Праймашина
Шрифт:
– Вот так возьмем и разузнаем?
– Начнем расследование, – поправился юноша. – Узнаем, что сможем, а потом обдумаем информацию.
– А мое оружие? Доспехи?
– Спрячем в бричке, Акакий ввезет их в город.
– Ты ему доверяешь?
– Да, – поколебавшись, ответил Карлос. – Он трепло и слабак, но он поможет.
– Почему?
– Потому что должен.
– Ты ему доверяешь? – повторил вопрос воевода.
– Я говорил с Акакием на хуторе, я ему поверил.
Герои переглянулись.
– Ладно, – нехотя протянул Генрих. – Ты – лорд. Тебе и решать.
– Всех
– Пешком?
Еще одно неприятное известие едва не добило воеводу.
– Посмотри на это тряпье. Неужели ты думаешь, что людям в такой одежде по карману племенные жеребцы?
Шахмана рассмеялась. Растерянность воеводы, а также испытание, через которое ему предстояло пройти, подняли девушке настроение и заставили позабыть о собственном, не вызвавшем никакого восторга задании.
– Мы пойдем без оружия?
– Разве ты не Герой?
– Герой, – вздохнул Генрих.
– В таком случае, ничего не бойся. – И Карлос, показывая пример, принялся снимать плащ.
– Где встретимся? – осведомилась Шахмана.
– Акакий рекомендовал постоялый двор «Лед и пламя», который держит какой-то Мартин на Линейной улице. Сказал, приличное заведение. – Вспомнив о Бенефите, юноша повернулся к кустам и помахал рукой: – Акакий, иди сюда! – После чего вновь вернулся к Героям и закончил: – Вечером собираемся в нем.
Марида и в самом деле потеряла много времени. Чудовищно много. До места, где работорговцы сошли на берег, девушка добралась лишь к ночи и отыскала его с большим трудом. Не узнала – борясь с течением, она не запомнила примет, – а просто поняла, что пришла: слишком уж удобной выглядела тихая заводь для контрабандных дел, благодаря твердому, каменистому берегу и густому кустарнику, скрывающему ее от посторонних глаз. Но проверить свою догадку Марида могла лишь утром.
Этого рассвета девушка ждала, как никакого другого. Измотанная, голодная, одетая лишь в легонькое платье, она дрожала от холода, периодически впадала в забытье, а приходя в себя, упрямо шептала:
– Я справлюсь… я справлюсь… я справлюсь…
Потому что только от ее стойкости зависели жизни друзей, и не было у Мариды права на слабость.
– Я справлюсь…
И она справилась.
Едва ночная тьма уступила место предутренней серости, Марида заставила себя подняться, намереваясь приступить к поискам, и почти сразу наткнулась на куст белого ореха, плодам которого как раз настало время созревать – судьба, словно устыдившись собственной жестокости, подкинула девушке подарок.
Подкрепившись и хоть немного восстановив силы, Марида отыскала следы повозок, на которые работорговцы погрузили ящики с ее друзьями, и пошла по ним, все дальше и дальше углубляясь в земли доктов. Пошатываясь и ругаясь. Внимательно прислушиваясь к каждому шороху и проклиная себя за то, что позволила работорговцам так далеко уйти.
Девушка не останавливалась ни на секунду, периодически сбивалась на бег, и в ее голове билась одна-единственная мысль:
«Я должна успеть!»
– Здесь, что ли?
– Получается,
– Получается или ты уверен? – недовольно уточнил Му.
Джон еще раз огляделся, после чего принялся перечислять:
– Скала с двумя вершинами и три сосны в седле, это раз. Большой камень у дуба – это два, а густой орешник к западу – три. – И посмотрел на босса: – Уверен, Му, уверен.
Приметы места встречи Одноногий знал не хуже Сучкоруба, а капризничал, потому что нервничал. А нервничал контрабандист по той причине, что караван слегка опоздал – пропускали разъезд пограничников, укрывшись в кустах митуции, – а заказчика у скал не оказалось.
– Явится, – успокоил босса Джон. – Никуда не денется.
– Тоже правильно, – согласился Му. – Ему товар нужен.
– И мы, наверное, – протянул помощник, чем вызвал неудовольствие босса.
– Помолчал бы, а?
– Я молчу.
– Вот и молчи.
Подозрениями своими Сучкоруб и Одноногий с остальными членами банды не делились, понимали прекрасно, что прознавшие о возможных проблемах наемники мгновенно разбегутся, вот и помалкивали. Му вообще гнал плохие мысли подальше, стараясь больше думать о деньгах, обещанных заказчиком за эту ходку, и замечание Джона вывело его из хрупкого равновесия.
– Без тебя тошно.
– Только тошно? – хмуро осведомился Сучкоруб.
– Нет, не только, – помолчав, ответил Му.
Но и признаваться в том, что ему страшно, не стал.
Место встречи Одноногому не нравилось. Даже в темных переулках Фихтера, даже в Камышовом Острове, если уж на то пошло, контрабандист чувствовал себя куда увереннее, чем здесь, на затерянной в глухом лесу полянке у подножия безжизненных Задранных Пальцев. С одной стороны, место для контрабандных дел удачное, патрули в такую даль нечасто забредают, но сейчас Му был бы не против оказаться поближе к родному Фихтеру. Как ни крути, а прибегающие на звуки боя патрули спасли жизнь не одному десятку контрабандистов, поссорившимся с клиентами или конкурентами. Цена спасения, безусловно, немаленькая: тюрьма или каторга, но все лучше, чем смерть.
– Ребята осмотрелись?
– Конечно, – кивнул Сучкоруб.
– И что?
– Все спокойно.
– Дозорных выставили?
– Конечно.
«Заладил, как попугай: «Конечно, конечно», другие слова позабыл, что ли?»
Но делать помощнику замечание Му не стал, покачал головой, принимая ответ, и отвернулся, уставившись на мрачные скалы.
«Вот ведь местечко, чтоб тебя…»
Загадочные Задранные Пальцы – множество длинных и тонких скал – торчали посреди густых лесов примерно в тридцати километрах к северо-востоку от Фихтера. Откуда они взялись, почему оказались тут, вдали от ближайших гор, сказать никто не мог. Стояли, и все. Одно время поговаривали, что в Задранных водится серебро, но многочисленные старатели доказали – вымысел. Потом пытались найти медь, потом железо, да все без толку – скалы оказались пусты, как крестьянские кладовки по весне. И зверье в Задранных не водилось, и птицы пролетали редко. Как в Зоне, другими словами. Впрочем, в Зоне Му не бывал, но был уверен, что там пусто и безжизненно.