Пражский синдром
Шрифт:
– Пришлось мобилизовать деда и спасать твою преступную жопу. Которой не мешало бы всыпать ремня. Сказала Алешу, что дед еще хочет с ним пообщаться. Без девочек. Извини, они уже набрались. Я помню, ты говорила, что у него были проблемы с алкоголем, но пришлось выбирать из двух зол меньшее. Не благодари.
Я вошла в гостиную. Дедушка, папа и Алеш сидели за столом и пили «Бехеровку». Дед травил свои чешские байки, которые мы все слышали уже не по одному десятку раз. Ну как же, появились свежие уши!
–
– Кинжалами охотничьими по задницам, - хмыкнул Алеш.
– Плашмя. Слышал.
– Вооо! Неделю сидеть не мог. Знаешь, почему? Потому что ваши генералы настреляли по восемь-десять зайцев. А я был молодой и глупый. И убил двенадцать. Нарушил субординацию. Вот они меня и отодрали по полной. А еще заплатил штрафов всяких – все деньги отдал, какие были. Знаешь, за что?
Папа только посмеивался, он-то все давно знал.
– За что? – вежливо спросил Алеш, и я увидела, что они уже действительно хороши, все трое. – Я не охотник.
– А за все. Нельзя называть кровь кровью, только краской. Нельзя держать рюмку в правой руке, потому что покровитель охотников святой Хуберт всегда на пирах держал правой рукой за бедро девицу.
Я подумала, что его должно, наверно, задеть такое непочтительное упоминание католического святого, но Алеш рассмеялся:
– Да, говорят, до того как стать святым, он очень любил девиц.
– И вот представь, я иду домой по Праге-шесть, ночью, пешком. Прдел – сплошной синяк. Пьяный и с зайцем.
– Помню я этого зайца, - вставила мама, зайдя в комнату. – Он висел на балконе – и вонял! Ань, иди сюда.
Мы вышли на кухню, и она прикрыла дверь.
– Ну?
Я обняла ее, уткнулась носом в макушку.
– Он собирался мне сделать предложение. И еще предлагал поехать к нему в гостиницу. На прощание. Все, как ты говорила. Блин, я точно дура. Надо было по телефону.
– Вот-вот, - кивнула она. – Мамочка всегда права, но кто же будет слушать мамочку? Мы и сам-с-усам. Ладно, все, проехали. Теперь можешь не делать фальшиво веселую морду, Алеш все равно не заметит. А если заметит, то подумает, что ты скорбишь о глубине его падения. Только не вздумай нотации читать. Ты же деда знаешь, от него трезвым еще никто не уходил. Все под столом, а он герой и на коне. Я вас отвезу, пока он еще в состоянии самостоятельно передвигаться. Кстати, тоже плюс, пьяным мужика желательно увидеть до свадьбы, а то бывает такое, что и выходить не стоит. Но твой, вроде, ничего, терпимый.
– Мам… я тебя очень люблю!
– Эх, Щеночек… - вздохнула она. – Поехали, а то я расплачусь. Давай твоего из-за стола выковыривать.
– Алеш, пора уже, - я подошла к нему, положила
Он повернул голову и поцеловал мои пальцы. Встал, его качнуло.
– Аничко, милушко, прости! Я, кажется, немного лишнего…
Аничко?! Да, это уже серьезно. Хотя бывает и хуже, конечно.
20.
Алеш приехал всего на три дня, и только в последний из них мы наконец добрались до того, с чего, наверно, надо было начинать. С планов на будущее. И не просто планов, а конкретных действий.
Оказалось, что мы все-таки можем спорить. Причем в чем-то я уступала, а в чем-то упиралась намертво, ничем не хуже Алеша. Например, ему очень хотелось, чтобы мы поженились поскорее, но я сказала твердо: через полтора месяца. Точнее, через полтора месяца я приеду. Когда закончу свои группы на курсах. Само собой, мне тоже хотелось быстрее. Но и подводить людей, которые за свою учебу заплатили деньги, было неудобно. К тому же предстояло сделать кучу всяких мелких и не очень мелких дел. Например, продать Корсу. А еще привести в порядок квартиру и найти жильцов. Взваливать это на родителей не хотелось, у них и своих забот хватало.
Другим спорным вопросом стал мой предстоящий визит в Прагу в начале февраля. Десятого у Алеша был день рождения, и я рассчитывала выкроить дня три. А заодно познакомиться с его мамой, братом и прочими родственниками. И, разумеется, с Мартой – уже не как случайная пани Анна, а как будущая мачеха. Так себе слово, конечно, но другого не придумали. Да и по-чешски так же. А то еще и похуже есть: nevlastn'i matka – дословно «не своя мать».
Я сказала Алешу, что остановлюсь в гостинице.
– Почему это? – возмутился он.
– Я буду спать в гостиной?
– Да почему? Марта знает, откуда берутся дети. И что муж и жена спят в одной постели.
– Вот-вот, - хмыкнула я.
– Муж и жена.
– Анна, но это глупо. Когда ты приедешь совсем, мы ведь не в тот же день поженимся. Не одну неделю все займет. Ты тоже будешь в гостинице жить? Или в гостиной спать?
– Нет. Но это другое. Тогда она уже будет меня знать. Не просто какую-то случайную тетку, а твою будущую жену. Алеш, ну включи ты уже голову, - рассердилась я. – Ты хочешь еще больше все осложнить?
В конце концов он согласился и пообещал забронировать номер в «Арчибальде» - где же еще! Только не на Житной, где я останавливалась обычно, а в другом, поближе – на Кампе рядом с Карловым мостом.
Я думала, что мне придется собирать кучу всяких документов, но, как выяснилось, самый кошмар ждал меня в Праге, потому что все бумаги переводились на чешский только там, судебными переводчиками. Алешу было проще, все сведения о нем матрика – местный загс – могла получить из своих архивов.