Правовая структуризация и систематика

Историко-правовые данные развития отечественной доктрины в области правовой структуризации и систематики свидетельствуют о том, что в конце 30-х гг. прошлого века (т. е. во время «первой дискуссии» о системе права) юридическая наука увязывала трактовку системы права с потребностью в выявлении направлений правовой регламентации; с решением вопросов секторной систематики, изучения и исследования нормативного юридического материала. В ее рамках отечественные воззрения на систему права выражались, по сути, с юридико – классификационных позиций, «отталкивающихся» от такого (по заявляемым в качестве «официальных», превалирующих данным, – единственного) показателя, как предмет правового регулирования. При этом далеко не всегда в правоведении «проводилась

грань» между структурой, системой и систематикой права и (или) писаных нормативных юридических данных, между правовыми положениями и реализационными, учебными и (или) научными данными о них. Встречавшиеся же размежевания часто не носили последовательного характера.

Вопросы о показателях и вариациях структуризации права также всегда были актуальными для правоведения. Дело в том, что без их исследования невозможно предлагать дальнейшие решения по поводу различных аспектов правового действия, обоснованно и уверенно (насколько это вообще возможно в абстрагированной области) проводить таковые «в жизнь». Вместе с тем тематика структурного строения права интерпретируется преимущественно либо через дуалистическую теорию, либо «сквозь призму» юридической конструкции «отрасль права».

Например, в настоящее время в отечественном правоведении, в контексте поиска оптимальных способа и формы упорядоченной градации нормативного правового материала, а также научных и практических данных о нем, достаточно часто дискуссируются вопросы именно об отраслевых показателях права и законодательства. Фактически постоянно ведутся исследования (самого различного уровня) в области соотношения отраслей права с направлениями статутной (и иной нормативной юридической) регламентации, а также по поводу структуры (строения) самого законодательства. При этом со второй половины XX в. (а фрагментарно – даже и ранее) по проблеме соотношения систем права и законодательства предлагались самые различные решения, представленные в основном версиями от чрезвычайно сближенного до последовательно разграниченного понимания.

Отметим вместе с тем, что для правоведения исследование вопросов структуризации и систематики права имеет не только лишь «обособленное», «замкнутое» значение. Подобное исследование необходимо для гносеологии любых проявлений правового действия. Это предопределено хотя бы наличием у права такого свойства, как системность.

Итак, на современном этапе в правовой доктрине вновь наблюдается значительное возрастание интереса к тематике строения и систематизации права, особенно в контексте определения структурного ряда корреспондирующего явления и выявления удобоваримых видов систематики нормативной правовой ткани [1] . Это обусловлено тем, что многие проблемы соответствующей области до настоящего времени остаются нерешенными или весьма оспоримыми.

В настоящий период в отечественном правовом пространстве усматривается острая необходимость в выработке новых подходов, решений относительно : форм, структуры и разновидностей правовых норм, уровневой градации их правосистемных ассоциаций; понятия, видов и системообразующего значения форм выражения правовых положений; факторов и вариаций структуризации права; системных ассоциаций (объединений, аккумуляций, «конгломератов») правовых норм; содержания, значения и соотношения систем права и законодательства, отраслевых и институциональных составляющих правовой систематики; а также теории и практики различных вариаций систематики именно самих правовых актов. Этому и посвящена настоящая работа, по мнению автора которой, вопросы правовой структуризации и систематики должны рассматриваться при обращении к философским данным, а также (с учетом практического юридического действия) – «увязываться» с социологическими факторами. Нельзя забывать и о том, что право может рассматриваться и с гносеологических, и с методологических, и с феноменологических (а также и с иных) позиций. Учет разноаспектных сведений, как представляется, способствует

достижению наиболее оптимального результата.

Отметим, что надлежащее обращение к области правовой структуризации и систематики невозможно без рассмотрения вопроса о правовой норме (норме права). Более того, в интересующем нас контексте таковой представляется ключевым, так как находится в основе и самого правового строения, и любого упорядочения юридической материи. Это обусловлено тем, что без наличия правовых правил нормативного характера неосуществимо и объективное (или даже субъективное) существование их строевого (в первую очередь структурного) или иного, пусть и сугубо классификационного (систематизированного), ряда.

В связи с тематикой о иерархическом (субординационном) соотношении норм права, входящих в различные правовые системы, а также вытекающей из этого проблемой определения правосистемной принадлежности ряда правилоповеденческих положений представляется необходимым пересмотреть и двухуровневый подход к градации самих правовых систем.

Представляется также, что аналитическое исследование тематики структуризации и систематики права требует обязательного обращения к вопросам о формах выражения правовых норм. Это обусловлено тем, что право как таковое познается нами через свои внешние проявления, к числу которых, безусловно и в первую очередь, относятся формальные показатели существования самих правовых норм. Кроме того, и строение права, и систематика его позитивированных проявлений не могут быть должным образом исследованы и (или) осуществлены без учета отображающих таковые форм; особенно притом, что последние также весьма разнообразны, наделены не только схожими, но и отличительными чертами.

Заметим, что в настоящее время в юридической науке и практике наблюдаются все большие расхождения по вопросу о надлежащей трактовке и обоснованном восприятии форм выражения или, говоря по-иному, – источников права. Это обусловлено не только неоднозначностью названных категорий, но и постоянным стремлением к установлению их исчерпывающего видового перечня. При обращении к словесным оборотам «источник права» и «форма права» в юриспруденции обоснованно отмечается, что содержание и соотношение указанных понятий дискуссируются уже давно. Серьезные научные споры вызывают и вопросы классификации и структурирования форм юридизированного выражения правовых норм.

При рассмотрении вопроса о строении права, системе такового часто обращают внимание и на дуалистическую теорию права, предполагающую деление корреспондирующего явления на составляющие частного и публичного толка. Впрочем, в рамках, например, второй (да, в общем-то, и третьей) отечественной дискуссии о системе права тема частного и публичного права (применительно к порядкам национального уровня) практически не затрагивалась. В целом же учение о двойственном правовом строении многократно получало и в отечественном, и в зарубежном правоведении самые различные оценки и истолкования. Уже только сам этот факт (помимо иных, содержательных аспектов) побуждает нас обратить внимание на рассмотрение дуалистической концепции компонентного состава права, на решение вопроса о ее значении с позиции определения структуры исследуемого явления и систематики его проявлений.

Далее следует отметить, что правовой режим публичного социального функционирования предполагает не только провозглашение, но и реальную гарантированность прав и свобод физических лиц и их объединений. Это предопределяет необходимость не только в создании четких, последовательных и «прозрачных» процедур реализации (практического воплощения) указанных прав, но и в социальний адекватности отражающих их юридических установлений, а также систематико-правовой «естественности» последних. Ведь отсутствие компонентов осуществления приводит к фиктивности многих правовых норм. Это, в свою очередь, способно нивелировать ценность и функциональность самих норм права; «спровоцировать» оценку таковых в качестве «не работающих». Дефекты юридической реализации неизбежно становятся пороками правовой регламентации в целом и проявляются в различных сбоях механизма ее упорядочивающего (по своему предназначению) воздействия.