Православие. Тома I и II
Шрифт:
Корпус включает следующие трактаты: «О Божественных именах», посвященный богословскому толкованию имен Божиих; «О Небесной иерархии», содержащий систематическое изложение христианской ангелологии; «О церковной иерархии», в котором представлена иерархическая структура Церкви и содержится мистико–аллегорическое толкование богослужения; «О мистическом богословии», описывающий путь богопознания как вхождение в мистические глубины «божественного мрака». К корпусу примыкают десять писем, в которых развиваются главным образом идеи трактата «О мистическом богословии».
Наиболее характерной особенностью учения Ареопагита является представление об иерархической структуре мира и о том, что «Божественные исхождения» (энергии Божии) передаются от Бога низшим чинам через посредство высших. Девятичинная ангельская иерархия, во главе которой стоит Сам Иисус, перетекает в церковную иерархию. Цель существования иерархии — приведение к состоянию обожения
И ведь не сразу божественный Моисей услышал многогласные трубы и увидел светы многие, чисто сияюшие, и разнообразные лучи, а лишь после всяческого очищения, ибо сначала ему было поведено очиститься самому и от неочищенных отделиться. После этого он покинул толпу и с избранными священниками достиг вершины божественных восхождений. Но и там он собеседовал не с Самим Богом и видел не Его Самого, ибо Тот незрим, но место, где Тот стоял. Это указывает, как мне кажется, на то, что божественнейшие и высочайшие из предметов созерцания и разумения являются всего лишь некоторыми гипотетическими выражениями подножий все Превосходящего, с помощью которых обнаруживается превышающее всякое мышление присутствие Того, Кто опирается на умственные вершины Его святейших мест. И тогда Моисей отрывается от всего зримого и зрящего и в мрак неведения проникает воистину таинственный, после чего оставляет всякое познавательное восприятие и в совершенной темноте и незрячести оказывается, весь будучи за пределами всего, ни себе, ни чему–либо другому не принадлежа, с совершенно не ведающей всякого знания бездеятельностью в наилучшем смысле соединяясь и ничего–не–знанием сверхразумное уразумевая.
Учение Дионисия оказало огромное влияние на все стороны церковной жизни Востока и Запада, включая богословие, богослужение и церковное искусство. Влияние Ареопагита чувствуется во многих произведениях преподобного Максима Исповедника, оставившего значительный по объему корпус сочинений, в которых рассматриваются догматические, нравственные, аскетические и мистические темы. К числу экзегетических сочинений Максима принадлежат «Вопросоответы к Фалассию» и ряд других произведений в форме ответов на трудные богословские вопросы, в частности сборник, сохранившийся под латинским названием «Амбигва» и содержащий толкование трудных для понимания мест в сочинениях Дионисия Ареопагита и Григория Богослова. К числу экзегетических произведений Максима относятся «Толкование на 59–й псалом», «Толкование «Молитвы Господней»", а также схолии к сочинениям Ареопагита, в византийской рукописной традиции сохранившиеся вместе с Ареопагитским корпусом и смешанные с толкованиями других авторов (в частности, Иоанна Скифопольского). Вопросам догматического характера, в том числе учению о двух природах, двух действиях и двух волях Христа, посвящены многочисленные послания Максима, а также «Диспут с Пирром». Догматические вопросы рассматриваются в «Главах о богословии и о домостроительстве воплощения Сына Божия». Корпус сочинений Максима на нравственно–аскетические темы включает четыре сотницы «Глав о любви», «Слово о подвижнической жизни», ряд других сочинений. Особняком стоит «Мистагогия», представляющая собой мистико–символическое толкование Церкви и литургии в традициях Ареопагитского трактата «О церковной иерархии».
