Преданья старины глубокой

Рудазов Александр

В конце концов Василиса Премудрая выбрела на внутренний двор. Один из великого множества – тот, кто строил Костяной Дворец, явно считал, что лучше пересолить, чем недосолить. Потому и настроил всего и побольше – чтоб уж точно быть уверенным, что ничего не упустил.

Невидимая Василиса старалась двигаться как можно тише и осторожнее. Большинство таких дворов использовались кащеевыми воями для тренировок и учебных боев, но только не этот. Здесь расположился кое-кто совсем другой.

Впереди виднелся огромный холм, поблескивающий в лучах утреннего солнца, словно рыбья чешуя. Он то вздымался, то опадал, то вздымался, то опадал… И в такт этим движениям дул ветер –

то к холму, то от него. Над горой клубился желтоватый пар, воздух наполнял невыносимый смрад… Василиса подошла ближе и тут же почувствовала, как на нее накатывает дурнота – она невольно зашаталась и уселась на удачно оказавшееся рядом бревно…

…чтобы в следующий миг понять, что это вовсе не бревно. Нежные ягодицы юной красавицы ощутили под собой нечто колючее и шероховатое, больше всего похожее на… на чешую! На змеиную чешую!

Более того – как только Василиса уселась на это «бревно», со стороны поблескивающего холма донеслось тихое, но вполне отчетливое шипение. Она попыталась было подняться, но ужасное зловоние наполнило все тело слабостью, и ноги отказались повиноваться.

А над холмом взметнулись три толстенных столба, оканчивающихся кошмарными рылами. Три ящериных морды, усеянных заостренными шипами. Громадные пасти растворились, шесть ноздрей с шумом втянули воздух, шесть глаз уставились именно туда, где сидела невидимая княгиня. Исполинское тулово, сплошь усеянное бронированными пластинами, приподнялось на четырех лапах, расправило широченные крылья-паруса и резко взмахнуло ими, поднимая настоящий ураган.

Василису едва не унесло этим порывом. Она невольно схватилась за подергивающийся хвост, на котором так неосторожно расселась. Однако ветер, поднятый крыльями чудовища, стих… и княгиня с облегчением поняла, что вновь может нормально дышать. Смрадный воздух унесся прочь, уступив место свежему и чистому.

Но теперь у Василисы появилась иная забота. Змей Горыныч чуть подтянул к себе хвост и навис над невидимой княгиней всеми тремя головами. Извивающиеся чешуйчатые столбы окружили молодицу плотным кольцом, три пары желтых глаз смотрели очень недобро, явно не собираясь, подобно Вию, предложить партию в тавлеи…

Василиса торопливо сдернула с головы шапку, питая слабую надежду, что кащееву супругу этот ящер не тронет. Но в холодных змеиных глазах ничего не отразилось.

– А-а-а… – прорычала средняя голова. – Кто же это к нам сюда пожаловал?

– Человек… – фыркнула левая. – Человеческая женщина…

– Она пахнет знакомо! – дернула ноздрями средняя. – От нее пахнет нашим царем!

– Да, есть некоторое сходство, – согласилась правая. – Видимо, это одна из женщин царя!

– Но зачем она пришла сюда? – прошипела левая. – Разве женщины царя не должны сидеть в своих загонах, куда их поместили? Разве царь не предупредил, что всякий человек, пришедший сюда и разбудивший нас без причины, должен быть съеден?

– Сказал! – подтвердила средняя.

– НУ ТАК СЪЕДИМ ЖЕ ЕЕ!!! – проревел сразу тремя пастями Змей Горыныч.

Глава 16

Когда Кащей наконец очнулся, его окружал непроницаемый мрак. Он висел на каменной стене, прикованный тяжеленными цепями за лодыжки и запястья. Опустив глаза, пленник заметил еще и толстенный горняцкий костыль, вбитый прямо в грудь. Однако боли Кащей не испытывал.

