Преданья старины глубокой
Шрифт:
– Баба-яга?! – ахнул Иван.
– Аюшки?.. – с готовностью распахнулась дверь.
Старушка, выглянувшая наружу, радушно улыбалась. Правда, улыбку слегка портил кривой клык, торчащий из-под нижней губы. Но во всем остальном – бабка как бабка. Росту махонького, личико морщинистое, хитренькое, седые власа аккуратно уложены, на голове платочек повязан, на плечи яга собачья наброшена, в руке помело.
– Поздорову ль, Овдотья Кузьминишна? – ухмыльнулся Яромир, поднимаясь на ноги после превращения. – Все ли ладно, все ли хорошо?
– Охти, батюшки-светы,
– Иван, князя Берендея сын! – невольно подбоченился княжич. – Меньшой!
– Да уж вижу, вижу, что не простого роду-племени! – цыкнула зубом Овдотья Кузьминишна, оценивающе глядя на богатое иваново платье. – Зачем пожаловали, котики мои? Дело пытаете, аль от дела лытаете?
– Первое, бабуль, первое, – развел руками оборотень. – За помощью явились…
– Опять за помощью… – покачала головой баба-яга. – Что ж ты, касатик, просто так и не заглянешь, и не навестишь никогда… Совсем позабыл бабушку… И братцы твои все в делах, все в заботе – старшой день-деньской при князе неотлучно, меньшой вовсе по чужбинам где-то летает… Я ж вам не чужая все ж, родная кровь!.. Матушку-покойницу не позабыли еще, а?..
– Помним, бабуля, помним… – вздохнул Яромир.
– Смотрите ж мне, образины мохнатые, не забывайте племяшку мою! – строго погрозила ему пальцем старуха. – Эхе-хе, и надо ж было дуре-девке с этим Волхом спутаться – сама себя загубила… Ну да ладно, что прошло, то прошло, да быльем поросло… Не перекусить ли с дороги, с устатку?..
– Перекусить! – тут же вылез вперед Иван. – А что на обед, бабушка?
– Да всего вдосталь, касатик! – ухмыльнулась баба-яга.
В избе Овдотьи Кузьминишны оказалось куда чище и приглядней, чем у Яги Ягишны. В углу у входа мирно стоит железная ступа с пестом, вдоль стен развешаны душистые травки, печь пышет жаром, на слюдяных оконцах шелковые занавески, на конике кот черный полеживает, песенку поет кошачью.
Стол бабка густо уставила кушаньями – словно чуяла старая, что гости сегодня пожалуют. Пироги со всякими начинками, кулебяки, коврижки, курники, вареники, сочники, гречаники, ватрушки, галушки, пампушки – на всякий вкус печево найдется. Иван сразу ухватил особо сочный расстегай с рыбой, но тут же схлопотал по руке ложкой.
– Каждому овощу свое время, касатик! – строго погрозила ему пальцем Овдотья Кузьминишна, возвращая расстегай на блюдо. – Сперва жиденькое похлебай, потом уж к тверденькому переходи. Аль дома не приучили?
На первое старуха подала горячие щи из квашеной капусты – с луком, укропом, чесноком, хреном, редькой, салом, сметаной. На второе – сальник из бараньей печени с гречневой кашей. На третье – медовый сбитень с гвоздикой и корицей.
– Вот бярозавику еще выпейте, котики мои… – приговаривала баба-яга, потчуя дорогих гостей. – Хороший квасок, березовый, сама делала, сама настаивала…
– Вахухы уа-а,
– Прожуй сперва, негоже с набитым ртом речь вести! – сварливо цыкнула на него Овдотья Кузьминишна.
– Ургу-бу-угу! – согласно кивнул Иван, давясь ватрушкой.
– Ладно, яхонтовый, рассказывай уж о заботах своих, – ласково обратилась к Яромиру старуха. – Вижу, вижу – словно на еже сидишь, так уж не терпится… Что там у вас деется-то?.. Слухи ходят нехорошие – Кащей-Ядун мечи точит, Глебушко-князь щиты вздымает… Да еще сестрицу мою вроде как ты в печку головой макнул, да не закончил – выбралась Ягишна-то, а?..
– Выбралась, бабуля, – спокойно кивнул Яромир.
– Что ж ты оплошал-то, яхонтовый?.. Взобрался на тын – так уж перелазь, не сиди враскорячку! Надо было или дожарить, или совсем не трогать! Сестрица у меня стервь злонравная, злопамятная, не простит она вам эдакой шкоды!
– Не простит, – согласился Яромир. – Поможешь ли, бабуля?
– А это, милок, смотря в чем… – хитренько ухмыльнулась Овдотья Кузьминишна. – Ну давай, обскажи бабушке все как есть, ничего не утаивай…
Иван мгновенно заскучал. Яромир в очередной раз завел длинный и скучный разговор, в котором он, простой и бесхитростный княжич, понимал дай бог половину. А то и еще меньше.
Баба-яга и волколак толковали довольно долго. Яромир подробно рассказал старой ведьме обо всем, что только приключилось за последние седмицы. Та хмурилась, бормотала себе под нос, неодобрительно цыкала зубом.
То, что эти двое чуть не прикончили ее названую сестру-ведьму, Овдотью Кузьминишну нимало не огорчило – пусть хоть совсем сгинет, старая людоедка. Бабы-яги живут порознь, да и ладят меж собой хуже кошек дворовых. А вот то, что Кащей, оказывается, похитил ее бывшую чернавку, боярышню Василису… теперь уже княгиню…
Вот это младшей бабе-яге совсем не понравилось.
– Озорник Кащеюшка, ох, озорник… – недовольно ворчала она. – Ладно б для утех сладких девицу скрал – куда ж нормальному мужику без этого дела?.. Так нет ведь – замкнет на семь замков, чтоб никому больше не досталась, а ключ в прорубь спустит… Ни себе, ни людям, скопидом проклятущий…
– Кхы-кхы, бабушка!.. – робко подал голос Иван, смолотивший все печево в одно брюхо и окончательно заскучавший. – Попить не найдется ли чего-нибудь?..
– Попить? – оглянулась Овдотья Кузьминишна. – Да на здоровье, касатик, чего душе угодно! Вот сбитня хлебни, кваску ягодного, взвару сливяного! А то вот медовухи сладенькой испей или киселя вкусненького!..
Иван бросил взгляд на Яромира – тот еле заметно покачал головой. Кисель младшая баба-яга варила по тому же рецепту, что и средняя.
– Благодарствую, бабушка… а только мне б водицы простой… Так уж сладкого объелся – запить бы теперь…
– А, ну так этого добра во дворе довольно, – отмахнулась старуха. – Ступай, касатик, посмотри – там колодезь быть должен. Водица в ней добрая, студеная, аж зубы ломит…