Богословский итог развитию восточнохристианской мысли в эпоху Вселенских Соборов подведен в трудах преподобного Иоанна Дамаскина. Ему принадлежит обширный труд под названием «Источник знания», состоящий из трех частей. Первая называется «Философские главы» и является введением в диалектику по Аристотелю. Вторая, под названием «О ересях вкратце», является компендиумом всех известных ересей, составленным на основе «Панариона» святого Епифания Кипрского (V век) с добавлением некоторых более поздних ересей (в том числе, как уже говорилось, ислама). Третья часть сборника получила наибольшую известность: она называется ««Точное изложение православной веры»» и представляет собой сжатый свод христианского догматического учения. Из других догматических произведений Дамаскина наибольшую ценность представляют три слова «Против порицающих святые иконы», ставшие манифестом иконопочитателей в эпоху иконоборчества, а также ряд трактатов против яковитов, монофизитов, монофелитов и манихеев. Иоанну принадлежит некоторое число проповедей на церковные праздники. Он является составителем «Священных сопоставлений» — свода изречений различных авторов по тем или иным богословским и нравственным вопросам. Иоанн Дамаскин вошел в историю Церкви как один из выдающихся гимнографов: его именем надписаны многие тексты, вошедшие в богослужение
Большинство трудов Иоанна имеет компилятивный характер: в своих сочинениях он систематически использует сочинения других авторов. Дамаскин видел свою задачу прежде всего в собирании и упорядочении церковного Предания. Под Преданием, или преданиями, Дамаскин, вслед за Василием Великим, понимает то духовное, богословское и литургическое наследие, которое в Церкви передается в устной форме и которое, по его мнению, не менее важно для церковной жизни, чем Священное Писание:
Очевидцы и служители Слова (см.: Лк 1:2) передали церковное установление не только посредством книг, но и посредством некоторых незаписанных преданий. Ибо откуда мы знаем о святом месте распятия? Откуда — о гробе жизни?.. Откуда — о крещении через три погружения? Откуда — о поклонении Кресту? Не из незаписанного ли предания? Поэтому и божественный апостол Павел говорит: итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим (2 Фес 2:15)… Многое без записи передано Церкви и сохранено до настоящего времени.
Церковное Предание есть тот критерий верности Христу и Евангелию, по которому истинное Православие можно отличить от ереси. Этот внутренний критерий для Церкви важнее, чем любой другой, который может быть навязан ей извне, в том числе императорским эдиктом. Полемизируя с государственной властью своего времени, Дамаскин дает четкий церковный ответ на политику вмешательства светских государей в церковные дела, характерную для всей эпохи Вселенских Соборов:
Не дело царей давать законы Церкви… Царям свойственен хороший образ государственной деятельности; церковное же устройство — дело пастырей и учителей… Мы покорны тебе, царь, в делах, касающихся (земной) жизни: податях, пошлинах, получении даяний, в том, в чем вверено тебе управление нашими делами. В церковном же устройстве имеем пастырей, глаголавших нам слово и выработавших церковное законоположение. Не удаляем со своего места вечные пределы, которые положили отцы наши, но храним предания, как приняли их. Ибо, если начнем, хотя бы в малом, ниспровергать здание Церкви, то оно понемногу будет разрушено все… Я не одобряю царя, который, по обычаю тиранов, похищает священство. Не цари получили власть связывать и разрешать. Меня нельзя убедить в том, чтобы Церковь была устраиваема царскими предписаниями; напротив, (она должна управляться) по преданиям отцов, как записанным, так и незаписанным.
3. Становление монашества и аскетическая письменность
Становление монашества
Эпоха Вселенских Соборов в истории христианства ознаменовалась становлением и развитием монашеского движения, оказавшего огромное влияние на весь духовный строй Православной Церкви. Хотя истоки монашества возводят к первохристианским общинам девственников и даже к ветхозаветным сектам назареев и ессеев, очевидно, что бурное развитие монашества связано с окончанием эпохи гонений при Константине Великом и превращением христианской Церкви в благоустроенный институт, пользующийся всеми благами цивилизации. Именно тогда ищущие подвига устремились в монастыри, дабы через аскетические труды стать добровольными мучениками и принести себя в жертву Христу.
В египетской пустыне IV века существовало монашество трех родов — отшельническое, общежительное и скитское. Отшельники жили по одиночке, монахи общежительных монастырей — большими группами, монахи скитов — небольшими группами по два–три человека (слово «скит» происходит от Скитской пустыни, где, как кажется, впервые был опробован этот образ жизни). Главой египетских отшельников традиционно считается преподобный Антоний Великий (ок.251—ок.356). Его жизнь подробно описана Афанасием Александрийским. Антоний родился в христианской семье. Еще в юности он услышал в церкви слова Христа: Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною (Мф 19:21). Эти слова так поразили юношу, что он раздал свое имущество и начал вести подвижнический образ жизни — сначала у себя дома, а затем в пустыне, куда он удалился и где провел двадцать лет в одиночестве, преодолевая искушения от диавола. Когда об Антонии узнали, к нему начали стекаться ученики. Постепенно пустыня, по словам Афанасия Великого, превратилась в город:
В горах явились монастыри, пустыня населена иноками, оставившими свою собственность и записавшимися в число жительствующих на небесах… Монастыри в горах подобны были скиниям, наполненным божественными ликами псалмопевцев, любителей учения, постников, молитвенников… Представлялась там как бы особая некая область богопочитания и правды. Не было там ни притеснителя, ни притесненного, не было укоризн от сборщика податей; подвижников было много, но у всех одна мысль — подвизаться в добродетели.