Мертвый царь позвенел цепями, равнодушно оглядывая окружение. Дэвы поместили его в каменный мешок глубоко под горами. Пищи не оставили ни крошки. Воды тоже. Пожадничали и со светом.

По

счастью, Кащей Бессмертный превосходно видит даже в самой кромешной тьме. Потому вполне отчетливо разглядел противоположную стену, проем, укрепленный грубо вырезанными балками, железные кольца, встроенные в стены, и двух скелетов, к оным кольцам прикованных. Больше в пещере ничего интересного не нашлось.

Никакого платья на бессмертном старике не осталось – сгорела в пламене Дэвкажиани. Железная корона и меч Аспид-Змей попали в лапы дэвов. Узник висел совершенно нагим.

Без одежды Кащей стал еще страшнее, чем раньше. Струпная пергаментная кожа так туго обтягивала высохший костяк, что казалось, будто под ней вовсе нет ни мяса, ни кишок – один лишь голый скелет.

Кащей напряг сухожилия. Несколько дней назад такой натуги было бы достаточно, чтобы разорвать цепи на звенышки. Но только не на сей раз – Огненный Палец Каждэва выпил из пленника слишком много сил, превратив его в беспомощного изможденного старца. Конечно, со временем силы вернутся. Не то чтобы очень быстро, но, если повезет, сюда явится какой-нибудь дурак, который поможет это ускорить…

Спешить некуда – у того, кто бессмертен, времени всегда вдосталь.

Отправляясь в гости к дэвам, Кащей с самого начала подозревал, что попадет в ловушку. Он прекрасно знал о коварстве царицы Каджети, однако ничуть не беспокоился по этому поводу. Ему и в голову не пришло обидеться или разгневаться за содеянное с ним – и он совершенно не собирался мстить Бегеле или Божми. Да и за что? Никакого ущерба ему не нанесли – просто не сумели. Нет, чтобы навлечь на себя мщение Кащея, нужно нечто большее…

К пленению он тоже отнесся совершенно спокойно. Не то чтобы бессмертного царя радовало висение в скованном состоянии, но ему и раньше доводилось бывать в полоне. Собственно, он добрую четверть жизни провел в темнице, каждый раз терпеливо дожидаясь освобождения. Было время, когда русичи вообще всех невольников называли «кащеями» – в его честь.

Сколько Кащей Бессмертный себя помнил, его всегда пытались заковать в цепи, запереть в узилище, порубить на мелкие кусочки, а лучше всего – полностью уничтожить.

Первое, второе и третье несколько раз удавалось, четвертое – пока что нет.

Жаль, конечно, что с дэвами не удалось договориться по-хорошему. Войска Бегелы могли бы стать неплохим подспорьем против чрезмерно расплодившихся людей. И если бы не вероломная Божми, царь дэвов несомненно внял бы доводам Кащея. Но ничего не поделаешь – на рогатых великанов Кавказа рассчитывать не приходится.

– Скучно, – снова позвенел цепями Кащей.

Часы тянулись неспешно. Кащей безразлично разглядывал противоположную стену – больше в этой камере глядеть было не на что. Время от времени он напрягал сухожилия, терпеливо ожидая неминуемого момента, когда стопудовые цепи не устоят перед воротившейся силой.

Но пока что они держались.

Он не мог сказать твердо, сколько уже провел в этом каменном мешке. Вероятно, несколько дней. Казалось, дэвы успели позабыть о своем пленнике. Очень возможно, что так оно и было – чем-чем, а хорошей памятью эти великаны не отличаются.

Другое дело – Божми. Кащей был уверен, что коварная царица-колдунья то и дело вспоминает о нем… и наверняка при этом ехидно улыбается.

Из дыры, служащей единственным входом в камеру, доносились странные звуки. Слабые, тихие, но постепенно усиливающиеся. Тот, кто их издавал, приближался. Во тьме замерцал огонек. По каменному полу цокали копыта, а тишину подземелья время от времени нарушало яростное блеянье.