Праймашина
Шрифт:
Как в Задранных Пальцах.
Будь они прокляты.
– День добрый!
– Вот дерьмо!
Дозорные смотрели во все глаза, понимали, что от внимания жизни зависят, но гостя все-таки пропустили. Однако вины их в том не было, поскольку явился заказчик не из лесу, как ожидалось, а с Задранных Пальцев.
– Чего ругаетесь? – Высокий, плечистый мужчина был одет в безликие походные шмотки: грубые штаны, грубые башмаки, рубаха да кожаный колет, а лицо скрывал под черной полумаской. – Напугал, что ли?
И, положив руку на кинжал, уверенно прошел
– А чего нам бояться? – осторожно поинтересовался тот, расторопно соскочив с козел.
– Правильно: бояться нечего, здесь все свои.
Заказчик появился в одиночестве, продемонстрировав, так сказать, личную смелость и дружеский настрой, но Му понимал, что поляну окружили его помощники. Десяток, если не меньше, помощников, потому как должен кто-то «гробы» перегружать да повозками управлять, на которых товар дальше повезут. И прячутся эти самые помощники не из стеснения, а потому что держат контрабандистов на арбалетных прицелах да рукояти мечей поглаживают, ожидая сигнала к атаке.
Одноногий хотел даже спросить заказчика насчет его людей, но не успел – мужчина поднял руку, привлекая внимание контрабандистов, и громко произнес:
– Не нервничайте! Сейчас появятся мои люди.
И из лесу выехали десять всадников. Такая же безликая одежда, такие же полумаски – заказчик и его люди делали все, чтобы сохранить инкогнито, и Одноногий приободрился: хотели бы убить – не принимали бы мер предосторожности.
– Если ты не против, Му, я куплю твои кибитки, – спокойно произнес мужчина.
– Своих не нашел?
– Не люблю привлекать внимание: уехали-приехали… зачем лишние вопросы? Тысяча серебряных за лошадь с телегой, сойдет?
– Щедро.
– Я знаю.
У четверых из подъехавших всадников к седлам были приторочены прочные кожаные мешки, и Одноногий наметанным взглядом определил, что в них упаковано серебро. Много серебра.
И недавние подозрения стали казаться ему необычайно глупыми.
– Пусть будет тысяча, раз предложил.
– Вот и договорились, – спокойно улыбнулся заказчик. – А теперь покажи товар.
Му облизнул губы и негромко произнес:
– Как раз хотел сообщить, что не хватает одного «скота».
И кожей почувствовал, как напрягся стоящий позади Сучкоруб.
– Как это получилось? – невозмутимо поинтересовался заказчик.
– В лесу Девяти Дятлов Черепваты напоролись на Чудь и потеряли один «гроб».
– Это плохо. Я предупреждал, что все должно быть сделано идеально.
– И я обещал, – поддакнул Одноногий. – А потому позволил себе вольность: отпустил Черепватов, приказав им обязательно отыскать и уничтожить «гроб». – И осторожно улыбнулся: – Я поступил правильно?
Полумаска не скрывала глаз заказчика, однако прочесть хоть что-то в его взгляде работорговец не мог. Непроницаемо черные глаза мужчины остались равнодушными, но Му прекрасно понимал, взгляд заказчика – всего лишь завеса, за которой сейчас решается его судьба. И почувствовал, как по спине побежала
– Ты нарушил договоренность, – медленно произнес заказчик. Одноногий судорожно вздохнул. Сучкоруб сжал рукоять меча. – Но у тебя была на то веская причина.
«Спасен?»
– Спасибо, – пробормотал Му.
– Не за что.
Заказчик подошел к первой кибитке, откинул полог и посмотрел на «гроб».
– Только честно: поврежденные ящики есть?
– Нет. Клянусь.
– Хорошо.
«Неужели я оказался прав? Я отпустил адорнийцев, и потому заказчик отпустил меня? Какой же я умный!»
Легкое, а самое главное – предельно удачное разрешение мучившего его вопроса ввергло Одноногого в состояние эйфории. Он думал, что придется унижаться, доказывать свое право на жизнь, возможно – драться, но просчитавший все возможные варианты заказчик решил не затягивать дело, за что Му был ему бесконечно признателен.
«Черепваты сами по себе – следы, независимо от того, уничтожат ли они потерянный «гроб». А раз остались адорнийцы, значит, и нас трогать смысла нет».
– Если я правильно помню, к товару должна прилагаться посылка.
– Конечно, конечно. – Одноногий покопался на дне кибитки и услужливо протянул заказчику рюкзак: – Пожалуйста.
Мужчина расстегнул клапан, заглянул внутрь, хмыкнул: «Все в порядке», отдал рюкзак подъехавшему всаднику и продолжил:
– Теперь поговорим о деньгах за девять «скотов».
Му заулыбался.
– И о твоем молчании.
– Вот об этом вы точно можете не беспокоиться, – торопливо произнес работорговец. – Я уже обо всем забыл.
– Один раз ты меня уже подвел, – припомнил заказчик, с улыбкой глядя на Му. С добродушной улыбкой: мужчина просто дразнил Одноногого.
– Но ведь была серьезная причина, вы сами так сказали. – А следующей фразой работорговец решил усилить ответ: – Я не такой идиот, чтобы ссориться с вами, я понимаю, с кем имею дело.
– Неужели? – легко осведомился все еще улыбающийся заказчик.
– Я хочу сказать, что мне можно верить, – заговорщицким шепотом продолжил Му. – Я видел татуировку на вашем предплечье, вы – «черный орел», гвардеец леди Кобрин, и поэтому я буду молчать, как рыба…
И лишь договаривая последние слова, Му сообразил, какую глупость только что совершил. Какую неимоверную, невиданную, дикую глупость.
«Пожалуйста! Не надо!»
– У тебя очень длинный язык, – вздохнул капитан Гучер, вонзая в живот Одноногого кинжал.
Тренированные адорнийцы, посвятившие себя искусству войны, умеют двигаться очень быстро. Во время Войны за Туманную Рощу они поражали доктов невиданной скоростью, но были побеждены выучкой и тактикой закованных в броню имперских солдат. Очень быстра Чудь, не вся, конечно, но некоторые твари стремительны настолько, что могут обогнать стрелу, о чем любят рассказывать профессиональные на нее охотники. Но никто: ни Чудь, ни тренирующиеся до изнеможения адорнийцы, не способен сравниться со скоростью с Героями.