Преданные России. Hерусские русские – 2. Иноземцы на службе российскому трону
Шрифт:
Еще одним немаловажным обстоятельством было то, что в силу своего характера Петр часто любил совмещать приятное с полезным, или наоборот. Часто заседания государственных мужей под председательством царя заканчивались грандиозными попойками.
Вокруг монарха собралась весьма разношерстная компания прихлебателей в количестве 200–300 человек различного социального статуса, звания, уровня интеллекта и национальности. Собирать подобный коллектив в стенах Московского Кремля Петр Алексеевич счел нецелесообразным. Выбор пал на дом Лефорта, а мнением хозяина по этому вопросу никто не поинтересовался. Поскольку строительство нового дома заняло бы немало времени, а помещение для встреч было необходимо еще вчера, Петр распорядился сделать пристройку к дому Лефорта в виде внушительных размеров залы, на строительство и убранство которой не пожалел казенных денег. Красноречиво описывает интерьер
После столь фееричного описания общую картину архитектурного ансамбля может дополнить лишь письмо самого Лефорта, обращенное к старшему брату Ами: «В саду есть пруды, каких нелегко найти здесь, изобилующие рыбою. За садом, на другой стороне реки, имею я парк, где содержатся различные дикие звери. Рабы и рабыни, которых у меня довольно, все освобождены мною.
Петр I
Словом, мой дом красивейший и приятнейший в целом околотке. Русские приезжают осматривать его как диковинку». Торжественное открытие залы, приуроченное ко дню бракосочетания племянницы Лефорта и отъезду государя в Архангельск, отпраздновали шумным застольем с музыкой, танцами, фейерверком и пушечным салютом из 20 мортир. С 30 июня по 3 июля 1693 года праздник гремел на всю Немецкую слободу. В общей сложности в торжественном мероприятии участвовало свыше 200 человек.
В 1691 году милостью государя Петра Алексеевича Франц Лефорт произведен в генерал-лейтенанты.
Через Франца Лефорта Петр вступил в дипломатические сношения с Женевской Республикой, и для своих земляков он стал чуть ли ни национальным героем.
20 декабря 1692 года Женевский сенат направил в адрес обоих государей благодарственное послание за милости и благоволение, коими пользовался их знаменитый земляк, что «соотечественникам дорог столько же по его прекрасным, от природы полученным качествам, сколько по благородству и древности его фамилии. Он брат благородного Ами Лефорта, с отличием занимающего ныне должность синдика или консула в нашем государстве». Петр был весьма польщен прочитанными строками, грело душу, что он не ошибся в выборе товарища. В ответ женевцам он отправил не менее лестное письмо, превозносящее их соплеменника до небес. Итогом подобных реверансов стало очередное воинское звание полного генерала, пожалованное государем Лефорту 29 июня 1693 года.
Этот год был нелегким для всей Швейцарии, повсеместный неурожай грозил голодной зимой. Заручившись благоволением российских царей, Женевский сенат нашел в себе смелость просить Россию о помощи. Петр, не раздумывая, приказал отправить хлеб страждущим. Соблюдая принципы взаимовыручки, царь искренне надеялся на ответную услугу со стороны Женевы. Он неоднократно наставлял Лефорта не терять связь с родными, особенно со старшим братом. Такая отеческая забота преследовала свои интересы. Через Ами Лефорта государь хотел переманить в Россию как можно больше знающих специалистов различного профиля. В перспективе для преобразования государства на европейский лад Петру требовались инженеры, строители, корабельных дел мастера, квалифицированные медики и, конечно же, опытные военные.
Противники России, в свою очередь, занимались дискредитацией, отговаривая европейских специалистов перебираться в «дикие земли, лишенные элементарных основ цивилизации». Панический страх перед Россией во многих западных странах перерастал в настоящую фобию. Подобное обстоятельство сильно огорчало Лефорта, прекрасно осведомленного о причинах многочисленных отказов своих соотечественников.
