохо управляемого «дома». Иными словами, Нерсес, как впоследствии и его преемники, понимал должность и миссию католикоса иначе, нежели самодержавие, считавшее его государственным служащим, ограниченным законом и коллегиальной формой управления [612] . Показательно, что Нерсес умер с пером в руке, над недописанным отношением на имя министра внутренних дел, в котором речь шла о защите прав католикоса [613] .
610
См.: Щербатов А.П. Генерал-фельдмаршал князь Паскевич: Его жизнь и деятельность. СПб., 1891. Т. 3. С. 317–322; Тунян. «Положение». С. 3–4. По мнению Кейн, причины правительственного решения утвердить Нерсеса, несмотря на прежние старания удалить его из Эчмиадзина, следует искать в расположении к нему со стороны М.С. Воронцова и в военной ситуации на Кавказе, заставлявшей власти искать авторитетных союзников. См.: Kane. Pilgrims, Holy Places. Р. 142–143.
611
Эристов А.Д. Патриарх всех армян. С. 5–8; Вартанян В.Г. Армянско-Григорианская церковь. С. 8, 17; АВ. Ф. 58. Оп. 1. Д. 81; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 175. Л. 12 oб. – 14 об.; РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 31. Л. 1–102 об. (цитаты: л. 26, 27 об. и 43); АВ. Ф. 58. Оп. 1. Д. 141. Л. 3–3 об.; Дякин. Национальный вопрос. С. 102; Тунян. «Положение». С. 67–92. Этот конфликт никогда не был разрешен и прекратился лишь после смерти Нерсеса в 1856 г.
612
АВ. Ф. 58. Оп. 1. Д. 141. Такое разногласие получило ясное отражение в конфликте между Нерсесом и архиепископом Нахичеванским. См.: РГИА. Ф. 821. Оп. 7. Д. 31.
613
О смерти Нерсеса см.: Ashjian. Catholicoi of Etchmiadzin. Р. 66.