В переписке со своим зятем Троншеном он обличал причины, препятствовавшие обмену опытом между двумя государствами: «Вероятно, кто-нибудь представил Московию в страшном виде, между тем, благодарение Богу, никогда не бывало здесь так тихо, так хорошо, как теперь; даже иностранцы охотно проживают здесь». В ответ набожный Троншен, женатый на старшей сестре Лефорта, профессор по образованию и пастор кальвинистского прихода по призванию, писал: «Я чрезвычайно радуюсь всякий раз, когда узнаю, что вы продолжаете возвышаться при их царских величествах, и одно из моих пламеннейших желаний есть, чтобы Бог сохранил вам здоровье и милость государей в течение всей вашей жизни, и чтобы, достигнув маститой старости, удела крепких здоровьем людей, вы кончили жизнь, наделенные почестями и богатствами, в уповании на милосердие Бога, и унаследовали блага небесные, пред которыми земные выгоды ничто». Но сына в Москву так и не отправил.
Осенью 1691 года в целях проверки боеспособности своих войск Петр задумал устроить военные маневры в Москве. В смотре принимали участие Преображенский и Семеновские пехотные полки, закаленные в боях профессиональные подразделения стрельцов, а также войска солдатского, гусарского и рейтарского строя.
Генерал Шепелев, назначенный командовать первым отборным полком на левом фланге армии князя Федора Юрьевича Ромодановского, внезапно тяжело заболел. Его место на время учений занял Франц Лефорт. В реляции государю было отмечено, что «рейтары полка Лефорта долго и храбро сражались с неприятелем». После смерти генерала Шепелева командование первым отборным полком было поручено генералу Лефорту. Подобный неожиданный расклад вызвал большое неудовольствие со стороны генерала Патрика Гордона, считавшего, что этот привилегированный пост должен достаться ему.
Лефорт с полной ответственностью подошел к новому назначению. Получив официальное разрешение у государя, он занял свободный участок на левом берегу Яузы для возведения строевого плаца и 500 домов для своих солдат. Практичность идеи женевца заключалась в том, что здесь военнослужащие проходили обучение военному искусству вблизи постоянного места жительства, а не разъезжались после занятий в разные концы Москвы. Поселение получило название Лефортовской слободы, позднее на этом месте образовалась Лефортовская городская часть. В настоящее время территория, сохранившая историческое имя своего основателя, называется Лефортово.
Осенью 1694 года Петр назначил большие военные учения, фигурирующие в исторических хрониках, как Кожуховский поход (в честь деревни Кожухово, расположенной недалеко от столицы). Предстоящие маневры должны были имитировать осаду укрепленного сооружения. Для этих целей по проекту генерала Гордона близ Кожухово построили крепость. Гарнизон цитадели состоял из 20 тысяч военнослужащих во главе с приверженцем старой школы боярином Иваном Васильевичем Бутурлиным. Командование другим 20-тысячным воинским подразделением поручено князю Ромодановскому, использовавшему европейскую тактику ведения боя. Князь со своим войском должен был захватить крепость, применяя передовые разработки и технологии западных стратегов. Задача Бутурлина заключалась в том, чтобы всеми силами держать оборону и не позволить вымышленному противнику прорваться за крепостные стены.
4 октября 1694 года начался штурм крепости. Волна за волной войска Ромодановского атаковали крепостные стены и захлебывались в пылу сражения, противник яростно сопротивлялся. В конечном итоге ни одна из предпринятых попыток взять крепость с наскока не увенчалась успехом. Лефорт, выступавший на стороне осаждавших, был в отчаянии. Перестроив остатки своего полка, он сам повел солдат в атаку.
Находясь во главе своего войска, он принял первый удар на себя. Один из горшков с горючей смесью угодил ему в правое плечо, опалив лицо и шею. Обугленный парик прилип к голове, а кожа клочьями свисала в местах поражения огнем. Невзирая на сильную боль, женевец не выпал из строя, продолжая вести войска в наступление. Не выдержав мощного натиска, пал первый крепостной равелин. Лефорт лично водрузил на башне полковое знамя. Вслед за первым был взят второй, третий и, наконец, последний укрепленный пункт. Крепость сдалась на милость победителя.
По случаю окончания первого этапа учений в доме у Лефорта состоялся ужин. Все собравшиеся оживленно обсуждали особо выдающиеся моменты сражения, за исключением хозяина дома. Своим внешним видом он нагонял на гостей тоску и уныние. С перемотанной бинтами и пластырем головой он с вымученной гримасой на лице натянуто улыбался, подслеповато щурясь единственным открытым глазом. Даже Петр, скупой от рождения на жалость и нежные чувства, глядя на изможденное лицо товарища, невольно прослезился и прижал его к своей груди.